Фаворит - Дик Фрэнсис
Мы стартовали, и я сосредоточил все свое внимание на том, чтобы заставить Безнадежного пройти все препятствия как можно быстрее, чище и безопаснее. Лошадь была еще очень неопытной и пугалась препятствий, но главный прыжок был еще впереди. Безнадежный шел так хорошо, что больше половины дистанции я оставался третьим, слегка направляя лошадь к внешнему краю скаковой дорожки, чтобы она могла хорошо видеть препятствия. Однако последняя четверть мили, шедшая на подъем, оказалась для нее слишком трудной, и я пришел шестым. Я был доволен, и Сцилла могла успокоиться.
Сэнди Мейсон успел прямо передо мной, а потом прибежала галопом лошадь Джо Нантвича – без всадника, с болтающимися поводьями, оглядываясь назад, к дальнему концу дорожки, где я увидел маленькую фигурку Джо, бредущего к трибунам. Я не сомневался, что по дороге в Доркинг услышу полный отчет о всех его неприятностях.
Я снял седло, вернулся в весовую, переоделся в новенькую, с иголочки, форму Кэт, дал Клему утяжелить свою одежду на десять фунтов с помощью пластинок свинца, так как для любительской скачки я должен был весить на десять фунтов больше, и пошел посмотреть, куда девалась мисс Эллери-Пенн.
Она стояла, прислонившись к перилам парадного круга и поглядывая поочередно то на лошадей, то (с чрезмерным, как мне показалось, одобрением) на Дэна Хиллмэна – одного из отважных и очаровательных молодых людей, с которыми я ее познакомил.
– Мистер Хиллмэн сейчас сказал мне, – проговорила Кэт, – что этот невзрачный мешок костей, ну вот там – с головой, болтающейся у колен, и с хлопающими ушами, – самая быстрая лошадь в заезде. Поверить мне этому или деликатно посмеяться в ответ на милую шутку?
– Никаких шуток, – сказал я. – Это действительно самая лучшая лошадь. Не с виду, конечно, тут вы правы, но среди этой компании она, безусловно, гарантирует верный выигрыш.
Дэн заметил:
– Лошади, у которых вот так опущена голова, обычно отличные прыгуны. Они видят, куда скачут.
– А мне нравится вон то великолепное создание, – сказала Кэт, глядя на жеребца с красиво изогнутой шеей и высоко поднятой головой. Большая часть его тела была покрыта попоной, чтобы уберечь его от февральского холода, а открытый круп был выпуклым и блестящим.
– Он чересчур жирный. Должно быть, он отъедался, покуда лежал снег, и у него не было достаточного моциона. Он просто лопнет, если его заставить что-нибудь сделать.
Кэт вздохнула:
– Я вижу, лошади полны парадоксов, как творения Дж. К. Честертона. Ничтожества кажутся великолепными, а великолепные кажутся ничтожествами.
– Ну, не всегда, – сказали мы с Дэном в один голос.
– Я с удовольствием продолжу для вас, мисс Эллери-Пенн, – заявил Дэн, – курсы по изучению скаковых лошадей.
– Я очень медленно усваиваю новую информацию, мистер Хиллмэн.
– Тем лучше, – обрадовался Дэн.
– Ты не скачешь сегодня? – спросил я у него.
– Скачу, приятель, в двух последних заездах. Ты не беспокойся, я присмотрю за мисс Эллери-Пенн, пока ты будешь мчаться на ее лошади. – Он ухмыльнулся.
– А разве вы тоже жокей, мистер Хиллмэн? – удивленно спросила Кэт.
– Да, – ответил Дэн и ограничился этим.
А между тем он был восходящей звездой нашей профессии. Пит Грегори первым отметил его, и это обстоятельство очень сблизило нас, не говоря уже о внешнем сходстве между нами. Посторонние часто путали нас: мы были одного возраста, оба темноволосые, оба среднего роста, почти одного сложения. Когда мы сидели на лошадях, разница была виднее: как жокей он был гораздо лучше. Мне никогда таким не стать.
– Я думала, что любого жокея можно принять за выходца из Лилипутии, – сказала Кэт, – но у вас обоих вполне приличный рост. – Она взглянула на нас снизу вверх, хотя сама была достаточно высокой.
Мы засмеялись. Я пояснил:
– Жокеи на скачках с препятствиями почти все приличного роста. Легче удержаться в седле во время прыжка через барьер, если у тебя достаточно длинные ноги, чтобы сжимать бока лошади. И в обыкновенных скачках, без препятствий, попадаются высокие парни, как мы. Хотя они, как правило, более сухощавы.
– Все мои иллюзии разбиты, – вздохнула Кэт.
– Мне нравится твоя лошадь, Алан, – сказал Дэн. – Через год из нее выйдет отличный скакун.
– А вы тоже будете скакать на собственной лошади? – спросила его Кэт.
– Увы, у меня нет собственной лошади, – ответил Дэн. – Я профессионал, нам запрещают держать собственных лошадей.
– Профессионал? – Брови Кэт поднялись. Мне было забавно смотреть, как разбивается еще одна ее иллюзия.
– Да, скачками я зарабатываю себе на жизнь, – подтвердил Дэн, улыбаясь. – Я ведь не Алан, у которого папаша лопается от денег. Зато мне платят за любимое дело. Так что положение у меня великолепное.
Кэт задумчиво переводила взгляд с него на меня.
– Быть может, когда-нибудь я пойму, что заставляет вас заниматься этим «любимым делом», рискуя сломать себе шею, – заявила она.
– Когда поймете, скажите нам, – попросил Дэн. – Для меня это пока тайна.
Мы вернулись к трибунам и посмотрели третий заезд. Невзрачная лошаденка пришла первой, опередив остальных на двадцать корпусов. Скепсис Кэт значительно уменьшился после первой мили и исчез совсем, когда лошадь взяла третье, последнее препятствие.
– Не воображайте, пожалуйста, что мы всегда знаем, кто придет первым, – успокоил девушку Дэн. – Жокеи – плохие оракулы. Но эта лошадь была несомненным фаворитом. Фаворит, хоть убей!
«Фаворит, хоть убей». Обычное, ходовое среди жокеев выражение вонзилось в мое сознание, словно игла. Убийца Билла Дэвидсона рассчитывал на то, что Адмирал – фаворит.
Фаворит, хоть убей… Убей.
Лошадь Кэт, которую купили, словно кота в мешке, была совсем не так плоха, как я опасался. Лишь на втором препятствии она коротко вскинула зад и крутанула корпусом посреди прыжка. Я вылетел из седла и вновь опустился на него только по чистой случайности. Очевидно, с помощью этого трюка Поднебесный избавился от своего прежнего жокея, которому я теперь сочувствовал от всей души. Жеребец повторил этот трюк, перепрыгивая через третий ров, но остальную часть пути мы прошли без всяких происшествий. Он обнаружил даже неожиданную силу на подъеме и, обойдя нескольких усталых соперников, закончил заезд четвертым.
Кэт была в восторге.
– Спасибо дяде Джорджу за его идею, – сказала она. – Я в жизни не получала такого удовольствия!
– Я думал, Алан, что ты вылетишь на втором препятствии, – сказал Пит Грегори, когда я расстегивал пряжки подпруги.
– Такая же мысль пришла и мне, – откликнулся я с чувством. – Чистое везение, что я не вылетел.
Пит смотрел, как дышит Поднебесный: у него вздымались
