Отродье. Следствие ведёт Рязанцева - Елена Касаткина
— «Не мелочись, Наденька», — рассмеялся Сергеев.
— Слышь ты, Ипполит, я тебе что — Рокфеллер? Зарплата у нас, сам знаешь, какая. Мне эти бренды оплачивать не по карману, к тому же теще. Бабка старая, а туда же! Ее подруги в родных цветастых ходят, а этой шведский подавай…
— Вот не любишь ты свою тещу, Виктор, а ведь это твоя вторая мама. Мог бы и умаслить, — пожурила Рязанцева.
— Да ну вас, — отмахнулся в сердцах Котов.
— Ладно, куплю ей мороженое, — решил Ревин. — Моя бабушка, когда жива была, всегда просила пломбир в вафельном стаканчике ей купить. А соседка эта мне мою бабушку очень напомнила.
— Вот и хорошо. Езжайте. — Лена посмотрела на залитое дождём окно. — Вадим, вы тоже без зонта?
— У меня в машине есть.
— Ладно, поехали сначала в магазин, тоже за презентом, а потом в санаторий.
Глава восьмая
Странно. Можно часами сидеть на подоконнике и с удовольствием смотреть на почти статичный, размытый дождём ландшафт за окном, но совершенно не хватает сил чуть-чуть переждать там, где мы оказались по воле случая зажаты в тиски автомобильной пробки.
Полчаса Лена боролась с желанием отстегнуть ремень, открыть дверь, выйти из машины и, скинув туфельки, прошлепать забитое автомобилями шоссе пешком, но всё плохое, как и всё хорошее, рано или поздно заканчивается.
К санаторию подъехали, когда кто-то главный по городской освещенности уверенно нажал на рубильник. Дождь, отгрохотав первой грозой, успокоился, и реальность в свете не очнувшихся до конца фонарей приобрела оттенок распадающейся амальгамы.
Лена вышла из машины, прихватив пакет с угощениями. Обернулась в открытую дверь.
— Придется подождать.
— Конечно, Елена Аркадьевна. Я пока прогуляюсь по окрестностям, вдруг встречу вашего друга.
Лена с благодарностью посмотрела на стажера. Помнил? Или догадался по ее грустному взгляду вдаль? Да, она надеялась увидеть своего верного спутника по прогулкам, но около санатория было пустынно.
— Спасибо, Вадим, если вдруг увидишь его — не отпускай. Хорошо?
— Не беспокойтесь, Елена Аркадьевна, не отпущу.
В фойе всё тот же полумрак и булькающая вода в аквариуме с золотыми рыбками. И всё та же девушка на ресепшене так же сидит, опустив голову под стойку, опутанная всемирной паутиной.
— Здравствуйте, а можно мне к Агате Тихоновне пройти?
Девушка неохотно оторвала глаза от телефона и медленно подняла голову. По ее отсутствующему взгляду было понятно, что в реальный мир она еще не вернулась.
Чтобы не ждать целую вечность, Лена повторила вопрос, повысив тональность на несколько децибел. Наконец взгляд девушки оформился, что стало свидетельством запуска мыслительного процесса.
— Что вы кричите? Я прекрасно слышу. — Девушка откинула с лица длинную прядь и залистала журнал. — Это которая в 330 жила?
— Что значит жила? — испугалась Рязанцева.
— Ну так она же съехала сегодня утром.
— Как съехала? Она говорила, что еще неделю…
— Ну не знаю. Собрала вещи и уехала. Там уже все убрали, так что ничем не могу вам помочь.
— Ой, девушка, а вы не подскажете её домашний адрес?
Мобильный телефон, оставленный без внимания аж на целых пять минут, решил напомнить хозяйке о своем существовании негромким «и-и». Девушка покосилась на загоревшийся экран, и внутри нее засвербело страстное желание немедленно прочитать пришедшее сообщение.
— У меня нет ее домашнего адреса.
— Как нет, вы же паспорт сканируете при заселении.
— Нам не положено сообщать кому попало чужие адреса, — ответила раздраженно и потянулась за смартфоном.
Справиться с виртуальной зависимостью незадачливого администратора пришлось удостоверением Следственного комитета. Красные корочки подействовали на красавицу отрезвляюще, она отложила телефон и стала рыться в папках.
— Вот, — протянула листок с адресом прописки, — а что, убили бабусю?
Луна, как китайский гонг, висела низко и плыла следом за ними в окне автомобиля. Небо после грозы блестело, красуясь перед луной тем баклажановым оттенком, в который красились модницы несколько лет назад. Надо же такое придумать? Волосы цвета баклажана.
Звонок пропел «Подмосковные вечера», и дверь открылась. На пороге стояла симпатичная стройная женщина. Её волосы отливали… баклажаном. «Какой-то баклажановый беспредел», — подумалось некстати.
— Здравствуйте, мне нужна Агата Тихоновна.
— Мама? — Женщина оценивающе оглядела Рязанцеву. Похоже, рыжим она не доверяла. Ну да, как можно доверять человеку с волосами цвета апельсина?
— А кто вы?
— Мы вместе отдыхали в пансионате, она сделала мне подарок, и теперь я хочу ее отблагодарить.
— Подарок? — Женщина не сдвинулась ни на йоту.
Пустая трата времени начинала раздражать.
Дать бы ей баклажаном по голове, чтоб мозги на место встали.
— Что-то я вас не видела ни разу.
«Еще бы! Надо было приезжать хоть иногда, проведывать мать, а не отделываться дежурными звонками перед сном», — хотелось высказать, но Лена сдержалась. В конце концов, это не ее дело, можно ведь и нарваться на грубость. «Не советуйте, что мне делать, тогда не услышите, куда вам пойти». А у нее сейчас другая цель.
— Ладно, проходите, — наконец смилостивилась женщина и пропустила Рязанцеву в прихожую. — Проходите туда, в дальнюю комнату, она там. — Женщина отвернулась, чтобы закрыть дверь.
Завернутая в плед, как гусеница шелкопряда, Агата Тихоновна с книгой в руке раскачивалась в кресле-качалке. Увидев Лену, старушка так обрадовалась, что выпустила из рук книгу и кинулась выпутываться из коконного плена, но запуталась в нем окончательно.
— А вы знаете, Леночка, что в основном несчастными чувствуют себя те, у кого много свободного времени. У меня всё время свободное, и оттого мне скучно и несчастно. — Агата Тихоновна, освободившись с помощью Лены от пледа, схватила ее руку и, опустившись на диван, заговорила спокойным, немного скрипучим голосом. — Ты спрашиваешь, почему уехала? Потому и уехала, что без тебя совсем стало мне… свободно. Даже заботиться не о ком. Встречать, провожать. Решила, дома лучше. Ан нет. Всё тоже. И вообще, только дурак считает свободу высшим достижением человечества. Свобода — синоним ненужности. Я никому не нужна. Хотя нет, тебе же я понадобилась зачем-то? Ты же не просто так приехала меня проведать? — Старушка печально улыбнулась. — Время тимуровцев прошло безвозвратно.
— Ну что вы, я… — Лена покраснела. Она совсем не умела врать, но что сказать, если она действительно приехала с определенной целью, а отнюдь не по доброй воле.
— Не оправдывайся. И никогда не ври, даже ради благого дела. Да ты и не умеешь.
— Не умею. Сама не люблю, когда врут, чем бы ни оправдывалось вранье. Не знаю, но у меня какая-то неловкость возникает за человека, который обманывает. Неловкость и растерянность от незнания, как поступить и делать-то что? Проглотить, не пачкаясь?
— Да, да. И ведь ты понимаешь,
