Кит Хартман - Сыщик, ведьма и виртуальный покойник
- Я думала об этом, - ответила Бико. - Полагаю, нет смысла прямо обвинять в этом Стоунуолла. Его признание перед камерой допускает различную интерпретацию. И у него было пятнадцать лет на то, чтобы замести следы. По этому пункту обвинения выиграть будет крайне сложно. Из тюрьмы ему в этом тысячелетии, так или иначе, не выйти. Обвинения с Халэранта я постараюсь снять, а обвинительный приговор формально отменить. Это будет хороший жест в сторону публики.
- Думаю, что для него самого это значило бы очень многое, - сказала я.
- Согласна. Да, кстати, меня очень интересует... - начала Бико, но тут же замолчала.
- Еще что-нибудь? - поинтересовалась я.
- Нет, - ответила Окружной прокурор Бико, - это всё, что мне надо было узнать.
Она поднялась со своего места, пожала мне руку, и я покинула её офис, чтобы отправиться домой и наконец отоспаться. Проезжая по улицам города, я продолжала размышлять об этом деле. Узнаю ли я когда-нибудь, что произошло на самом деле, и что случится, если я это узнаю.
В глазах общественности Халэрант умер героем, спасая жизнь ребенку. Все обвинения в убийстве жены с него будут сняты. Что же касается Стоунуолла, то он останется в истории как отвратительное чудовище. Меня лично подобный вариант вполне устраивал, хотя бы потому, что истина, видимо, была более страшной и более запутанной.
Пусть философы рассуждают о том, что есть истина. Меня же вполне удовлетворят тишина и покой на улицах нашего города. Я не хочу чтобы люди сегодня убивали себе подобных, а все будущие проблемы будем решать, по мере из возникновения.
Эпилог. Бенджи.
Пятница, четвертого сентября. 9 час. вечера.
Папа шагал впереди нас, глядя прямо перед собой. Мне казалось, что он таким образом сознательно давал возможность мне и Саммер побыть как бы наедине. Не много, а совсем чуть-чуть. Похоже, что он чувствовал себя несколько виноватым за тот небольшой инцидент, который случился после ужина. (Мы всей семьей уселись на диван перед телевизором, и мама специально устроилась так, чтобы оказаться между мною и Саммер).
Мы подошли к машине, и папа сел за руль, а я придержал дверцу для Саммер, чтобы она могла забраться на заднее сиденье. Затем я обежал машину и влез на то же сиденье, что и она, но с другой стороны. Между мной и Саммер на том месте, куда опускался подлокотник лежали Библия и брошюра под названием "Истинная любовь терпелива". Ну и хитра же моя мама. По-настоящему хитра. Саммер взяла меня за руку, положила мою ладонь на библию и прикрыла сверху своей.
В машине всё еще уютно пахло персиковыми сдобами, которые Саммер принесла на ужин в наш дом. Она склонилась ко мне и прошептала:
- Похоже, что я понравилась твоему папе.
- Еще бы. Ты покорила его сердце своими замечательными сдобами. Не знаю даже, стоит ли мне делать попытку догадаться, какими средствами ты узнала о тайной страсти моего папочки?
- Не понимаю, о чем ты, - глядя на меня невинным взором, сказала Саммер.
Она подняла глаза и увидела, что папа смотрит на нас через зеркало заднего вида. Впрочем, поймав взгляд Саммер, он тотчас отвел взгляд.
Я не сомневался, что Саммер использовала какое-то заклинание, чтобы выяснить кулинарные пристрастия папы. Меня подмывало спросить, не подсунула ли она в свою стряпню листву растений "мира и дружбы", но передумал, решив принять за чистую монету её простое отрицание присутствия магии за мирным семейным ужином.
Затем я хотел спросить, что она думает обо всём вечернем мероприятии, но в этот момент папа откашлялся, давая тем самым тактично понять, что мы сидим слишком близко друг к другу. Мы откинулись на спинку сиденья, продолжая обмениваться взглядами. Я до сих пор не мог поверить в то, что предки пригласили её на ужин в наш дом. Может быть, это произошло потому, что её мама спасла мне жизнь. И это все видели ни много, ни мало по национальному телевидению. С другой стороны, это мог быть хитрый маневр, обеспечивающий контроль за ситуацией. Выслушав рассказ о том, как мы с Саммер пребывали в бегах, родители, видимо, поняли, что я, так или иначе, найду способ с ней встретиться. Еще бы! Если мы смогли скрыться от вооруженных наемников, то неужели мы не изыщем способ ускользнуть на несколько часов от родителей? Возможно, мама позволяла нам быть вместе потому, что так ей было легче играть роль дуэньи.
Не исключено, правда, что мои родители таким образом пытались шагать в ногу со временем. Недели, прошедшие с пятницы тринадцатого, были странными во всех отношениях. Мне казалось, что весь мир за это время перевернулся и обрел новые формы. Кадры, показанные утром 13-го, потрясли всех от мала до велика. Сделанное Стоунуоллом признание в убийстве моей биологической матери, попытка прикончить меня, убийство Халэранта и борьба с ведьмой никого не оставили равнодушным. А окончательно доконало публику заявление, сделанное через несколько часов окружным прокурором. Оказалось, что сенатор стоял за всеми этими оккультными убийствами и вандализмом. Он не только был режиссером преступлений, но и сам принимал в них участие. Одним словом, он натворил такое, что мало никому не показалось. Все пытались осмыслить для себя значение этих событий.
С этого времени все стали вести себя по-иному. Описать эти изменения в поведении я толком не могу, но не заметить их нельзя. Вот, например, несколько дней тому назад миссис Брэдли заявила о том, что обращать неверных в истинную веру следует своим примером. И это еще не все. Она сказала, что нам следует заводить друзей среди неверующих, для того чтобы попытаться привести их к Иисусу. И думаю, что мы были не единственными школярами, которых стали воспитывать по-новому. На прошлой неделе к нам подвалила пара ребят-мормонов и предложили вмести с ними сыграть во "Властителя небес". И это произошло несмотря на то, что у Тима в ухе болталась серьга в форме креста, а Скотт красовался в своей знаменитой футболке с изображением "Тайной вечери" - той, которую нарисовал Халэрант, если вы запамятовали. Одним словом, как я уже сказал, всё изменилось.
Я тоже изменился, хотя пока еще точно не знаю как. О том, что действительно произошло, я знаю гораздо больше, чем большинство людей, и думаю, что если бы захотел, то мог бы вставить палки в колеса официального расследования. Я размышляю об этом все последнее время. Для того чтобы лучше все осмыслить, я начал записывать свои мысли. У меня уже накопилось много страниц мыслей и замыслов. Не исключено, что некоторые из них я использую когда-нибудь в одном из своих будущих комиксов. Но, боюсь, что он будет очень сильно отличаться от рассказов о похождениях "Зеро".
Я до сих пор не знаю, что думать о Халэранте. Мне не известно, за какими событиями стоит художник, а за какими - сенатор. Но я, в любом случае, решил уважить его последнюю просьбу, и никому не скажу, что похитил меня он. В каком-то смысле это похищение спасло мне жизнь. И я вовсе не желаю оказывать услугу Стоунуоллу. Хотя я ему благодарен за то, что смог по-настоящему оценить своих маму и папу. Пусть они мои приемные родители. Пусть они чересчур прямолинейны. Но зато они, по крайней мере, не убивают людей ритуальными кинжалами. Я пообещал себе, что постараюсь в будущем причинять им меньше неприятностей.
Так или иначе, но я сказал полиции, что не помню ничего после того, как меня похитили. Этот неожиданный приступ забывчивости им очень не понравился, но сделать они ничего не могли. Я крепко держался за эту версию, и они в конце концов от меня отвязались.
Жаль, что пресса всё еще продолжает ко мне липнуть. Начиная с тринадцатого числа журналисты не отстают от меня. Они берут у меня интервью, фотографируют и все такое прочее. Они встали лагерем на лужайке перед нашим домом. Они провожали меня в школу, поставили жучки в нашем доме и даже пару раз подключались к телефону. ( Тим сразу это определил и начал шифровать все мои переговоры). Но с пятницы тринадцатого прошло уже три недели, и журналисты, похоже, начали терять интерес. Из всех этих событий я извлёк один очень важный урок - громкая слава не доставляет такого удовольствия, как может показаться со стороны. Я решил, что когда вырасту и стану писателем, я буду творить анонимно, точно так, как сейчас сочиняю комиксы. Пусть пресса ведет облаву на кого-нибудь другого.
Саммер сжала мою ладонь и улыбнулась. Как-нибудь мы сядем рядом, поговорим обо всём, что случилось, и попробуем всё это обмозговать. Но это произойдет только после того, как перестану оглядываться через плечо, опасаясь репортеров с узконаправленными, телескопическими микрофонами.
Папа остановил машину у дома Саммер. Мы вышли, и я отправился проводить её до калитки.
- Что же, - сказала она, - это был очень интересный вечер.
- Да, - согласился я. - Не хочешь ли повторить визит не следующую пятницу.
- Почему бы и нет? Мне приходилось встречаться с существами более страшными, чем твои родители.
