Александра Маринина - Пружина для мышеловки
Обозрев бакалейный ассортимент, Андрей решительно вытащил пачку своих любимых макарон и поставил на плиту кастрюлю с водой. Пока готовился ужин, он переоделся и даже успел вполуха послушать вечерние новости. Жадно уплетая макароны с маслом и сыром, он привычно окунулся сперва в ощущение детства, потом в мысли о маме, которые вполне естественным путем привели его (в который уже раз за сегодняшний день!) к мыслям об Олеге Петровиче Личко. Костя прав, надо постараться выяснить, что там к чему, и расставить все точки над «i». Будем надеяться, что Болотов найдет толкового специалиста, который сумеет помочь.
Он уже крепко спал, когда позвонила Наташа. Есть такие женщины, которые чем сильнее обижаются, тем чаще и неуместнее звонят. Судя по звукам музыки и оживленным голосам, свою обиду на Андрея она «полировала» в месте не тихом и не скучном.
– Хочу тебя успокоить, чтобы ты за меня не переживал, – вызывающим тоном заявила она, – я отлично провожу время.
– Я рад за тебя, – сонно пробормотал Андрей. – Будь умницей, веди себя прилично, с посторонними мужчинами не разговаривай и дай мне, пожалуйста, поспать.
Положив трубку, он с закрытыми глазами нащупал шнур и ловким движением отсоединил его от аппарата. Потом протянул руку к лежащему на тумбочке мобильнику и так же не глядя нажал кнопку отключения. И почему все красивые девушки такие вредные?
* * *– Его фамилия Пинчук, зовут Виктором Альбертовичем, вот телефон, – с этими словами Болотов положил перед Андреем твердый прямоугольник визитной карточки. – Он ждет вашего звонка. Я переговорил с ним, объяснил вашу проблему, он готов за нее взяться. Расценки он вам скажет сам.
– Спасибо.
Информации на карточке было маловато, только имя, фамилия, электронный адрес и два телефона. Ни названия агентства, ни офисного адреса. Скромненько. Но Андрею было все равно, пусть этот Пинчук с изысканным отчеством окажется даже кустарем-одиночкой, лишь бы толк был.
Он позвонил по одному из указанных телефонов, ответил совсем юный женский голос, который сообщил, что Виктор Альбертович в данный момент отсутствует, но доступен по мобильнику. Владелицу голоса Андрей определил как девицу лет девятнадцати-двадцати и скептически подумал, что специалиста ему Болотов подыскал по меньшей мере сомнительного. Если у него такая юная подружка или даже жена, то либо он сам еще совсем пацан зеленый и мало что умеет и может, либо средних лет сладострастник, оживляющий усталую и плохо слушающуюся плоть свеженькими молоденькими телами, что в глазах Мусатова его не украшало. Почему-то Андрею даже в голову не пришло, что девица может оказаться дочерью Виктора Альбертовича Пинчука. А между тем, так оно и было.
Они договорились встретиться в тихом ресторанчике на Бульварном кольце. Пинчук явился чуть раньше, и когда Андрей подошел к столику, тот уже с видимым удовольствием потягивал темное пиво из высокой кружки. Маленького роста, рыхловатый, с более чем редкими волосиками и огромной бородавкой возле правой ноздри, Пинчук почему-то вызывал у Андрея ассоциации с жуликом, и тот в первый момент собрался даже отказаться от его услуг. Мол, извините, обстоятельства изменились, мне ничего не нужно, простите, что побеспокоил напрасно. Но привычка доводить дело до конца возобладала, и он решил для начала хотя бы поговорить с частным сыщиком, которого рекомендовал Болотов.
Рассказывал Андрей долго и обстоятельно, а Виктор Альбертович слушал, то и дело что-то записывая в толстом блокноте с кожаной обложкой.
– Копия решения у вас с собой? – спросил он, когда Андрей закончил рассказывать.
– Да, – Андрей протянул ему тонкие изрядно истрепанные листки. – Правда, она плохо читается.
– Ничего, – усмехнулся Пинчук, – я привычный.
И поймав удивленный взгляд Андрея, пояснил:
– Я не из милиционеров, я из адвокатов. И таких вот приговоров и решений на папиросной бумаге прочитал в свое время великое множество. Вы позволите, я быстренько пробегу глазами?
– Да, конечно, – кивнул Андрей, все еще недоумевая. Как это он собирается «быстренько пробежать» такой «слепой» экземпляр, когда там каждое слово чуть ли по буквам надо разбирать? За тридцать лет краска от синей копирки изрядно стерлась и выцвела, правда, чья-то заботливая рука (ну чья же еще? Личко, естественно) аккуратно обводила особо нечитаемые слова и даже целые фразы шариковой ручкой по контуру букв, но все равно текст читался с большим трудом. Однако для бывшего адвоката Пинчука это, видимо, действительно было делом привычным, во всяком случае уже минут через десять он положил листки на стол перед собой и снова взялся за свое пиво.
– Понятно, – сказал он. – У меня к вам два вопроса. Первый: какими сроками для выполнения работы располагаю я? И второй: какими средствами для оплаты моей работы располагаете вы?
– Это не срочно. Через две недели я улетаю в Штаты на пять месяцев, то есть до конца октября меня все равно не будет в Москве. Ну… вот если до конца октября – сколько это будет стоить?
– Если до конца октября – то недорого, – рассмеялся Пинчук. – Чем более сжатые сроки – тем дороже, это естественно, а если срок такой большой, то существенно дешевле.
Он назвал сумму, которая показалась Андрею вполне приемлемой.
– И что я получу за эти деньги?
– За эти деньги вы получите все сведения, которые можно будет собрать о свидетельнице Шляхтиной, а также перечень лиц, обладающих хоть какой-то информацией по данному делу, их имена, адреса, телефоны, место работы и так далее. Кроме того, за эти же деньги вы получите мою собственную аналитическую справку, написанную по результатам изучения материалов архивного уголовного дела. Если вы хотите что-то еще, то скажите сейчас, чтобы потом у нас с вами не возникало недоразумений.
– Если честно, я не знаю, чего еще можно хотеть, – признался Андрей. – У меня нет опыта в подобных делах, я даже представить себе пока не могу, какие сведений мне обязательно нужны, а какие совсем не пригодятся.
– Тогда вам придется довериться моему собственному опыту.
– Вы уже делали для кого-нибудь такую работу?
– И даже чаще, чем вы можете себе представить, – уклончиво ответил Виктор Альбертович, пряча очки для чтения в дорогой футляр «Роденшток». – Несправедливость правосудия имеет место во все времена, просто не при всех режимах есть возможность ее выявлять. При прежнем режиме такой возможности не было, но зато теперь огромное количество людей пытается восстановить справедливость, нарушенную много лет назад. Прошу прощения, – он пододвинул к себе счет, принесенный официантом, – за мое пиво я заплачу сам.
Андрей молча кивнул и положил на стол деньги за три выпитые им чашки кофе. Они договорились встретиться на следующий день, Пинчук принесет договор об оказании услуг, Мусатов – первую часть оплаты за работу.
Через две недели Андрей Мусатов улетел в США. Перед отъездом было много суеты, консультаций, подготовительной работы, кроме того, он каждый вечер ходил на ускоренные «продвинутые» курсы английского, чтобы натренироваться в разговорной речи, и только в самолете Андрей вспомнил, что Наташа все еще дуется. Надо же, вместо запланированных им двух недель обида у нее затянулась почти на месяц. А может, это и к лучшему? Пять месяцев – срок немалый, и когда он вернется, можно будет начать новый этап в личной жизни. Ведь если она устроила целый тарарам из-за того, что прождала его всего один вечер, то уж пять-то месяцев Наташа совершенно точно ждать не станет.
ГЛАВА 2
Привет, это снова я, участковый уполномоченный капитан Игорь Дорошин. И снова меня совершенно не к месту потянуло на поэзию, потому что когда я собрался объяснить, с чего началась вся эта история, на память пришли известные еще из школьной программы строки классика: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда…» Ну, моя работа, конечно, от поэтики весьма далека, она даже более чем прозаична, но все равно приходится иногда сталкиваться с тем, что осмысливая конец истории, вспоминаешь, с чего она началась, и только диву даешься! И откуда что берется? Ведь ничто, казалось бы, не предвещало…
А началось (лично для меня) все в тот день, когда я сидел в квартире Капитолины Никифоровны Гарбузюк восьмидесяти трех лет от роду, держал несчастную старушку за руку, то и дело подавал ей лекарство в строгом соответствии с тем, что прописал недавно уехавший врач «скорой помощи», и медленно закипал от злобы. Злобы было много, потому что злился я одновременно в трех направлениях. Первым объектом моего праведного гнева были две негодяйки, которые под видом работников социальных служб ходили по квартирам одиноких пенсионеров, нагло врали что-то по поводу пересчета пенсий (разумеется, в сторону увеличения пособия), просили посчитать какие-то деньги, что-то подписать, после чего мирно удалялись, а пенсионеры в скором времени с удивлением обнаруживали, что все их сбережения пропали. Способов обмана было множество, и все они хорошо и давно известны, и недели не проходит, чтобы по телевизору в разных криминально-новостных программах об этом не рассказывалось, а все равно старики попадаются. Вторым объектом злости был я сам, потому что обманутый на моей территории старик – моя прямая недоработка. Ведь уж года два как минимум я периодически объясняю своим пенсионерам, что к чему, и каждый квартал самолично пишу некую «методичку-напоминаловку», распечатываю на собственном компьютере, а потом за свои деньги делаю пару сотен ксерокопий и разношу по квартирам, где проживают одинокие пенсионеры. Мол, имейте в виду, есть такие мошенники, приходят под таким-то видом, пользуются такими-то предлогами, говорят и делают то-то и то-то, и ни в коем случае не открывайте им двери, а если уж открыли, то не верьте ни одному их слову, а если уж очень они убедительны и правдоподобны и страсть как хочется поверить, то не поленитесь, наберите мой номер телефона (все номера, включая домашний, прилагаются) и попросите подойти. В течение десяти минут я буду у вас и лично разберусь. Ну почему же мои старички и старушки меня не слушаются?!
