Лобстер для Емели - Дарья Донцова
– Зачем ей наше агентство? – спросила я. – И, если учесть ее прежнее место работы, то как айтишницу отпустили? Небось, она знает много всего разного.
– Роман, начальник департамента, где работала Калинина, мой давний знакомый, ты его несколько раз видела.
– Федотов? – уточнила я.
– Он самый. Рома заботится о своих людях лучше отца родного. Олесю не уволили, отправили в длительный отпуск. Федотов попросил меня временно ее взять на работу.
– Зачем? – заморгала я.
– Калининой двадцать пять лет, но ты ее видела. Идиотская прическа, дурацкая одежда. Молодой женщине наплевать на то, как она выглядит. Но это не самая большая проблема. Да недавнего времени она сидела в кабинете одна, часто там ночевала. Домой ей спешить не к кому, ни родителей, ни мужа, ни детей. В жизни Олеси только работа. Девица не умеет готовить, питается в кафе. А когда ее включили в бригаду, которая начала работу над совместным проектом, выяснилось, что гениальная девушка не способна трудиться в коллективе. Ее забрали из детдома в тринадцать лет. В особой гимназии разновозрастные ученики ходили на занятия каждый к своему педагогу, комнаты у них были одноместные. Дети только учились, театр, кино или консерваторию не посещали. Из них вырастили гениев своего дела, но не объяснили, как существовать в социуме. Роман переживает за Калинину, поэтому она временно здесь.
– Нам следует воспитать из грубиянки нормальную женщину? – уточнила я.
Степан кивнул.
– Попробуй подружиться с ней. Олеся хамит, не понимая, что так себя не ведут. Она просто говорит что думает, лукавить не научилась. Попытайся отвести ее в парикмахерскую, заинтересовать платьями.
– Ага, – протянула я. – Слышал про братьев Запашных? Эдгарда и Аскольда?
– Конечно, а они тут при чем? – удивился муж.
– Позвони им, пусть возьмут меня на должность воспитателя тигров, – с самым серьезным видом попросила я. – Готова войти в клетку к хищникам. Думаю, у меня получится подружиться с ними. А вот с Олесей контакт вряд ли налажу.
– Мне ее жаль, – пробормотал Степа. – Девушка понятия не имеет, от кого родилась. Детдом – неприятный опыт. Да и все остальное тоже не особо радостно. В жизни Калининой не было торта со свечами на день рождения, походов в зоопарк, ласковых рук мамы, объятий папы, конфет от бабушки. Казенная одежда, обувь, жизнь по расписанию. Она не умеет заваривать чай! Не хочет новое платье! Но сейчас еще можно Олесю оживить. Лет через пять-шесть она окончательно превратится в симбиоз гениальной женщины и компьютера, и тогда все! Она никогда не выйдет замуж, не родит ребенка. Ее жизнь пройдет на работе. Давай попробуем девушке помочь.
Я хотела сказать Степе, что маленькая я тоже не видела торта со свечами на день рождения, не ходила в театр и кино и красивой одежды у меня не было. И в институт я, несмотря на аттестат, полный пятерок, не поступила, потому что начала работать, дабы не умереть от голода. Я открыла рот, но тут перед моим мысленным взором возникла «Пони»: дурацкая челка, идиотские косички, глупая одежда и полное неумение нормально себя вести. Бедная, никому не нужная женщина с потрясающим умом и отвратительным поведением. Разве она виновата, что кто-то бросил ее, младенца, у входа в роддом?
И тут мой язык сам собой, безо всякого моего желания произнес:
– Пусть завтра отправляется со мной в Домнино. А сейчас сбегаю к отоларингологу, потом поеду домой.
Глава одиннадцатая
– Очень рада знакомству, – произнесла Варвара Николаевна Озерова. – Озвучьте проблему, которая привела вас ко мне.
– Ухо плохо слышит, – быстро ответила я, – выпишите какие-нибудь капли.
– Ухо плохо слышит, – повторила Озерова. – Знаете ли вы, что такое ухо?
– Орган слуха, – ответила я.
– Сколько их? – задала следующий вопрос доктор.
Вопрос удивил.
– Два!
– Нет, – рассмеялась Озерова, – один.
Я изумилась и возразила:
– У меня два уха!
– Орган слуха один, – отрезала Варвара, – состоит из уха, афферентных, приводящих слуховых путей и слуховых центров в головном мозге. В органе слуха различают периферическую и центральную части, границей между которыми является мостомозжечковый угол, то есть место, в котором преддверно-улитковый нерв входит в ствол мозга. Понятно?
То, что в моей голове есть какие-то углы и стволы, удивило, но мне не захотелось демонстрировать свою полную анатомическую безграмотность, поэтому я быстро-быстро закивала.
– Очень хорошо, – похвалила меня профессор. – Продолжаю. Периферическая часть органа слуха включает наружное, среднее и внутреннее ухо, а также слуховую часть преддверно-улиткового нерва. Центральная часть представлена центральными слуховыми путями, а также подкорковыми и корковыми слуховыми центрами. Наружное ухо состоит из ушной раковины и наружного слухового прохода. Ушная раковина представляет собой моделированный эластический хрящ с рядом углублений и выпуклостей, покрытый кожей, за исключением ушной мочки, образованной кожной складкой. Кожа плотно прилегает к хрящу на передней поверхности и несколько более рыхло на задней. Ушная раковина расположена между височно-нижнечелюстным суставом спереди и сосцевидным отростком височной кости сзади. Ушная раковина снабжена мышечным аппаратом, состоящим из ряда малых мышц, сокращение которых у некоторых лиц способно вызывать движения раковины. Функции наружного уха: защитная, усиление высокочастотных тонов, определение смягчения источника звука в вертикальной плоскости, локализация источника звука. Вам понятно?
– Да, да, – кивнула я, – локализация источника звука…
Кресло в кабинете профессора оказалось уютным. Голос Варвары Николаевны журчал, словно весенний ручей. Я старательно кивала в такт ее словам, большую часть из которых не понимала. «Сухожилие прикреплено к задней ножке стремени». Что такое сухожилие, я в общих чертах себе представляю. Нечто вроде крепкой нити, которая приделана где-то в теле. Но при чем тут стремя? Это же часть экипировки лошади, этакая скоба, на которую всадник ставит ногу. Каким образом конь мог оказаться в моем ухе?
– Увеличение давления в барабанной полости пассивно компенсируется посредством слуховой трубы, – очень громко произнесла доктор.
Кроме жеребца, в моих ушах еще есть барабан и труба! Я вздрогнула и временно перестала слышать Озерову. А та не собиралась замолкать:
– Госпожа Тараканова, вы поняли, что периферическая часть органа слуха – это улитка?
– Да, да, – солгала я, придавленная потоком информации.
– Хочется услышать ваши вопросы, – улыбнулась Варвара Николаевна. – Очень трудно за короткое время ввести
