Хараламб Зинкэ - Современный Румынский детектив
— Как вы сказали?
— Я забыл вашу фамилию.
— А! Иляна Посколуц.
— Да-да, фрау Иляна Посколуц.
— Улица Комедии, дом 14, корпус 10, второй подъезд, шестой этаж. Есть и телефон: 16-915.
— Данке, очень, очень благодарю. Я оставлю вам еще двести лей. Значит, я найду комнату пустой?
— Ну конечно. Погодите, я вам выпишу квитанцию… Господин… Вот видите, и я забыла вашу фамилию.
— Ланге. Вольфганг Ланге.
— Совершенно верно. Ланге — это как будто от нашего Лунгу. У нас есть свояк по фамилии Лунгу… Пожалуйста! Но здесь только на сто двадцать лей… Вы понимаете: три квитанции, каждая на сорок лей…
— Да-да, все в отличном порядке.
— Счастливого пути. Мы вас будем ждать.
Он взял чемодан, вышел в переднюю, хотел было открыть дверь, но что-то вспомнил:
— Да! Я оставлю машину на аэродроме.
— Вы летите самолетом?
— Само собой понятно. Один час, и я в Бухаресте. На аэродроме хорошая стоянка?
— Очень хорошая. Как доедете, сворачивайте налево, а не направо. Там увидите огромный навес, специально для машин. И дождь не мочит, и солнце не печет.
— Так, отлично. До свидания, фрау Посколуц.
— До свидания. Счастливого пути. Ждем вас в добром здравии.
Улыбаясь, он сел за руль. Он был доволен собой. До сих пор все шло как следует. И у него были все основания предполагать, что никаких препятствий на его пути больше не встретится. Машина тронулась. Было без двадцати семь. Немного поздновато. Нужно торопиться. Выехав на шоссе, связывающее Констанцу с аэропортом имени Михаила Когэлничану, он нажал на акселератор. Шоссе было пустое. Он чувствовал себя превосходно: в зеркало ему было видно, что ни одна машина за ним не следует. Без пяти семь он был уже на месте. Поставив машину там, где посоветовала хозяйка, он запер ее и направился к аэровокзалу. Показал на контроле билет, предъявил таможенникам чемодан и папку — никаких заминок. Доставая паспорт, он осведомился, успеет ли выпить чашку кофе. Таможенник ответил, что не успеет, но заверил, что через четверть часа в самолете кофе ему принесут. Улыбаясь, он поблагодарил и положил свой паспорт на стойку. Дежурный офицер внимательно проверил визы — все было в порядке. Сверил фотографию, поставил выездной штамп и с улыбкой вернул паспорт. Он принял его, положил в боковой карман, подхватил папку, которую на мгновенье выпустил было из рук, и шагнул в ничейную зону. Сколько глупостей придумали люди, размышлял он. Ничейная зона! Зальчик в сорок квадратных метров, и на тебе, зона. Значит, там — государство, а здесь — ничего. Чтобы перейти эту воображаемую линию, нужны бумаги, печати… Ладно, все позади, главное, что я ее перешагнул. А вот и самолет. Это мне машут рукой, приглашают па посадку.
Он вышел на летное поле. Шум стоял адский. Два реактивных двигателя работали на полную мощность, и можно было только поражаться, как это бедные человеческие уши выдерживают такое количество децибелов. Сколько их может быть? Он торопливо поднялся по трапу. Внутри самолета немного тише. Пассажиров мало. Он выбрал себе удобное место, предвкушая, что через несколько минут вознесется в небо. Посмотрел на часы — семь двадцать. Самолет задрожал. Стюардесса закрыла дверь. Самолет покатился по дорожке, выруливая на взлетную полосу. Он поудобнее устроился в кресле и закрыл глаза. Прошла минута. Это ему показалось? Как будто кричат… Он открыл глаза. Над ним склонилась очаровательная стюардесса. Она улыбалась. В руке у нее был конверт.
— Господин Вольфганг Ланге?
Он кивнул.
— В самую последнюю минуту для вас пришло письмо.
Стюардесса протянула конверт. Он с трудом вскрыл его — дрожали руки. Стюардесса все еще стояла над ним и улыбалась. В конверте был листок бумаги, на котором было напечатано несколько слов:
«Вы упустили одну мелочь… Весьма сожалею.
Майор Винтилэ Морару».
Бумажка выпала из рук. Он был так взволнован, что не заметил, как самолет остановился, хотя моторы продолжали реветь. Он поднял глаза. Возле него, все так же улыбаясь, стояла стюардесса. В этот момент он почувствовал, как кто-то легко прикоснулся к его правому боку, потом к правому плечу. Он хотел сунуть руку в карман, но другая рука, оказавшаяся быстрее, решительно пресекла эту попытку. Чей-то голос шепнул ему на ухо:
— Нет смысла устраивать здесь спектакль. Подчиняйтесь.
Кто-то быстро обшарил его карманы. Ничего подозрительного, кроме маленькой капсулы, которой он попытался было воспользоваться… Капсула исчезла в чьем-то чужом кармане. Теперь все было кончено. И, естественно, должно было начаться что-то другое: допросы, заявления, очные ставки, признания. Да, он знал, что ему придется признаться. В конце концов, он не был столь уверен, что его попытка воспользоваться капсулой была действительно попыткой. Он как бы сделал эту попытку для другого существа, для своего другого «я», перед которым ему приходилось время от времени держать ответ… Он должен был бы раньше сунуть руку в карман и сделать это гораздо быстрее, тогда бы он опередил противника. Кто хочет по-настоящему, тот добивается своего. Но есть ли такие, кто хочет этого по-настоящему? Есть? Возможно. Наверно, они моложе его… Молодые не так страшатся смерти. Они отдают свою жизнь с возмутительной покорностью. А он, пожилой человек, да, да, пожилой, цепляется за нее… Странно, ведь ему уже не бывать на свободе. В его-то годы… Тогда зачем все это? Почему его рука не действовала быстрее? Почему у него не было настоящего желания раскусить капсулу, которая принесла бы ему мгновенную и легкую смерть? Нет, подумал он, момент вовсе не подходящий для философствования. Для этого у меня еще будет время, да, да, время еще будет… Теперь же ему все казалось странным. У него было такое впечатление, что между ним и внешним миром стеклянная стена и этот мир он видит как в тумане: видит и не видит, слышит и не слышит, ощущает и не ощущает…
— Встаньте!
Он повиновался. Слева и справа оказались двое мужчин, которых он никогда в жизни не видел. Он их не знал, но они знали его и, казалось, были довольны.
— Пройдемте!
Когда подошли к дверце самолета, они взяли его под руки. Дверь открылась. Трап был у самолета. Внизу уже ждала машина. Первым сошел вниз один из конвоиров и сел рядом с шофером. Потом сел он. Рядом с ним второй. Дворца захлопнулась, и машина тронулась с места. Тот, что сидел рядом с шофером, поднял трубку радиотелефона.
— Докладывает Догару. Задание выполнено. Через пятнадцать минут будем.
Ответа не последовало. Он его и не ждал. Положил трубку и закурил сигарету.
— Не гони так, Костикэ, — обратился к шоферу тот, кого звали Догару, — теперь нам спешить некуда. Убежать он не убежит, а попадать в катастрофу никакого желания. Мы должны доставить его в целости и сохранности… Хотите сигарету?
И он не отказался. С этого мгновения, хотя шофер и не подумал сбавлять скорость, никто не промолвил ни слова.
Майор Морару положил на рычаг трубку радиотелефона и широко улыбнулся. Он расстегнул воротник, подошел к окну, распахнул его и несколько раз глубоко вздохнул. Капитану ничего не нужно было объяснять, он и так знал смысл всех этих обычных жестов майора. Он знал, операция завершилась удачно. Но именно поэтому он быстро вышел из комнаты. Нужно было принять целый ряд мер.
Усталый и сонный, инженер Андрееску никак не реагировал на то, что говорил по телефону майор Морару и сколько раз капитал Наста входил и выходил из комнаты.
— Поздравляю вас, товарищ инженер, — послышался возле него голос Морару.
Виктор поднял глаза и недоумевающе посмотрел на майора. И чего этому человеку так нравится таинственность? Произносит какие-то слова, которые либо продолжают, либо завершают его мысли, а я изволь догадываться, о чем он думает…
— Не понимаю.
— Надеюсь, скоро поймете. Слышите?
Внизу остановилась машина и резко хлопнули дверцы.
— Слышу, что пришла машина.
— Правильно. Но это не какая-то там машина, а машина, которая привезла шпиона, товарищ Виктор Андрееску, и вы вправе рассчитывать, что шпион явился, чтобы дать показания. Правда, он явился не по своей воле, но это не так уж важно…
Вошел капитан Наста. Он переглянулся с майором, и тот кивнул. Наста нажал на кнопку, и через несколько секунд открылась дверь. Вошел человек и обратился к майору Морару:
— Докладывает старшина Догару. Задание выполнено. Отступлений от плана нет.
Мopapy пожал ему руку.
— Введите его!
Дверь оставалась открытой. На пороге появился человек, которому в этот момент можно было дать все семьдесят, хотя на самом деле ему не было и пятидесяти лет… Это был сломленный человек — всклокоченные волосы, блуждающие глаза и нервно подергивающаяся нижняя губа. Этот человек, при виде которого Виктор вздрогнул, совершенно ничего не понимая, был для него Серджиу Вэляну, его друг Серджиу Вэляну, юрист Серджиу Вэляну, его однокашник, с которым он вместе учился в университете, с которым было связано и многое другое. Серджиу Вэляну, муж Ирины, обманутый муж, Серджиу Вэляну, за уход которого из жизни он считал ответственным себя… Серджиу, Серджиу здесь! Было достаточно взглянуть на него, чтобы понять, что последний бой в его жизни проигран. Но кто бы мог подумать, что этот человек вообще кинется в бой? Немыслимо… Но как же так? Значит… значит, он… Можно сойти с ума! Чего тебе нужно здесь, несчастный? Почему ты не погиб? Тебя бы оплакивали, жалели, ты бы стоял между мной и Ириной более живой, чем при жизни. Ты мог бы нас даже разлучить… О, Серджиу! Лучше бы ты и вправду погиб за рулем…
