Я охочусь на тебя (СИ) - Mazurenko
Глаза Дилана налились кровью, впившись в листы:
— Счëт?..
— Агата спрятала эти бумаги. Может быть, хотела воспользоваться ими сама.
— А… откуда у вас эти бумаги?
Глазëнки Чарльза стали бегать, и обострëнный горем взор Дилана мигом уловил это.
— Как вам удалось достать их, если Агата спрятала эти бумаги?
— Они находились… в библиотеке. В доме.
— А. И вы просто заявились да попросили отдать эти бумаги? И вам их с вежливостью дали?
— Я… — начал Чарльз.
— А не с библиотеки ли начался пожар?
— Агата оказала сопротивление и не желала отдавать бумаги!
— Ходили слухи, что кто-то связал владелицу особняка, взломал сейф, а затем поджёг библиотеку. Не вы ли это сделали? — Перечислил Дилан, задав в конце вопрос.
Вжавшись в спинку кресла, Чарльз старательно избегал взора молодого юноши.
— А даже если и так! Что это меняет?
— Что Агата не скрывала от меня этого счëта. Просто сама не знала.
— А, возможно, знала и специально прятала в сейфе!
Приподняв бумаги, Дилан бесстрастно воззрился на них:
— Но вы взяли эти бумаги не для меня. Для себя. Вышло воспользоваться?
Чарльз с брезгливостью поджал губы.
— Получается, не вышло. Ладно. Выходит… у меня имеются деньги. — Губы Дилана искривились в горькой усмешке. — А зачем они мне теперь? Всё, что можно было просрать, я просрал.
— Однако вы ещё можете обратить эти бумаги против вашей обидчицы…
Где-то в груди Дилана стало зарождаться предчувствие чего-то большего…
Кристофер поклал ладонь отцу на плечо, однако Лукас с нетерпением сбросил еë, покатавшись к выходу в инвалидном кресле.
— Чтобы проделать подобное, нужно быть абсолютным садистом. — Покосившись на собеседника, Кристофер не поменял позы. — Не так ли… Дилан?
Тот пустыми глазами глядел в дверной проём.
— Нет. Я не садист. Я просто хочу, что ей было так же хреново, как и мне. И сам об этом позабочусь.
— Простите, что теперь оставляю вас. Наши сотрудники будут рады сделать всë для того, чтобы ваш отдых прошёл комфортно. — Сказал Юма.
— Аригато годзаймас. — Ответил ему Сэм.
Дилан прижался к тонкой стене, слушая голоса через шуршание маски. Всё склалось как нельзя лучше. Даже смена администратора играла им на руку. Вместо того, чтобы пойти к регистрационной стойке, Юма почему-то направился в левую сторону холла.
Агата произнесла Рэйчел:
— Ну что, айда в сауну?
— Ага! Ага! Конечно!
Портье выругался, юркнув в нишу с вазами.
Юма в задумчивости прошёл мимо и даже не повернул голову. Замерев, Дилан прислонился затылком к стене и ждал.
Полчаса девушкам должно было хватить, чтобы размякнуть и расслабиться… И Манака должна была пойти на перекур три минуты назад. Она постоянно так делала, если поситителей практически не было.
Скользнув назад в холл, Дилан пошёл спокойно, словно по собственным делам.
Навстречу портье по холлу шла Манака.
Парень побледнел, однако не сбился с шага.
Она задержалась перед перекуром? Ничего.
Это не помешает Дилану. Он заглянул в ближайшую стеклянную дверь и обнаружил Сэма.
“Странно, что он один. Куда подевался второй? Впрочем… неважно. Если второй возвратится, я успею прикончить и его. А Агата… сама после умрёт от вины. Я просто удеру из тюрьмы и начну всë сначала… ага…”
Горячий воздух из приоткрытой двери дыхнул в лицо Дилана и пихнул вперёд.
Японец лежал животом на скамье и лениво посмотрел за плечо через упавшие волосы.
Что-то пробубнив по-японски, мужчина отвернулся. Дилан же, повинуясь колотящемуся сердцу, схватил японца за чëрные волосы, оттянув голову назад.
“Это тебе… за дружбу с этой гадиной”.
Прежде, чем японец успел издать хоть звук, нож прошëлся по его горлу и перерезал гортань. Портье отлично знал, как сильно надо надавить, чтобы плоть раскрылась…
Японец попытался встать, а Дилан в странном порыве развернул к себе его лицо.
Паника пополам с раздражением пробежалась по спине портье, стукнув в голову. Уронив умирающего назад на скамейку, Дилан отступил обратно и оставил отпечаток в растекающейся кровавой луже.
Он выругался и на одной ноге прыгнул к двери, сняв измаранный тапок.
— Я прикончил… не того…
Мучительная тревога потекла по его венам, погнав прочь. Порезы, которые затянулись на руке, стали ныть да чесаться, требуя внимания к себе. Задыхаясь, портье ринулся к себе в убежище.
Упаковка лезвия шуршала у Дилана в руке, однако парень никак не решался открыть его.
— Ну что, они приехали? — Чарльз замер возле дверей сарая, с подозрением оглядывая Дилана и обстановку. Мужчина был одет в чëрные брюки и чëрную зимнюю куртку. — Что ты тут делаешь?
— Ничего. — Дилан стянул с лица маску.
Глаза Чарльза стали уже и он коротко втянул воздух:
— Что ты натворил?
— Прикончил. — Последовал ответ.
— Кого? — Лицо Чарльза вытянулось от удивления.
Дилан молчал. С тяжёлым дыханием Чарльз приблизился к нему и нагнулся, чтобы поймать взор парня.
— Кого ты прикончил, Дилан?
Тот сжал в кулаке упаковку с лезвием и процедил:
— Не того. Отдыхающего, который… с толстым другом приехал.
Чарльз запустил пальцы в собственные волосы. На его лице проступил ужас.
— Какого… Чего? Чего?! Зачем?! Тебе что, потренироваться приспичило?! Сдохнуть должна лишь Агата! Лишь она!
Помотав головой, Дилан сжал лезвие:
— Агата должна страдать.
— Агата должна сдохнуть! И всë!
Дилан помолчал, усмехнувшись краем рта:
— А ты, оказывается… ни хрена не понимаешь.
— Чего я не понимаю?! Чего не понимаю? Что мы не должны допускать лишних смертей?! Догадываешься, что скажет Лукас, когда узнает?!
— А он и не узнает. Правда?
Тяжёлый и немигающий взор остановился на Чарльзе, пригвоздив его к земле.
— Я… не гарантирую. — Ответил Чарльз.
— И что ты станешь делать без меня? Прикончишь Агату сам? — Тело мужчины мелко задрожало от смеха. — Ты прикончишь. Да. Да ты даже курицу прирезать не сумеешь. Тебе слабо. Ты трус. Если дать в твою руку нож, ты станешь размахивать им. Вж-ж, вж-ж… а сам промахнëшься. А когда попадëшь — первый же перепугаешься до чëртиков.
Чарльз сверкнул глазами, склонился, прошипев в лицо юноше:
— Поглядим.
Окошко покрылось изморозью — сейчас снаружи нельзя было сказать, есть ли внутри сарая свет. Но свет был и не нужен. Всё известно наперёд, каждое движение изучено до мелочей… В металлической коробке хранилось всё, что необходимо. Бинты, жидкость для обеззараживания и, главное… лезвия. Пальцы Дилана тряслись настолько сильно, что содержимое чуть не упало на пол. Прижав лезвие к коже предплечья, Дилан… надавил… посильнее… Выступила кровь. Лезвие проталкивалось всё глубже, кровь уже текла по пальцам, капая на пол.
Мышцы его лица сокращались от эйфории, от боли,
