Ананас на ёлке - Дарья Донцова
В ту же секунду страшилище обернулось чем-то похожим на пса с волосами, как у участников группы «Битлз». Чудовище оскалило клыки, присело на задние лапы и словно выпрыгнуло из телевизора. Мы с Мариной вздрогнули и обнялись. Экран потемнел.
– Страшно-то к-к-как, – начала заикаться жена полковника.
– Нечисть прямо из телика выскочила, – зашептала я. – Вдруг она у нас в доме?
– Нет, – без особой уверенности возразила Мариша. – Это же кино! Может, не надо следующие серии смотреть?
– Она так прыгнула, – повторила я. – И прежде сказала, что энергетическую сущность экран не остановит. Что будем делать, если завтра в столовой встретим Кракозябру?
Глава десятая
– Любишь ты поспать, – пожурил меня Сеня.
Я села в кресло. Не стоит сейчас рассказывать, что полночи тряслась от страха, боясь, что Кракозябра бродит по этажам, но ответить надо.
– Когда шла в маленький дом, увидела, как Собачкин паркуется на площадке. Похоже, сам недавно встал.
– Дети, не ссорьтесь, – пропел Кузя, – главное – вы проснулись и притопали сюда. Где Дегтярев?
– Доброе утро, – раздалось из холла, и перед нами предстал полковник.
Я заморгала. Что случилось с Александром Михайловичем? Вместо обычных брюк и рубашки серо-голубого цвета, который так любят все, даже отставные, полицейские, на Александре Михайловиче были рваные джинсы, ярко-зеленый трикотажный свитерок и… вязаная шапка.
– Э-э… привет, – промямлил Сеня. – Ты прямо красавчик сегодня.
– Листал журнал для мужчин, – произнес полковник.
Я удивилась во второй раз. Что он читал?
– Вчера перед сном нашел в интернете издание «Мода парней», – продолжил полковник, – и понял, что выгляжу, как этот… ну… забыл, слово иностранное… В общем, подобрал себе морковь! Надо следить за модой.
– Морковь? – заморгал Сеня. – Проголодался? Не позавтракал?
– Семен, ты отстал от моды, – сообщил полковник. – Морковь на мне надета.
Кузя прищурился:
– Не вижу.
– Что ты хочешь увидеть? – начал сердиться наш шеф.
– Морковь, – честно ответил компьютерный гений. – Где она?
Александр Михайлович закатил глаза.
– Нельзя жить в обществе и быть свободным от него.
Ну надо же, как крепко в голове полковника засели слова В. И. Ленина, которые во времена моей юности являлись последним аргументом начальника при возникновении спора с подчиненными!
Хорошо помню, как я, преподаватель французского языка Дарья Васильева, попыталась не прийти на субботник в институте. Я не хотела потратить свой единственный выходной день на мытье окон, поэтому соврала, что купила детям билеты в театр и начало спектакля в полдень. И вообще, уборка – дело добровольное. Завкафедрой сложила губки куриной попкой, потом оглядела мои брюки, свитерок и медленно произнесла:
– Васильева, нельзя жить в обществе и быть свободной от него, как говорил великий Ленин. Что за штаны на вас?
– Джинсы, – пискнула я, отдавшая накануне фарцовщику за обновку кучу с трудом сэкономленных денег.
– Понятия не имею, где вы нашли жминсы, – загудела начальница, – но более в развратных штанах на работу не являйтесь. В институте служите, обязаны сеять разумное, доброе, вечное, а не шминцы демонстрировать!
– Морковь на мне, – повторил тем временем полковник. – Все, что на мне надето – морковь.
– Лук! – осенило меня. – То есть образ! Ты перепутал овощи.
– Мы собрались для чего? – вскипел Дегтярев. – Обсуждать чужую одежду или по делу работать? Живем в свободной стране, что хочу, то и ношу! Сегодня у меня такая морковь, завтра другая!
– Конечно, шеф, – быстро кивнул Сеня. – Просто нам очень понравился твой горох.
– Лук, – поправила я.
– Да хоть капуста, – хмыкнул Собачкин. – Босс прямо юный мачо, а не…
Сеня замолчал.
– А не сгнивший банан, – подсказал Кузя. – Давайте начнем. Вот фото с выпускного вечера в школе, где учился Василий. Паренек в первом ряду, у него на шее висит золотая медаль.
– Где отрыл фотоснимок? – удивился Дегтярев.
– Василий посещал гимназию, которая до сих пор работает, – поделился информацией интернет-сыщик. – Нынче каждое учебное заведение обзавелось сайтом. Похоже, их делает один специалист под копирку. Меню: «Наши педагоги», «Лучшие ученики», «История школы», «Архив». Снимок с Василием в заведении берегут, он на Доске почета висит.
– По какой причине такое внимание? – сразу заинтересовался полковник.
– Сейчас район, где учился Вася, считается практически центром, но во времена его детства считался глухой окраиной, – объяснил Кузя. – Когда Марин-старший посещал гимназию, вокруг были одни бараки для лимитчиков да несколько кирпичных зданий, построенных пленными немцами. Вдали – деревня Гаврилово. Народ в тех местах жил простой и бедный, мало кому удавалось выбиться в люди. Основная масса детей с трудом получала аттестат за восьмой класс. В девятом-десятом учеников было мало, золотой медалист в округе один – Василий Марин. И на протяжении многих лет второго такого отличника не возникло. Вася до сих пор гордость учебного заведения.
– Молодец парень! – восхитился Семен. – Попал в детдом, но не сдался. Награда честная, не куплена, потому что некому ее было приобрести для выпускника-сироты.
– Давайте рассмотрим снимок вблизи, – предложил Кузя. – Качество плохое, но кое-что заметить можно. Вывожу на плазму фото Василия Петровича, сделанное на свадьбе Филиппа. Его какой-то журнал не так давно отрыл и опубликовал.
Мы повернули головы в сторону экрана.
– Сейчас вылетит птичка, – пропел Кузя, – и произойдет исполнение заветного желания каждого пенсионера. Он помолодеет!
На наших глазах щеки Василия Петровича потеряли округлость, нос заострился, глаза увеличились, брови потемнели, пропали морщины, уголки губ поднялись…
– Примерно так мог выглядеть Вася в день выпускного вечера, – объявил Кузя. – В те годы мужчины носили стрижки бобрик, ежик, бокс, полубокс, полька, молодежная. У Василия на школьном фото полубокс. И я помолодевшему отцу Филиппа ту же соорудил. Смотрим. Овал лица. У медалиста круглый, у нас острый подбородок. Глаза. У школьника они узкие – напоминание о временах татаро-монгольского ига.
– А у отца Филиппа они, как у совы, круглые, – подпрыгнула я.
– Носы тоже не идентичны, – вставил свое слово Семен. – У того, кто блестяще учился, он широкий, с большими ноздрями. А у папаши нашего клиента – тонкий, острый. Жаль, уши не видны. Короче, на снимках разные люди.
– Мы не можем это точно утверждать, – проявил занудность эксперта Леня, – но, вероятно, Сеня прав.
Глава одиннадцатая
– Добыл список детей, которые учились в одном классе с Василием, – продолжил Кузьмин.
– Как тебе это удалось? – удивился полковник. – Да еще так быстро…
– Помахал волшебной палочкой, – ответил компьютерный ас. – Ну и подпись под снимком помогла.
Фото сильно увеличилось, и я увидела надпись: «10Б. В первом ряду: Аникина Марина, Боков Сергей, Воронова Екатерина, Гулькин Виктор. В середине – золотой медалист Василий Марин. Вася не всегда учился у нас, но всегда
