Владимир Колычев - Верная неверная

— Спасибо.

Она действительно была благодарна ему. Холодно вдруг стало после купания, и большое, как плед, полотенце оказалось как нельзя кстати.

— Не замерзнешь? — спросил он.

— Нет, — кутаясь в полотенце, ответила она.

— Может, на всякий случай? — Он достал из салона термос.

— Что это?

— Кофе. Горячий.

Он снял с термоса крышку, налил в нее кофе, подал. Горячий напиток согрел Юлю изнутри.

— С тобой не пропадешь, — улыбнулась она, возвращая пустую крышку.

— Так я это тебе и внушаю.

— Поехали?

— Куда? Погода какая! Солнце еще не зашло. А вода — парное молоко.

— Ну, не парное…

— Я еще разок окунусь, ты же не против… Еще кофе?

— Ну, хорошо.

Кофе не только согрел Юлю, он еще и расслабил ее изнутри. И кровь весело побежала по жилам. Захотелось вдруг куда-то бежать, прыгать от радости. Но прыгать Юля не стала. Кутаясь в полотенце, она села в машину, выставив наружу ноги. А кровь продолжала бурлить в венах. И еще почему-то пьянело сознание. Вдруг захотелось чего-нибудь необычного.

— Как настроение? — Юля услышала голос, но самого Рому не увидела.

Взгляд ее почему-то фокусировался по центру, а он стоял в стороне, в зыбком, покачивающемся тумане.

— Очень хорошо!

Она вдруг поднялась, вытянулась солдатиком. Полотенце слетело с нее, но замерзнуть она не боялась. Какое-то непонятное тепло внутри нее разливалось, пульсировало, заполняя низ живота.

— Купальник мокрый, надо бы переодеться.

Рома стоял рядом, но Юле не хотелось фокусировать на нем свой взгляд, пусть стоит, качается, расплываясь в сознании. Не такой уж он и красавец, чтобы на него смотреть. А руки его на себе ощущать почему-то приятно. Он поднял с земли полотенце, закутал Юлю, и внутри нее все вспыхнуло от его прикосновений.

— Купальник, говорю, нужно снять, — сказал он.

Он просунул руки под полотенце, нащупал пальцами застежку на спине. И удерживая на ней полотенце, снял лифчик. И Юля не протестовала. Она с волнением прислушивалась к незнакомым ощущениям. Она даже переступила с ноги на ноги, когда он снял с нее трусики.

— Тебе не стыдно? — запоздало спросила Юля.

Она должна была возмутиться, но ей почему-то стало весело, из груди вырвался смешок.

— А тебе?

— Стыдно. Но не страшно.

— А так?

Сначала он усадил ее на сиденье, затем, опустив спинку кресла, забрался в салон. И вдруг оказался на ней, торопливо раздвигая ноги.

— Ты что делаешь?

Юле интересно было узнать, что будет дальше. И узнать, и почувствовать. Но в голосе звучала тревога.

— Ты должна стать моей женой, — задыхаясь от нетерпения, проговорил он. — И ты станешь моей женой.

Он навалился на Юлю, она чувствовала его руки на своих плечах. Все его пальцы находились вверху, но тогда что это тычется в нее снизу?.. Даже замутненным сознанием Юля поняла, что происходит.

Она закричала, попыталась оттолкнуть Рому, но куда там!

— Ты — моя жена, — вталкиваясь, осатанело пробормотал он. — Ты уже моя жена! И всегда будешь моей женой!..

Юля не могла оттолкнуть его. От обиды и чувства бессилия она разрыдалась, но Рому это не остановило. Он продолжал утверждать, что Юля стала его женой. И утверждал, и утверждал…

И потом он не стал отказываться от своих слов. Юля безвольной куклой сидела в кресле, а он вел машину. Вид у него был как у преступника, за которым гналась милиция, но он почему-то верил в то, что его не поймают.

— Да очнись ты! — Он тронул ее за плечо, пытаясь привести в чувство.

Но Юля не реагировала. Ей казалось, что она умерла. Ей хотелось умереть — от обиды, отчаяния и непереносимой злости на Рому, на весь мир, который оказался таким жестоким и беспощадным. Она должна была отдать свою невинность любимому человеку, а ее испохабил какой-то ублюдок. И пусть Рома не прикидывается порядочным, больше она ему не верит. И никогда не поверит.

— Ничего страшного не произошло, поняла! Завтра подадим заявление в загс, через месяц сыграем свадьбу! Родители не против!.. Завтра поедем с ними знакомиться.

Юля качнул головой, и он это заметил.

— А куда ты денешься?

Юля всхлипнула и заплакала. Чувство безысходности навалилось на нее. Да, она уже не девочка, а порченая женщина, и теперь всякий может вытирать об нее ноги. Начиная с Ромы. Вот он уже и командовать начал.

— Ну, извини! — Он ладонью накрыл ее коленку, но Юля дернула ногой, и он убрал руку. — Просто я подумал, что тебе лучше быть со мной, чем с кем-то. Все-таки я твой первый мужчина. И я не отказываюсь жениться…

Юля молчала. Она не хотела говорить с этим выродком. И замуж за него не пойдет. Лучше в петлю.

Он привез ее в село, остановил возле дома. Юля открыла дверь, но Рома крепко взял ее за руку.

— Постой!.. Не было ничего, поняла! Для меня не было! Для меня все осталось как было! А как там для других, меня не волнует… Завтра утром я заезжаю за тобой, отвожу тебя на работу, а вечером мы с тобой едем ко мне домой. Все! Люблю, целую!..

Он отпустил ее, она вышла из машины. И ждать, когда Рома уедет, не стала. Открыла калитку и на негнущихся ногах прошла в дом. Бабушки не было, да Юля и не собиралась ей жаловаться. Она уже взрослая. Она уже женщина! Все, закончилось детство, пора принимать взрослые решения.

Юля нашла веревку, сделала петлю. Один конец веревки она закрепила на крючке, на котором держалась люстра, петлю надела на шею. И залезла на стол.

Выбор у нее был небольшой. Или замуж за Рому, или на тот свет. Если она откажется идти под венец, Рома отомстит ей. Он пустит слух, что был с ней, и Алька с превеликим удовольствием подхватит «утку»… Не удалась жизнь, пора с ней заканчивать.

Юля набрала в легкие воздух и решительно шагнула вниз со стола.

Дима остановил машину, вынул ключи зажигания и протянул их Ирине.

— Зачем?

— Все, приехали.

— И ты уходишь?

— Ну, поздно уже.

— Ты бросаешь пьяную женщину?.. А если пьяная женщина споткнется, сломает ногу?

— Не сломает.

Дима обошел машину, открыл дверь и взял Ирину на руки. А она женщина худенькая, стройная, и если есть в ней что-то тяжелое, то это бюст. Даже характер у нее легкий, во всяком случае, сейчас.

— Ну вот! — Она обвила руками его шею, прижилась головой к плечу.

И когда они поднялись на крыльцо, Ирина уже спала. Он не хотел будить женщину, но ключи от дома были у нее в сумочке. К тому же дом стоял на сигнализации, отключить которую могла только она.

Она сделала все, что нужно: и дверь открыла, и в охрану позвонила, назвала кодовую комбинацию слов. На этом ее силы, казалось, иссякли. Она заставила Диму сесть в кресло, забралась к нему на колени, обняла его и снова заснула. Какое-то время он сидел, боясь пошевелиться, затем осторожно поднялся с Ириной на руках, уложил ее на диван, накрыл пледом.

Она повернулась на бок спиной к нему, когда он отходил от нее. Но уйти он не смог.

— Есть хочу! — пробормотала она. — Ужин давай!.. Я сейчас…

И он не был уверен, что Ирина говорила это во сне.

Дом у Ирины двухэтажный, сплошь в золоченых обоях, мебель дорогая. И кухня у нее размером с их родительский дом. А в холодильнике чего только нет. Хотел бы Дима жить в таких апартаментах и есть от пуза. А почему бы и нет? Он сделает карьеру, заработает денег и построит свой собственный дом. Правда, будет это не скоро…

Дима кулинарными талантами не обладал, но мог жарить картошку и яичницу. Он выбрал первое. Он пожарил картофель с мясом, которое нашел в холодильнике. Был у него поварской талант или нет, но он работал в кафе, и ему нужно было повышать свой уровень.

Все было уже готово, когда появилась Ирина. С бутылкой коньяка в руке.

— Домой ты сегодня не поедешь, — сказала она. — Переночуешь у меня.

— У тебя или с тобой?

Какое-то время она переваривала его слова, затем спросила:

— А ты хочешь со мной?

Дима уже успел привыкнуть к тому, что Ирина любила четкие ответы, без всяких «ну» и «если».

— Хочу.

— А не боишься, что я привыкну к тебе? — Она пристально смотрела на него, все так же требуя однозначный ответ.

— Не боюсь.

— Ну, чего стоишь? — усмехнулась она. — Наливай.

Дима только рад был заняться коньяком. Имелись у него некоторые сомнения насчет уже начавшихся отношений с Ириной, но спиртное поможет ему развеять их…

Крючок в потолке держался «на соплях». Он оторвался под тяжестью тела, и под потолком осталась висеть только люстра — на электрическом проводе. Не успела Юля подняться, как появилась бабушка. Охая и причитая, она устроила настоящий допрос. И Юля не смогла скрыть от нее правду.

— Вот скотина! Вот паразит! — Она хлопала руками, как курица — крыльями.

— И что мне теперь делать? — потирая горло, спросила Юля.