Мила Серебрякова - Три с половиной любви
– Выходит, это я плохая?
– Ни в коем случае! Могу вас заверить, что со временем поведение Алевтины изменится в лучшую сторону. Все семьи, имеющие детей, рано или поздно сталкиваются с проблемами пубертатного периода своих чад. В этом деле главное – взаимопонимание, агрессия решительно ни к чему не приведет. Мы должны общаться с детьми на равных. Вникать в ихпроблемы, стараться помочь, не забывать, что когда-то и мы были юны, глупы и вспыльчивы.
– Это все теория, на практике дела обстоят намного хуже.
– Вам с Алей необходимо стать подругами, научиться доверять друг другу.
– Очень трудно общаться на равных с девятнадцатилетней девицей, которая при любой возможности старается тебе нахамить, оскорбить, обидеть.
– Она потому и старается вам напакостить, что не видит в вас поддержки.
– Не знаю, похоже, у вас на все имеется простой ответ. Вы случайно не психолог?
Вера Петровна улыбнулась:
– Нет, но моя профессия не менее интересна, чем профессия психолога. Я работаю в МВД, экспертом-почерковедом.
Катка присвистнула:
– Ничего себе.
– Удивлены?
– Еще бы.
Но Фиску профессия Веры оставила равнодушной. Теребя в руках край скатерти, она молвила:
– Вы так спокойно заявляете, что ваш сын женится на Але, будто мое мнение уже никого не интересует.
– А что в этом плохого? Если у них чувства, почему я должна вставлять палки в колеса и становиться врагом собственному сыну? Это его жизнь, в которую мы с мужем не имеем права вмешиваться. Мы дали Стасу хорошее воспитание, научили его уважать окружающих и считаем, что на этом наша родительская миссия закончена. Он достаточно взрослый, самостоятельный человек, яркая личность и вправе поступать, как считает нужным. Чрезмерная опека так же вредна, как и полное отсутствие внимания со стороны родителей.
Закусив губу, Фиска тихо сопела, отхлебывая остывший чай.
– И еще, Анфиса, спешу вас заверить, касательно Станислава вы можете быть абсолютно спокойны. Он не курит, равнодушен к спиртным напиткам, учится на третьем курсе МГУ. Согласитесь, не каждый день встречаются подобные зятья?
Фису передернуло.
– Вера Петровна, возможно, ваш сын почти идеальный, но согласитесь, думать о браке в девятнадцать лет все-таки рановато.
– Не согласна! Мы с Семеном познакомились, будучи семиклассниками, и как только позволил возраст, незамедлительно узаконили свои отношения. Результат вам известен, живем вполне счастливо, имеем прекрасного сына, достаток, и…
– Ваш случай скорее исключение, нежели правило.
– А почему вы не верите, что случай Алевтины и Стаса может стать таким же исключением из правил?
Анфиса молчала.
– Поймите, я ни в коем случае не оправдываю поступок Алюши, просто пытаюсь помочь вам обрести взаимопонимание с дочерью. Мне бы хотелось, чтобы у нас с вами завязались теплые отношения.
Когда Вера Петровна отошла к кухонному столу, Фиска зашептала:
– Не нравится мне эта семейка. Уж слишком все правильные, того и гляди, какой-нибудь подвох будет.
– Не накручивай себя, Вера дело говорит, тебе стоит прислушаться к ее словам.
– И ты туда же? Ну спасибо, от тебя меньше всего этого ожидала.
– Тихо.
Взглянув на часы, Фиска заголосила:
– Боже, первый час ночи!
Ката встала:
– Да, засиделись мы.
Но Вера Петровна запротестовала:
– Оставайтесь ночевать у нас. Возможно, за ночь Аля успокоится, придет в себя, и утромвам удастся нормально поговорить.
– Неудобно…
– Бросьте, какие глупости. Только вам придется спать в одной комнате. – Вера виновато улыбнулась. – У нас всего четыре спальни, но в комнате для гостей две кровати.
Гости выпили напоследок по чашке чая, и хозяйка дома проводила их в спальню.
– Спасибо вам, Вера. – Анфиса попыталась улыбнуться. – Скорее всего, вы правы, и ядействительно вела себя эгоистично по отношению к дочери.
– Все будет хорошо, Анфиса, верьте в лучшее. Спокойной ночи.
Когда они остались вдвоем, Катка решила поддеть Фиску.
– Помнится, в кухне кто-то говорил о подвохе, а теперь – спасибо вам, Вера Петровна.
– Не придирайся к словам. Вдруг у них и правда настоящая любовь? Слышала, Стас учится в МГУ, это тебе не хухры-мухры. Надеюсь, он сможет повлиять на Альку.
– Ты меняешься на глазах – несколько часов назад была готова наброситься на парня с кулаками, а теперь растаяла-размякла.
– Психология – великая штука, разговор с Верой меня отрезвил.
Пятнадцатью минутами позже, устроившись на кровати, Ката таращилась в потолок, не всилах справиться с нахлынувшим волнением. Вроде все разрешилось наилучшим образом: Аля нашлась, Фиска успокоилась, необходимость выслушивать бредни о маньяке отпала сама собой, но интуиция ей подсказывала – это еще не конец истории. Что-то должно произойти, причем в самое ближайшее время.
Шепот Анфисы вернул Катку к реальности.
– Кат, ты спишь?
– Нет.
– И у меня ни в одном глазу.
– Матрас на кровати неудобный. Жесткий.
– Не надо было пить столько чая. Интересно, где у них туалет?
– Я о том же подумала, – засмеялась Ката.
– Кто первый пойдет на разведку?
– Иди ты.
– Почему я?
– Я здесь гостья, а ты практически родственница.
– Хитрюга. – Анфиса сунула ноги в тапки и на цыпочках вышла в коридор.
Отсутствовала она довольно-таки долго, и Ката уже планировала отправиться на ее поиски, когда дверь медленно открылась и в спальню вошла Фиска.
– Ты в Сибирь ездила?
– Думаешь, легко в кромешной темноте, да к тому же в незнакомом доме, отыскать уборную?
– Нашла?
– Да. Спускайся на первый этаж, слева от лестницы будет маленький коридорчик. Первая дверь справа – туалет.
Внизу Катка столкнулась с Алевтиной.
– Ты чего не спишь?
– Не хочется, – буркнула насупившаяся девушка. – А ты чего по дому колобродишь?
– Спустилась в туалет, – объяснила Катарина.
– Как там мать?
– Не очень.
– Сильно злится?
– А что бы ты чувствовала, окажись на ее месте? Алька, ты нас здорово напугала, ушла из дома, ничего не сказав.
– Хотела им досадить.
– Досадила? В поселке тебя уже сто раз похоронили. Каких только легенд не наплели, спасибо, НЛО не упоминали.
– Да ну?
– Представь себе, теперь каждый второй в проходящем мимо незнакомце видит исключительно маньяка-убийцу.
– Прикольно.
– Это сейчас прикольно, а в тот момент о приколах мы думали в последнюю очередь.
– Знаю, что виновата, но пойми и ты, я не могла находиться дома, нервы были на пределе.Один только вид Антона сводит меня с ума. Я его ненавижу! Ненавижу!
– Поэтому и шантажировала Леру фотографиями?
Аля усмехнулась:
– Уже донесли?
– Аль, давай начистоту, для чего тебе это понадобилось?
– Пожалела Лерку, пыталась открыть дурехе глаза, а она в крик. Дура! Антон давным-давно крутит шашни с Лидкой из деревни. Не таращи глаза, я знаю, что говорю, сама не раз видела их у реки.
После минутной паузы Ката не выдержала:
– На каком ты месяце?
Алевтина побледнела:
– Откуда ты узнала?
– Птичка на хвосте принесла.
– Мать тоже в курсе?
– Нет.
– Черт! Ну и влипла я.
– Ты хоть Стасу сказала?
– Сегодня утром сообщила радостную весть.
– И?
– Стасик рад без памяти, завтра собрались обрадовать Веру с Семеном. Судя по всему, и матери сказать придется. Через месяц живот на нос полезет.
– Думаю, сейчас момент самый подходящий.
– Да ну, оставь, мать, наверное, уже спит.
– А ты рискни. Только сначала покажи, где твоя спальня. Я переберусь туда, а ты переночуй с будущей бабулей.
Аля шмыгнула носом:
– Кат, ты прелесть.
– Знаю, и тебе того же желаю.
В девять утра Катарина с Фиской подъезжали к своему поселку. Алевтина осталась гостить у Стаса, а Анфиса пребывала в растерянных чувствах: с одной стороны, она была безмерно счастлива, что наконец смогла прийти к общему знаменателю с дочерью, но с другой – известие о беременности Али привело Фиску в замешательство.
– Не могу поверить: я бабушка. В голове не укладывается, вроде не старая еще, а уже бабушка. Бр-р-р!..
– Ничего, у тебя еще есть время свыкнуться с этой мыслью. Тем более что молодая бабушка намного лучше старой. Не находишь?
– Очень смешно. Посмотрела бы я на тебя.
Высадив Амбарцумян у ворот, Ката зевнула и представила, как рухнет в собственную кроватку и проспит до самого вечера. В тот момент она и не предполагала, что очень скоро в поселке произойдет настоящая трагедия.
ГЛАВА 7
Посмотрев с нескрываемой завистью на свежие булочки и вазочку с вишневым вареньем, Розалия сжала кулаки. Как же ей хотелось схватить ложку и за считаные секунды опустошить вазочку, не преминув при этом разделаться с парой-тройкой булочек. Внутренний голос непрестанно кричал: «Съешь! Съешь! Съешь!», но второй голосок – да, у Розалии их былоцелых два – с расстановкой велел: «Не смей!»
