Екатерина Островская - Мечты о лучшей жизни
– Выходного пособия хватило на участок и на постройку дома? – поинтересовалась Лена.
Володя посмотрел в сторону, а потом кивнул:
– Уважаю умных людей. Считайте, что вы стали достойным членом ершовского общества…
Зина внимательно следила за ходом рассказа. И теперь решила дополнить:
– Едва уложились. Участок обошелся нам в тридцать тысяч евро, а дом почти в семьдесят. Все сбережения кончились. Вот и думаем теперь с Володей свою охранную структуру открыть. Здесь же поселок будет, кто-то ведь должен его охранять.
– А тот, третий, – вспомнила Лена, – которого задержали, был как-то наказан?
– Нет, конечно, – покачал головой Владимир. – Потому что никто ему никаких обвинений и не предъявлял. Хотя именно этот человек был организатором аферы. Но она для него не более чем развлекуха, он серьезными делами занимается, вполне законными. Ладно, давайте о чем-нибудь более приятном побеседуем.
Лена стала спрашивать о владельцах остальных коттеджей, и Володя с Зиной охотно рассказали о каждом. Обе генеральские семьи оказались довольно многочисленными, но постоянно здесь проживали только их главы со своими женами. Академик был вдовцом, но к нему часто приезжал сын. Альберт привозил девушек, причем менял их с завидным постоянством. По словам Зины, только за последний год Алик сменил никак не меньше четырех подружек.
– Пятерых, – уточнил Владимир.
– Четырех, – возразила его жена. – Потому что блондинка и рыжая одна и та же девка, просто перекрашенная.
– Спорить не буду, – согласился бывший мент. – Теперь рассмотрим следующий дом, тот, что с отштукатуренными голубыми стенами. – Он показал рукой на коттедж на пригорке. – Живет в нем некая Валентина Васильевна, которая в данный момент почти наверняка рассматривает нас в бинокль. Она знает про всех и все. Алик жаловался, что ему приходится тщательно зашторивать окна, так как око Валентины Васильевны вездесуще. То есть сама эта Валентина Васильевна вездесуща…
Володя захохотал, а Зина посмотрела на него с укором:
– Ну вот, глупость сказал и самому смешно. Чего ты ржешь? Никто же не смеется!
Владимир тут же стал серьезным. Наклонил бутылку над рюмкой и с удивлением посмотрел на хозяйку:
– Кончается водка, а значит, продолжим нашу беседу в следующий раз.
– Так вы уже обо всех рассказали.
– Нет, – обрадовалась Зина, – еще имеются в наличии капитан дальнего плавания Чубриков с женой. Но капитан сейчас в морях, а его супруга ждет возвращения отважного морехода в городской квартире. Так что раньше окончания навигации оба здесь не появятся. Вот, пожалуй, и все наше общество. Хотя нет, не все! Есть еще этот… как его…
– Коля вроде бы, что ли, – неуверенно произнес Владимир, удивляясь своей забывчивости. – Но так про него нечего и рассказывать. Молодой мужик, даже младше Алика. Ему тридцать с небольшим, вероятно, а живет один. Женщин в дом не водит, мужчин вроде тоже. Ни к кому не заходит и к себе не приглашает. Здоровается при встречах, но так негромко, словно тебя вовсе не замечает. Странный человек.
– Даже Валентина Васильевна про него ничего не знает, – шепнула Зина. – По секрету сообщила только, что этот Коля раньше фермерством занимался, но потом разорился.
– Разорился не разорился, но нигде не работает, – уточнил Володя, – и дом свой надолго не покидает.
Сумерки навалились неожиданно, и гости поднялись, собираясь домой. Лена отправилась их провожать. Шли через поле по вылезающей из земли густой молодой траве.
Когда прощались, Владимир посоветовал отдать цыпленка Валентине Васильевне, у которой есть несколько кур, которых она, по ее словам, держит не для супа, а для компании.
– Так цыпленок дольше проживет, – уверенно заявил бывший опер.
Позже, лежа в большой чужой кровати, как-то неожиданно ставшей ее собственной, и вспоминая прошедший вечер, Лена решила, что соседи Ушатовы – люди хотя и с некоторыми странностями, но вполне заслуживающие общения с ними. Впрочем, Зина слишком явно прикидывается простушкой, вероятно, рассчитывая вывести таким образом новую знакомую на откровенные разговоры – о мужчинах, например. Зина даже перечислила возможных женихов для соседки: Алика-бабника, странного Колю и семидесятилетнего академика Андрона Акатовича, посетовав при этом на то, что выбор невелик.
– Есть, правда, еще сын академика, – добавила женщина. – И еще у одного из генералов тоже. Они хоть и женаты, но все равно держи их на прицеле.
Разбудил ее птичий голос за окном. Птицы пели, свистели, щелкали, чирикали. Сначала Лена не поняла, что происходит и где она. Открыла глаза – и тут же зажмурилась от ударившего в них солнца. Его яркий свет заливал комнату, отражаясь в большом зеркале и стеновых панелях, ламинированных пленкой под беленый дуб. Пришлось встать и задернуть льняные шторы, но те лишь ненамного уменьшили яркость лучей, наполнявших спальню. Лена осмотрела комнату, увидела свое отражение, подошла ближе и пригладила волосы. «И чего Роме не хватало? – подумала она. – Кристина, правда, немного выше меня ростом, зато и весит на десять кило больше».
И почему вдруг ей вспомнился бывший муж?
– Все! Начинаю новую жизнь! – произнесла Лена вслух и открыла дверь в столовую.
Цыпленок каким-то образом выбрался из обувной коробки и теперь изучал рисунок паркетных досок. Взяв на руки, Лена погладила его и вместе с цыпленком вышла на крылечко. На капоте «Вектры» сидела сорока. Возле мангала, оставленного соседями, крутился ежик, нисколько не смущаясь того, что человек внимательно наблюдает за ним. Кричали и пели птицы, легкий ветерок гладил распускающиеся ромашки – жизнь была совсем не похожей на ту, к которой Лена привыкла. Но теперь то, что в данную минуту открылось взору, будет встречать ее каждое утро, одаряя красотой и спокойствием. Она будет сидеть на ступеньках крылечка и одна восхищаться совершенством природы… Одна! И это, конечно, очень-очень печально.
Лена спустилась к речке. Когда подошла ближе, из-под берега веером бросились врассыпную мелкие рыбешки. Солнечные блики танцевали на поверхности воды, на искрящемся песчаном дне сверкали разноцветные камешки. Может, прав бывший опер, что здесь рай земной?
Но было только семь утра, впереди предстоял долгий летний день, и заняться было нечем. Нет, конечно, дела есть: надо навести в домике порядок, заняться двором, придумать, как распланировать его, где что посадить. Но сейчас ничего не хотелось делать. Лена расстелила на траве плед и легла загорать. Подставила солнцу спину, положив перед собой книгу, которая не интересовала ее вовсе, потому что изучать открывающееся ее взору пространство было куда интереснее.
Вскоре из своего дома вышел бывший опер и начал рубить дрова. За распахнутым окном второго этажа коттеджа Валентины Васильевны блеснули стекла: понятно, женщина наблюдает за новой соседкой в бинокль. На балконе дома Альберта стоял шезлонг, в котором, вероятно, расположился хозяин. Когда он появился – непонятно, но вечером, по уверению вчерашних гостей, его здесь не было.
Так прошел час или немногим больше… Потом Лена уловила слабый звук шуршащих о траву шин, сообразила, что это проезжает по дороге автомобиль. Но звук приблизился, Лена обернулась и увидела остановившийся рядом с ее «Вектрой» большой черный внедорожник. Задняя дверь открылась, из автомобиля вышел мужчина в белом костюме. Незнакомец сделал паузу, давая возможность Лене накинуть на плечи парео, и только тогда направился к ней.
– Заехал познакомиться, – произнес он, – мне уже доложили, что здесь появилась новая весьма симпатичная жительница.
– Вы знакомитесь только с симпатичными? – поинтересовалась Лена. – Или со всеми?
– Стараюсь знать про всех все.
Из «Гелендвагена» вышел крепкий парень в темной майке, плечо его было перетянуто ремнем кобуры. Человек в белом костюме махнул рукой, и телохранитель вернулся в автомобиль.
– В крайнем доме проживает бывший майор полиции, уволенный за неблаговидные поступки, – начал рассказывать гость. – Он приходил ко мне и просил разрешения открыть со временем здесь охранную фирму. Ничего он, разумеется, не откроет, но на работу я его все же возьму. Жена у него бывшая учительница физкультуры, была когда-то мастером спорта по легкой атлетике. Дом по соседству принадлежит профессору Сурину, который некогда возглавлял кафедру научного коммунизма, потом был деканом факультета политологии, а теперь… – Незнакомец посмотрел на прикрытые парео плечи Лены и спросил: – Вам неинтересно?
– Мне все равно, кто у меня соседи.
– И напрасно. Валентина Васильевна, например, в советские годы была директором универсама. Потом, разумеется, приватизировала его вместе с коллективом, но очень скоро стала единоличной владелицей, потому что каждого готова была уволить за малейшую провинность. Оставляла работника только в обмен на его акции. Спустя некоторое время у нее начались проблемы – проверки, долги, сокрытие доходов, бандиты опять же… Чтобы подольше прожить, Валентина Васильевна обменяла свой универсам на участок с домом и некую сумму, позволяющую ей существовать на небольшую ренту…
