Элли Гриффитс - Переправа
— Предвкушаю разговор с ним, — вежливо говорит Эрик. — Насколько понимаю, я подозреваемый?
Рут смеется:
— Ну что ты! Просто… он спрашивал, не интересовался ли кто-то на раскопках хенджа друидами. И я вспомнила о Катбаде.
— Катбад. — Эрик вздыхает, Рут слышит это из-за Северного моря. — Катбад. Я несколько лет не вспоминал о нем. Интересно, что он делает сейчас?
— Как его настоящее имя?
— Вроде какое-то ирландское. Он кельт до мозга костей. Мэлоун. Майкл Мэлоун.
— Мог он быть причастен к исчезновению девочки?
— Катбад? Нет-нет. Он совершенно безобидный. Простая душа. Знаешь, мне кажется, у него действительно есть магические способности.
Они попрощались, и Рут хлопочет — ест сама, кормит кошек и думает, что Эрик способен ошарашить тебя чем-то подобным. Упомянуть о магии так же спокойно и авторитетно, словно речь идет об углеродном датировании или геофизике. Неужели Эрик действительно верит, что Катбад, он же Майкл Мэлоун, обладает магическими способностями?
Она не знает, но, перед тем как лечь в постель, ищет Мэлоуна в местном телефонном справочнике.
Глава седьмая
Рут не собиралась идти к Сэмми на новогоднюю вечеринку. Собственно, это ей и в голову не приходило. Сославшись на простуду, она отказалась от приглашения Фила и собиралась пораньше лечь в постель с новым Ребусом — удивительно своевременным рождественским подарком Саймона. Шона сердилась на нее. «Приезжай, пожалуйста, Рут, — стенала она по телефону. — Я должна ехать, потому что едет Лайем, но он будет с женой. Без тебя я просто напьюсь и завалюсь спать…» Но Рут была непреклонна. Думала, что Шона все равно напьется, а мысль о бесконечных разговорах об ароматерапии с женой Фила и попытках увести все больше пьянеющую Шону от Лайема отвращала от подобной встречи Нового года. На память приходят письма, Люси Дауни. «Но я каждый Новый год думаю о вас». Интересно, как проводит этот вечер Нельсон?
Лежа в постели с романом об инспекторе Ребусе (почему книги в твердом переплете такие тяжелые?) и слушая доносящуюся из соседнего дома музыку, Рут чувствует странное беспокойство. Готовит себе горячее питье, но внизу свет из дома Сэмми кажется более ярким, искушающим. «Словно блуждающие огоньки», — неожиданно думает она. Видит исчезающий за дверцей хвост Флинта. Даже кот уходит в канун Нового года из дому. Почему ее так привлекало одиночество? Почему первая реакция на все приглашения — поиск причины для отказа? Мать считает, что она становится унылой незамужней женщиной, и, видимо, небезосновательно.
Рут снова поднимается наверх, но слова в книге пляшут перед глазами, не давая затеряться на чудесных готических улицах Эдинбурга. Почти не сознавая, что делает, она встает, надевает черные брюки и черную майку. Потом, опомнившись, меняет ее на красную шелковую блузку, подаренную несколько лет назад Шоной. Берет из своих скромных запасов бутылку красного вина и словно сомнамбула ловит себя на том, что стучит в парадную дверь соседей.
— Рут! — радуется Сэмми. — Как замечательно. Я думала, вы не придете.
— Ну, я слегка простудилась, решила остаться дома, потом услышала у вас музыку и…
— Я очень рада вас видеть. Мы рады. Эд! Смотри, кто пришел!
Эд, невысокий, с блестящими глазами, как будто вечно ходящий на цыпочках, подбегает пожать руку Рут.
— Так, так, так, наша загадочная соседка. Хорошо, что вы пришли. Давно хотел поговорить с вами. Я сам немного интересуюсь археологией. Никогда не пропускаю передачу «Команда времени».
Рут вежливо что-то бормочет. Как большинство профессиональных археологов, она считает «Команду времени» в лучшем случае упрощенческой, а в худшем — раздражающей.
— Проходите.
Эд ведет ее в дом. Хотя туфли у Рут без каблуков, он достает ей только до подбородка. Дом у приезжающих на отдых больше, чем у Рут, они сделали двухэтажную пристройку — она вспоминает досадный шум, когда ее возводили три года назад. Однако для вечеринки он весьма уютный. Гостиная кажется переполненной, хотя там всего человек пять или шесть.
— Это наши лондонские друзья, Дерек и Сью, — поясняет Эд, подскакивая возле Рут. Рядом с ним она чувствует себя громадной. — А это Николь и ее муж Роджер, они живут в Норвиче, а это — ну, вы должны знать друг друга — наш общий сосед Дэвид.
Рут поворачивается и с удивлением видит Дэвида, смотрителя птичьего заповедника, — он неловко сидит на диване, держа перед собой кружку пива будто щит.
— Привет, — улыбается Дэвид. — Я надеялся, что вы придете.
— О, — весело говорит Эд. — Что происходит? Роман, расцветающий на болотах?
Рут чувствует, что краснеет. По счастью, в комнате темно.
— Мы с Дэвидом по-настоящему познакомились всего пару недель назад, — поясняет она.
— Разве мы не ужасные соседи? — Эд театрально бьет себя по лбу. — Столько лет, а мы только начинаем знакомиться. Рут, что будете пить? Красное? Белое? Пиво? Кажется, даже остался глинтвейн.
— Белое будет в самый раз, спасибо.
Эд, выделывая ногами кренделя, отходит, оставляя Рут рядом с Дэвидом на диване; она все еще держит в руке принесенную бутылку красного.
— О Господи, — говорит Рут, — я собиралась отдать вино Эду. А теперь такое впечатление, будто намерена прикончить его самолично.
— Со мной было хуже, — сообщает Дэвид. — Я принес терновый джин в бутылке из-под «Лукозейда»[9]. Кажется, они сочли, что это бомба.
Рут смеется:
— Мне нравится терновый джин. Вы сами его делаете?
— Да, — отвечает Дэвид. — Осенью терн особенно хорош. И черная смородина. Однажды я сделал смородиновое вино.
— Удалось?
— Наверно, только я почти не пью. И угостить было некого.
Внезапно Рут остро понимает его. У нее тоже бывают выходные, когда ей не с кем разговаривать, кроме кошек. Это ее выбор, и она, в общем, ничего не имеет против, просто почему-то странно встретить другого одинокого человека. Так два мореплавателя могут неожиданно столкнуться на мысе Доброй Надежды. Они понимают друг друга, но из-за особенностей своей жизни, вероятно, никогда не подружатся.
Эд возвращается с громадным бокалом белого вина. Рут отдает ему красное, и он поднимает из-за этого чрезмерную суматоху.
— Ну что, Рут? — Эд стоит возле нее и, похоже, наслаждается редкой возможностью смотреть на кого-то сверху вниз. — Нашли какое-нибудь зарытое сокровище?
Но Рут не хочется говорить Эду об останках в грязи, о торках, даже о хендже. Она и сама не знает, почему просто думает, что эти тайны должны еще какое-то время принадлежать только Солончаку. Дэвид не в счет — он чуть ли не часть болота.
— Я преподаю в университете, — наконец сообщает она. — Мы почти не занимаемся раскопками. Во всяком случае, студенты каждую весну находят одно и то же.
— Почему?
— Просто мы знаем, что здесь есть, — объясняет Рут. — А откопать что-то им нужно. Американцы, если ничего не найдут, потребуют свои деньги обратно.
— Американцы, — неожиданно произносит Дэвид, — отвратительные люди. В прошлом году здесь было несколько человек, пытались поймать песчанку. Очевидно, думали, что она ранена.
— Что такое песчанка? — спрашивает Эд.
На лице Дэвида появляется удивление.
— Это птица. Самая обыкновенная. Они бегают по морскому берегу у кромки воды в поисках корма. Эти американцы сочли ее раненой, потому что она не летала.
— Здесь, должно быть, есть интересные птицы, — замечает Эд безо всякого интереса. И снова начинает подскакивать, высматривая, с кем бы еще поболтать.
Но Дэвид преобразился.
— Замечательные, — говорит он, и глаза его блестят. — Болота для птиц просто рай. Столько пищи. Во время перелетов тут останавливаются целые стаи, чтобы подкрепиться.
— Эти болота для них как заправочная станция на шоссе, — соглашается Рут.
Дэвид смеется:
— Совершенно верно! Зимой Солончак усеян птицами, все ищут что-то съедобное на болоте. Иногда здесь бывает, к примеру, до двух тысяч короткоклювых гуменников, летящих из Исландии и Гренландии, и много местных водоплавающих: гоголей, полукрякв, крохалей, широконосок, шилохвостей. Я видел даже жулана.
Рут слегка ошеломлена всеми этими названиями, но ей нравится, как они звучат, и нравится разговаривать с профессионалом, человеком, тоже увлеченным своей работой. Эд тем временем тихо отходит.
— Я видела бекасов, — сообщает она. — И кажется, слышала выпь. У них такой зловещий голос.
— Да, у нас есть на болоте гнездящаяся пара, — кивает Дэвид. — Вы, наверно, слышали самца. Они кричат по утрам. Крик у них громкий, разносится на мили.
Они ненадолго умолкают, и Рут удивляется, как ей уютно в молчании. Ей не хочется заполнять его рассказами о кошках. Вместо этого она отпивает глоток вина и говорит:
