Ли Чайлд - Джек Ричер, тлт Личный интерес
– Я бы хотел знать, как он сумел заполучить мое досье.
– Вероятно, у него есть друг среди чиновников. Речь идет о самом обычном досье, которое хранится в архиве, в Миссури.
– У него нет друзей среди чиновников. У него не было друзей даже в собственном взводе. Никто из его сослуживцев не стал ради него лгать.
– Значит, он купил досье.
– В таком случае откуда у него деньги? Он только что вышел из Ливенуорта. А потом вернулся домой и на заднем дворе сделал примерно тысячу выстрелов патронами пятидесятого калибра, которые стоят примерно по пять долларов за штуку. Откуда у него такие деньги?
– Мы попытаемся выяснить.
– Как? У вас нет нужного оборудования. И кончайте нести чушь о национальной безопасности. Речь о полицейском расследовании. У него имелся тир, где он тренировался в стрельбе на дистанции в тысячу четыреста ярдов, а в Париже был сделан именно такой выстрел. Неужели это совпадение? Или тот балкон в парижской квартире выбрали давно? Тренировался ли он именно для такого выстрела? Тогда мы имеем дело с заговором, который родился почти год назад. Нам нужна информация, и для начала необходимо выяснить, кто владелец той квартиры в Париже.
– Ты предлагаешь свои услуги в качестве полицейского?
– Я думал, мне отведена роль наживки.
– Ты можешь исполнять две роли одновременно.
– Я никогда не вызываюсь быть добровольцем. Таково основное правило солдата.
– Может быть, тебе следовало бы. Ты не сможешь жить спокойно после того, что увидел.
– В мире существует дюжина человек, которые меня ненавидят. Какое мне до этого дело? Ни один из них никогда меня не найдет.
– Мы нашли.
– Вы – другое дело. Неужели вы думаете, что я ответил бы на объявление Котта?
– Ты бы оставил его там?
Ну прямо Сократ.
– Я не его полицейский надзиратель, – сказал я.
– Ты в отличной форме для своего возраста, Ричер, – продолжал он. – И я уверен, что причина в твоем образе жизни, который дает тебе возможность для постоянных физических упражнений. Главным образом в ходьбе. Мне говорили, что это лучший способ держать себя в тонусе. Но, я думаю, дело в том, что тебя привлекает подобная жизнь. Открытые дороги, солнечные дни. Далекие горизонты. Или город с его шумом и светом, давкой и сутолокой, паноптикум – куда ни посмотри. Ты любишь ходить. Ты наслаждаешься свободой.
– И что? – спросил я.
– Когда где-то прячется снайпер, все меняется.
Джоан Скаранджелло посмотрела на меня, словно предлагая возразить.
– В особенности если снайпер настолько спятил, что пятнадцать лет занимался йогой, а потом принялся рисовать картинки на стене своей спальни, – сказал О’Дей.
Я ничего не ответил.
– Как бы ты организовал полицейское расследование? – спросил О’Дей.
– Котт оставил свой пикап дома. Получается, что за ним заехали. Не такси, потому что у него нет телефона, а сотовый сигнал там не принимается. Он с кем-то договорился заранее. Очевидно, как и обо всем остальном, из чего следует, что в течение месяцев на его подъездной дорожке появлялись какие-то люди. Значит, кто-то мог что-то увидеть.
– Сосед ничего не видел.
– Так он говорит. Ему заплатили и объяснили, что он должен сказать.
– Ты думаешь?
Я кивнул.
– Ему пришлось признать, что он знаком со своим соседом. В Арканзасе иначе быть не может. Однако его предупредили, что ему следует помалкивать о том, кто приезжал и уезжал. Как только я спросил про иностранцев, которые могли там появляться, он сразу сменил тему – принялся поносить морскую пехоту и бросать сальные взгляды на мисс Найс.
О’Дей повернулся к Кейси:
– Так все было?
– Я с ним разобралась, – сказала она.
– А что он сказал про морскую пехоту?
– Он назвал их кучкой показушников, которые охотятся за славой.
– А сам он где служил?
– В авиации.
О’Дей кивнул с мудрым видом и повернулся ко мне:
– Выводы?
– У соседа есть пачка денег, спрятанная в кладовке, – сказал я.
– Но отследить деньги не удастся.
– Может быть, да, а может быть, нет. Однако ему известно, кто дал деньги. Они из того же источника, что и те, которыми заплачено за патроны дилеру, наверняка не забывшему, как он продал тысячу патронов пятидесятого калибра. Это крупный заказ.
– Котт мог обратиться к разным продавцам.
– Совершенно верно. Так что патроны могли покупать разные люди, чтобы не привлекать внимания. Но чем больше людей, тем больше полетов в Литтл-Рок и Тексаркану, больше взятых в аренду автомобилей и бензина, купленного на местных заправках, возможно, также штрафов за превышение скорости и неправильную парковку, завтраков, ленчей и обедов в местных ресторанах, ночей, проведенных в отелях. Все это следует проверить. Не говоря уже о том, что известно соседу.
О’Дей пожевал губами, словно репетировал различные варианты ответов.
– Хорошо, – наконец сказал он.
– Я не могу заниматься этим делом, – продолжал я. – У меня нет статуса. Никто не станет со мной разговаривать.
– Мы привлечем ФБР.
– А я считал, что это совершенно секретно. Или близко к тому.
– Разделяй и властвуй, – сказал О’Дей. – Всем достанется по маленькому кусочку. Однако никто не сумеет увидеть картину в целом.
– Тогда я рекомендую начать вчера.
– Я могу начать только завтра. – Он что-то записал на листке бумаги. – Русские пока ничего не сумели добиться. Британцы считают, что их парень – Карсон – путешествует по фальшивому паспорту, сделанному недавно, так что они проверяют всех людей с новыми паспортами, которые побывали в Париже в интересующий нас период. Поезда, самолеты, автомобили и катера. У них в работе тысяча имен.
– Где видели Карсона в последний раз?
– Дома, месяц назад. Рутинная проверка особой службы.
– А как обстоят дела с Дацевым?
– Аналогично, в Москве, около месяца назад. Разница состоит в том, что никому не удалось отыскать тир, рассчитанный на стрельбу с расстояния в тысячу четыреста ярдов. У меня складывается неприятное чувство, что вся работа достанется нам.
– Карсон или Дацев могли проходить подготовку за океаном. Им не потребовалось бы столько времени, сколько Котту. Он слишком много пропустил. Может быть, они где-то встретились. Возможно, у них были пробы перед пробой. Не исключено, что проводилось соревнование между тремя претендентами и победитель получил работу.
– Возможно очень многое, – сказал О’Дей.
– У нас есть фотографии?
Генерал открыл красную папку, вытащил четыре цветных снимка и аккуратно разложил их на столе. Парень с вьющимися волосами, загорелым лицом и простодушной улыбкой – очевидно, Розан, израильтянин – перестал быть подозреваемым. Оставшиеся три фотографии О’Дей подтолкнул ко мне. На первой был мужчина лет пятидесяти с бритой головой, пустым лицом и слегка скошенными уголками глаз. Видимо, с примесью монгольской крови.
– Федор Дацев, – сказал О’Дей. – Пятьдесят два года. Родился в Сибири.
Затем шла фотография мужчины, который, возможно, был бледным, но от солнца и ветра его лицо стало смуглым и покрылось морщинами. Короткие каштановые волосы, внимательный взгляд, сломанный нос и полуулыбка – то ли ироническая, то ли таящая в себе угрозу, это как посмотреть.
– Уильям Карсон, – продолжал О’Дей. – Родился в Лондоне, сорок восемь лет.
Последним был Джон Котт. С годами некоторые люди становятся толще, обрюзгшими и одутловатыми – как Шумейкер, к примеру, – но Котт уменьшился в размерах, остались лишь мышцы и сухожилия. На снимке выделялись высокие скулы, губы были поджаты. Лишь глаза с устремленным на меня яростным взглядом стали крупнее.
– Фотография сделана в тот день, когда он вышел из тюрьмы; самая свежая из всех, что у нас есть, – сообщил О’Дей.
Неприятная троица. Я сложил снимки в стопку, вернул их О’Дею и спросил:
– Как британцы решают проблему со рвом?
– Они не собираются устанавливать периметр в милю. Вы знаете, какая высокая плотность населения в Великобритании, – сказала Скаранджелло. – С тем же успехом можно попытаться очистить Манхэттен. На это рассчитывать не приходится.
– И что теперь?
– Ты отправишься в Париж, – сказал О’Дей.
– Когда?
– Прямо сейчас.
– В качестве наживки или полицейского?
– И в том и в другом. Главным образом нам нужен взгляд со стороны. Вдруг они что-то упустят.
– И с какой стати они станут мне что-то показывать? Я для них никто.
– Твое имя позволит тебе попасть в любое место. Я уже предупредил. Все, что станет известно мне, покажут и тебе. Таково могущество О’Дея. В особенности сейчас.
Я промолчал.
– Ты говоришь по-французски, верно? – осведомился Шумейкер.
– Да, – сказал я.
– И по-английски.
– Немного.
– А русский?
– Зачем?
– Британцы и русские также отправляют в Париж своих людей. Ты с ними встретишься. Постарайся получить от них как можно больше информации, ничего не давая взамен.
