Аркадий Адамов - Личный досмотр. Черная моль
— У-у, падла! — процедил он сквозь стиснутые зубы.
Арбузов поспешно вспорол воротник шубы, и через минуту на столик легла плотная, перетянутая бечевкой зеленоватая пачка новеньких стодолларовых банкнотов.
Едва Ярцев закончил писать протокол обыска и все присутствующие поставили под ним свои подписи, как поезд стал замедлять ход: приближался Смоленск. Масленкина вывели в тамбур.
Одиннадцатый вагон остановился, не доезжая до перрона. Его встречали новый проводник, на место Масленкина, и представитель линейного отделения милиции.
Ярцев первый спустился по ступенькам. За ним последовал было Масленкин, но поскользнулся и тяжело упал на землю. В ту же секунду он вскочил и неожиданно юркнул под колеса вагона.
— Держи! — закричал Арбузов, прыгая вниз.
Геннадий обернулся и успел схватить Масленкина за пальто, но тот ловко скинул его с плеч и выскочил по другую сторону поезда.
Арбузов, Ярцев и встречавший их сотрудник бросились вслед за ним. Они видели, как Масленкин нырнул под стоявший на соседнем пути состав.
Когда все трое проползли под вторым составом, они снова увидели в желтоватом свете раскачивающихся на ветру фонарей Масленкина. Он бежал через свободные пути по направлению к водокачке.
— Стой! — закричал Геннадий. — Стой! Стрелять буду!
Он выхватил пистолет.
В этот момент невдалеке раздался оглушительный свисток паровоза: длинный состав отрезал преследователей от Масленкина. Тот на бегу оглянулся и насмешливо махнул рукой.
Геннадий, закусив губу, со всего разбега перемахнул пути, только чудом не попав под колеса паровоза. Его тут же заволокло горячим паром. Геннадий почти вслепую пробежал еще несколько шагов, кожа на лице нестерпимо горела. С усилием открыв глаза, он снова увидел Масленкина. Тот был уже далеко, почти у самой водокачки.
Кругом раздавались свистки маневренных паровозов. Не раздумывая, Геннадий поднял пистолет и выстрелил.
Масленкин упал, потом вскочил и, обернувшись, погрозил кулаком.
В ту же минуту в рое искр мимо него промчался маневренный паровоз, и оттуда прямо на Масленкина неожиданно выпрыгнул какой-то человек. В первый момент Геннадий даже не понял, что произошло. Только подбежав, он увидел на рельсах двух человек. Незнакомый парень в замасленной телогрейке лежал на Масленкине, тот отчаянно отбивался. Невдалеке, шипя, остановился паровоз, с него соскочили еще два человека.
— Вижу, бежит, паскуда, а вы за ним, — объяснил потом молодой помощник машиниста Коля Попов. — Ну, думаю, дело не чистое. Жулика ловят. Вот я и… того, прыгнул, значит. Только, кажись, шею ему маленько свернул. — На перепачканном угольной пылью лице его сверкнула белозубая улыбка.
— Ничего. Пусть радуется! — с угрозой ответил Геннадий, отряхиваясь и машинально поправляя галстук. — Второй раз я бы уже не промахнулся.
…Масленкин в этот же день был доставлен в Москву.
Это было в субботу. Зотов вызвал к себе Сергея. В кабинете полковника он застал Ярцева. Лицо у Геннадия было в бурых пятнах ожогов, густо смазанных какой-то мазью.
— Очень горячее было дело, — пошутил Ярцев, поймав на себе удивленный и встревоженный взгляд Сергея. — Как видишь, наша клиентура не только жалобы строчит.
Как всегда, Геннадий был в свежей, до глянца отутюженной сорочке с аккуратно завязанным, опять же новым галстуком. Но Сергей уже без обычной иронии отметил про себя это обстоятельство.
— Итак, Коршунов, — подчеркнуто строго сказал Зотов, — сейчас уже два часа. Материалы, изъятые у Масленкина, мы изучим без вас.
— Они помогут нам уличить Плышевского?
— Думаю, что да. Записка, обнаруженная в курице, написана, очевидно, его рукой, по-немецки, и адресована Гансу. В другой записке подсчеты самого Масленкина, сколько взято долларов и сколько привезено часов. Ну и потом записная книжка. Там тоже, конечно, кое-что обнаружим. Словом, об этом пока не думайте. Помните одно: эти часики могут находиться у Доброхотова. Ясно?
— Так точно.
— Ну, а теперь отправляйтесь домой. Отдыхайте. В восемнадцать часов вы встречаетесь с Афанасьевой около вокзала, у выхода из метро. Группа Гаранина уже выехала на Сходню. Группа Лобанова выедет через два часа.
Зотов вышел из-за стола и, подойдя к Сергею, протянул руку.
— Ну, желаю успеха. И главное, не горячись. В точности выполняй намеченный план, хоть он тебе, кажется, не очень по вкусу. Дело весьма серьезное. Весьма…
Сергей проснулся от ласкового прикосновения чьих-то рук. Он открыл глаза и увидел склонившуюся над ним Лену.
— Вставай, Сережа. Сейчас будильник звонить будет. Я уже обед разогрела и рубашку тебе погладила, такая мятая была…
— Ты разве дома?
— Конечно. Репетиция давно кончилась. Вставай, мой хороший!
Сергей благодарно прижался щекой к ее руке и на секунду снова закрыл глаза. Потом взглянул на часы. Надо еще успеть побриться, одеть выходной костюм. «Какая-то Лена сегодня необычная», — подумал он.
Через час Сергей уже ехал в метро. Он снова и снова обдумывал план предстоящей операции, но мысли то и дело перескакивали на Лену. Сергей давно уже не видел ее такой заботливой и ласковой. Что с ней? А за обедом Сергей вдруг поймал на себе ее встревоженный, испытующий взгляд. «Все-таки она меня любит, конечно же, любит!» — с какой-то мальчишеской самоуверенной радостью подумал Сергей.
У выхода на Комсомольскую площадь он встретился с Ниной. Девушка торопливо, но крепко пожала ему руку.
— Все, Ниночка, в порядке?
— Все, все. Пошли…
Сергей одобрительно посмотрел на сумочку, которую Нина держала в руках. Это была очень маленькая замшевая сумочка, из тех, с какими женщины ходят в театр.
Они подошли к пригородным кассам, и Сергей купил два билета до Сходни. Тут же, рядом с кассами, Сергей выбросил в урну свои сигареты.
— Чтобы иметь повод зайти в буфет на станции, — пояснил он.
— Ну, и хитрый ты, Сережа! — чуть нервно засмеялась Нина.
Сергей взял девушку под руку, и они быстро направились к перрону, где стоял готовый к отходу электропоезд. Молодые люди едва успели вскочить в последний вагон, когда раздался свисток кондуктора. Поезд тронулся. Сергей и Нина прошли по вагонам и сели в первом, почти совсем пустом.
За замерзшим окном промелькнули станционные огни. Нина монеткой соскребла лед со стекла и приникла глазами к прозрачному кружку.
Всю дорогу они разговаривали о пустяках. Нина заметно нервничала. Оба невольно отсчитывали про себя остановки. Казалось, еще так далеко до Сходни, а не успели они оглянуться, как осталось всего две остановки, потом одна…
Наконец они вышли на площадку вагона, где уже толпились люди, собиравшиеся выходить на Сходне. Сергей снова взял девушку под руку и на миг строго и ободряюще заглянул ей в глаза. Нина улыбнулась и инстинктивно прижала к себе сумочку.
Поезд начал медленно тормозить. Приближалась Сходня. Один из пассажиров приоткрыл тяжелую, всю в инее дверь вагона, и на площадку ворвалась тугая, холодная струя воздуха. В темноте замелькали огни дачного поселка, потом медленно наплыла широкая, освещенная фонарями платформа. Поезд остановился, люди стали торопливо выходить из вагона.
Сергей и Нина последними спрыгнули на перрон. И тут же к ним подошел улыбающийся Доброхотов. Воротник его пальто был поднят, лицо раскраснелось от ветра. Было видно, что он давно уже на станции и пропустил не один поезд. «Наверно, высматривал, не приедет ли кто-нибудь раньше нас, — подумал Сергей. — Только бы не засекли Костю или Сашу! Может, весь день следит».
— Вот это точность! — весело сказал Доброхотов, протягивая холодную как лед, окоченевшую руку. — Ждать на таком ветрище не заставили.
— Как договорились, — ответил Сергей.
«Эге, первый промах! — отметил он про себя. — Грубо соврал!»
Смешавшись с толпой пассажиров, они дошли до конца платформы. Вдруг Сергей похлопал себя по карманам и с досадой сказал:
— Ах, черт возьми, папиросы забыл купить! Тут есть буфет-то?
Доброхотов настороженно посмотрел на него и, подумав, ответил:
— Ясное дело, есть. Вон там, — он махнул рукой в сторону станционного здания. — Пошли, покажу. Только давай быстрее, заждались нас уже там. Голодные все.
Они втроем отделились от остальных пассажиров и направились назад по платформе.
В буфете Сергей купил пачку папирос, тщательно пересчитал сдачу, рассовал деньги по карманам, застегнулся, потом закурил и угостил Доброхотова. Когда они вышли, на платформе уже никого не было.
Доброхотов, Сергей и Нина подошли к лестнице, спустились на железнодорожное полотно и, миновав пристанционные палатки, двинулись по широкой, плохо освещенной улице.
— Недалеко, совсем недалеко, — объяснял Доброхотов, — только путано, вот в чем беда.
