Ирина Лобусова - Рагу из лосося

Белый еще раз подозрительно покосился на моего спутника и удалился тяжелой слоновой поступью.

— Можно считать, что между нами установлено взаимопонимание? Видите ли, Ри, мне действительно нужно с вами поговорить в неофициальной обстановке. Я узнал про этот концерт. Я узнал, что настроение у вас будет плохое… Мне рассказал об этом один из моих знакомых. Кажется, он концертный директор вашего Димы. Его зовут Валерий Евгеньевич.

Неужели именно он информатор Вал. Евга? Хитрая старая лиса — везде устроится получать ценную информацию из первых рук!

— Мы очень много говорили о вас, Ри. Валерий Евгеньевич характеризует вас как умного и проницательного человека. Он очень высокого мнения о вас, считает, что Фалееву повезло больше, чем тот заслуживает. И я пришел к выводу, что вы единственный человек, который может мне помочь. Я пришел просить вас помочь мне. Мне очень нужна ваша помощь.

— Помощь — в чем?

— В расследовании. В расследовании убийства Сергея Сваранжи.

— Но почему именно я?

— По многим причинам. Видите ли, закулисный мир шоу — бизнеса — особый мир, он совершенно для меня чужой. Здесь существует слишком много подводных камней, течений, которых нормальному человеку невозможно разгадать. Вы живете в этом мире, знаете все слухи, сплетни, отношения между людьми, но в то же самое время вы находитесь как бы в стороне. Ваша помощь будет очень цена для меня. Хотя бы потому, что вы можете анализировать, и еще потому, что никому не придет в голову, что вы собираете информацию для меня.

— Но почему я должна вам помогать?

— Чтобы узнать истину. Чтобы оградить от подозрений человека, которого вы любите.

— От подозрений?

— Но ведь вы не хотите, чтобы Диму арестовали за убийство, правда?

— Что?! — я так и дернулась на своем месте.

— На сегодняшний день Дмитрий Фалеев наш подозреваемый номер один.

— Но это же глупость! Нелепость! Дима не способен…

— Вот и помогите мне доказать, что это нелепость. Докажите, что Дима не способен. Это в ваших интересах — если, конечно, вы заинтересованы в его судьбе.

— Это шантаж?

— Возможно. Но вы слишком много знаете, и умеете молчать…

— Так. Я начинаю понимать. Вы хотите, чтобы я рассказала вам что — то. Вы думаете, что я кое-что знаю. По — вашему, что?

— Я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что знаете. Все, что слышали или подозреваете! Все слухи и сплетни! Вы меня понимаете? Все!

— Если я не стану с вами сотрудничать, вы арестуете Диму?

— Возможно. Если вы не оставите мне другого выбора.

— Я?

— Вы.

— По — моему, это самое простое запугивание. Вы меня запугиваете, чтобы я шпионила, доносила на близких и знакомых мне людей…

— Вы ошибаетесь. Расследование убийства — это не донос, не шпионство. Это выяснение всех фактов и обстоятельств, связанных с насильственной смертью человека. И у меня есть основания подозревать, что вы располагаете информацией, которая может очень сильно продвинуть следствие. Но так как вы мне симпатичны, я не угрожаю, не преследую, не вызываю в кабинет для допроса, а дружески прошу вас помочь.

— Дима никого не убивал! Почему вы подозреваете именно его? Почему вы не подозреваете Розалию?

— Расскажите, почему я должен подозревать Розалию! Расскажите, почему вы считаете Диму невиновным!

— Вы загоняете меня в тупик!

— Нет. Это вы сами себя загоняете.

Где я уже слышала похожие слова? Уж не я ли сама была автором таких похожих слов? Я вздохнула.

— Я должна подумать.

— Думайте. Когда Дмитрий Фалеев окажется в СИЗО, времени для раздумий у вас будет намного больше!

— Вы не посмеете!

— Я уже объяснил…

— Я должна подумать, но постараюсь недолго. Возможно, я постараюсь кое-что вам объяснить… Немного позже.

— Хорошо. Через несколько дней я сам вас найду. Я пока объясните вот это.

Он вынул из кармана кое-что и положил передо мной изображением вверх. На этот раз мне все-таки удалось встать. Руки дрожали. Голос дрожал тоже. И я догадывалась, что ни одна косметика мира не сможет скрыть белое полотно ужаса, вдруг покрывшее мое лицо.

— Я… мне нужно выйти… извините…

Толкнув высокий табурет, я, почти не видя, пошла вперед. Кое-как выскочила на улицу. Холодный воздух ночи отрезвлял всех — но не меня. Холод выворачивал наизнанку мысли и душу. Я остановилась возле входа, не понимая, сколько буду стоять так. Кто-то легонько тронул меня за плечо.

— Ри, я сейчас уезжаю. Встретимся через несколько дней. Хорошенько обдумайте все. Кстати, насчет вашего Димы… Видите, у меня есть не только внешние причины. У меня есть внутренний мотив.

Следователь (это снова был он) легко сбежал по ступенькам, сел в серебристый «нисан-кашкай» и уехал в ночь, в темноту. Внешние мотивы… Разумеется, конфликты, деньги, неустойка, Викторов — все это он уже знал. Внутренний мотив… Что он сказал, положив этот кошмар на стойку бара изображением вверх? Он сказал так:

— Эту фотографию Сергей Сваранжи постоянно носил в своем бумажнике, во внутреннем кармане пиджака. Как правило, так в бумажник кладут снимки только очень близких людей.

Это была моя фотография — десятилетней давности. Снимок того периода, когда несколько раз я оставалась в квартире у Сергея Сваранжи. Я с прической десятилетней давности. Моя фотография, которую зачем-то носил в своем бумажнике Сергей Сваранжи.

Вывеска ночного клуба отбрасывала яркий свет на улицу, мостовую, длинные ряды стоявших перед клубом машин. Как объяснить появление моей фотографии в бумажнике Сваранжи? Зачем он носил ее с собой? Для какой цели? Будучи человеком здравого смысла, я не могла не понимать: у следствия появилась еще одна версия виновности Димы. Ревность — достаточно весомый мотив. Но как объяснить, что все мои отношения с Сергеем Сваранжи были полностью закончены 10 лет назад? Если он носил мою фотографию, в это никто не поверит…

Внезапно я услышала какой-то шум, вырвавший меня из черного круга давящих мыслей. Со стоянки перед клубом отъезжала одна из машин. Двигаясь назад, машина въехала в яркий круг света от вывески клуба. Я застыла на месте, словно пригвожденная к земле. Это была та самая машина, которая ехала за Вал. Евгом в переулке! Та самая — темная, спортивная, с наглухо тонированными, черными стеклами, за которой он так спешил. Машина медленно двигалась вдоль по улице. В душе вновь возникло неприятное, тревожное чувство. Я резко развернулась и поспешила обратно в клуб.

КОМУ: [email protected]

ОТ: [email protected]

ДАТА: 13 сентября 2010, 12.27

ТЕМА: Поводов для паники не существует!

Мамочка, здравствуй! Мне не хотелось бы начинать письмо с серьезной ноты, но что поделаешь, если ты сама ставишь меня в эти рамки. Мама, прекрати! Я прошу тебя основательно и по — хорошему! С чего вдруг ты решила, что меня собираются арестовать за убийство продюсера?! Где ты вычитала подобную чушь?! Зачем ради этой ерунды трезвонить в продюсерскую фирму и наводить на всех ужас?! Неужели ты не понимаешь, что делаешь мне неприятности?! Только что я была вынуждена вступать в очень неприятные объяснения! Мама, какого черта?! Где ты взяла телефон?! Кто тебе его дал? Ну сама подумай: какое я имею отношение к продюсеру Димы? Ты даже отдаленно не можешь себе представить, в какое отвратительное положение ты меня ставишь! Ты бы знала, что мне пришлось выслушать! И можешь себе представить, что я выслушала от Вал. Евга, когда он узнал, что в фирму звонила ты, и что именно ты, моя мать, распускаешь обо мне дурацкие слухи, которые очень вредят мне! Поэтому я требую, чтобы ты прекратила это издевательство надо мной и не вздумала больше повторять подобное! Если у тебя есть хоть капля чувств ко мне и хоть грамм мозгов, ПРЕКРАТИ! Извини за резкость, но ты мне не оставила выбора. По твоей милости я поссорилась с Димочкой, который взбесился, узнав, что ты сделала.

У меня все в порядке. Одеваюсь тепло, не волнуйся. И ради всего святого, прекрати обучать меня жизни на расстоянии! Учи лучше Нинку. Она добрая и чистая девочка, ее еще можно спасти. Что касается меня, то я достаточно взрослая и вполне могу за себя постоять! Знаешь, иногда я чувствую себя такой старой… Порой мне кажется, что в паспорте ошибка, и мне не 29, а минимум семьдесят лет. Мама, ты меня любишь, и я люблю тебя тоже, но давай не будем давать советы друг другу. Вот, собственно, и все. Я тебя люблю и скучаю. Повторяю: не звони на адрес фирмы больше никогда (раз) и не давай мне жизненных советов тоже больше никогда (два). Тысячу раз целую и обнимаю вас всех! Привет Славику и Нинке, поцелуй их за меня. Твоя Марина.

P.S. Только что перечитала письмо и, конечно же, прошу еще раз: извини за резкость. Я писала так резко только для того, чтобы ты меня поняла.

КОМУ: [email protected]

ОТ: [email protected]

ДАТА: 15 сентября 2010, 16.57