Джеймс Чейз - А что же случится со мной?
— Вы что, профессионал… да?
— В отличие от вас троих, — ответил я, слегка пододвинув кресло, чтобы можно было вскочить, если он ввяжется в драку. — Да, я профессионал.
— Гарри! — Стал его убеждать Берни. Мы беседовали с Джеком, вот почему он здесь. Я думаю, мы можем дать ему возможность уладить все с Кендриком. Посмотрим, что он сделает.
— Нет!
Это была Пэм.
Берни посмотрел на нее.
— В чем дело?
— Этот человек опасен. — Она махнула рукой на меня. — Я это знаю. Из-за него мы попадем в неприятное положение.
Я засмеялся.
— Вы уже попали в беду, малышка, — сказал я. — Я собирался только рассказать, как избежать ее. Но если вы все трое думаете так же, как и она, тогда мне здесь делать нечего. Скажите, в какую тюрьму вам посылать рождественские открытки, я люблю радовать своих знакомых в тюрьмах.
«Кадиллак» Кендрика остановился перед кафе-баром.
— Ну, вот и он, — сказал я, вставая и глядя на Берни. — Или я все улажу по-своему, или я смываюсь. Что вы предпочитаете?
Он не глядел на остальных.
— Действуйте, Джек.
Прежде чем остальные успели возразить, запыхавшийся Кендрик взошел на веранду.
— Мои дорогие! Что за ужасное место для встречи! — Он проковылял к столу, и поднявшийся Берни подал ему кресло. — Совершенно, совершенно ужасное место. — Он рухнул в кресло. — Не предлагайте мне выпивки, стаканы, конечно, немыты, полны микробов. — Он приподнял оранжевый парик и поклонился Пэм. — Дорогая Пэм, приятно вас видеть. — Он нахлобучил парик на голову. — Так в чем дело? Вроде мы все уже обговорили?
— Джек хотел потолковать с вами, — ответил Берни.
— Джек? — маленькие глазки Кендрика засверлили меня. — В чем дело, милок? Вы не счастливы?
— Давайте приступим к делу, Кендрик, — прервал я его. — Сначала мы поговорим о деньгах, а потом об операции.
Кендрик сделал театральный жест.
— Минуточку, милый. Вы говорите от имени этих троих людей? Как я понял, Берни больше не руководит операцией?
— Не от меня по крайней мере, — сказал Эрскин.
— И не от меня, — поддержала его Пэм. Я взглянул на Берни и встал.
— О'кей, я ухожу. Большинство против.
— Подождите. — Берни взглянул на Кендрика. — Я пригласил Джека в это дело потому, что он знаком с подобными делами. С этого момента он все решает сам. Я руководил этой операцией и теперь все отдаю в руки Джека.
Я взглянул на Пэм и Эрскина.
— Вы слышали? Теперь ваша очередь встать и уйти.
Никто не двинулся с места.
Я сел. Кендрик почесал нос толстым пальцем.
— Ну ладно, чем вы недовольны, Джек?
Я облокотился на стол и, нагнувшись вперед, посмотрел ему в лицо.
— Мы угоняем самолет стоимостью десять миллионов долларов, — сказал я. — Это ограбление. Мы четверо можем получить пожизненный срок, если все сорвется. Но замешано в этом деле пять человек — обратите внимание — пять, я включаю вас. Мы хотим знать, какую сумму ваш клиент платит вам?
Кендрик улыбнулся.
— Так вас беспокоит денежный вопрос, дорогой?
— Хватит, сколько вы получите?
— Это мое дело! — В его голосе прорвался металл. — Берни и я уже заключили сделку. Я плачу два миллиона… Берни принял это предложение… не так ли, Берни?
Он оглянулся на Олсона.
— Подождите, — прервал я его. — Давайте уточним. Самолет стоит десять миллионов, так как это новая модель. Если вы не настолько глупы, как представляетесь, вы получите за него шесть. Это составит для вас четыре миллиона чистой прибыли и весь риск падет на нас. Вы называете это сделкой?
— Шесть?! — Он взмахнул пухлыми руками. — Милый! Я буду счастлив, если мне останется миллион после всех расчетов! Не надо быть таким алчным!
— Нам надо три с половиной миллиона, — сказал я, — иначе мы рвем сделку.
— Эй, подождите, — сказал Эрскин и встал. — Вы…
— Замолчи! — огрызнулся я на него. — Вы слышали мои слова, Кендрик? Три с половиной или ищите себе других простаков.
— Может быть, мы послушаем мнение остальных? Глаза Кендрика остекленели от бешенства.
— Нет. Я руковожу этим, — оборвал я его снова. — Предположим, они примут ваше предложение, но я не соглашусь. Меня выбросят из дела, но мне-то известен весь план, — повернулся я к нему. — Лайнер застрахован и он исчезнет. Кто-то звонит по телефону в страховую компанию, и вас ждут крупные неприятности. Нам надо три с половиной, Кендрик.
Он долго смотрел на меня и, наконец, кивнул головой.
— Вы деловой человек, милый. Может быть, мы придем к соглашению и остановимся на трех миллионах? Конечно, я обкрадываю сам себя, но иду на это ради вас.
Я взглянул на Берни.
— Мы, конечно, не хотим грабить его, не так ли? Может быть, договоримся на трех?
Ошеломленный Берни только кивнул в ответ.
Я оглядел остальных. Эрскин смотрел на меня, разинув рот, а Пэм смотрела в сторону.
Менее чем за десять минут я смог добыть для них еще один миллион.
— О'кей, три, — согласился я.
Кендрик кисло улыбнулся.
— Ну, если все улажено, я должен уже ехать к себе.
— Это еще не все. — Я повернулся к Берни. — Как вы собирались получить деньги?
Берни зашевелился.
— Ну… Клод собирался перевести деньги во Флорида-банк на мое имя, а я разделю их.
Теперь я с удивлением уставился на него.
— Боже мой! Три миллиона долларов внезапно вносятся в банк, когда мы все предположительно мертвы?
На лбу Берни выступил пот.
— Я… я не подумал об этом. — Он безнадежно взглянул на меня. — Что вы предлагаете?
Я повернулся к Кендрику, который внимательно наблюдал за мной своими колючими глазами.
— Вы платите половину: полтора миллиона в Национальный банк в Мехико на имя Олсона вносите до операции. Остальные полтора — после операции.
Он заерзал в кресле, вынул платок и вытер лицо.
— Это трудно будет сделать.
— Это должно быть сделано. Мы не вылетаем до тех пор, пока Берни не получит сообщение из банка о получении денег.
Он пожал плечами. Несмотря на приклеенную к его лицу улыбку, можно было понять, как он меня ненавидит.
— Олл райт, милый. Я устрою все.
Помедлив немного, я продолжал:
— Следующее. Мы должны обследовать посадочную полосу, где будем садиться.
Это уже вывело его из терпения, его лицо налилось кровью.
— Посадочную полосу… что вы имеете в виду?
— Посадочную полосу, — терпеливо повторил я. — Мы должны ее проверить.
— В этом нет необходимости. Я уже все рассказал Берни.
— Ну, а теперь расскажите мне. Где она находится?
— В нескольких милях от Мерила.
— Кто ее построил?
— Мой клиент.
— Он что, разбирается в строительстве взлетно-посадочных дорожек?
Кендрик нервно сдвинул на затылок свой парик.
— Неважно. Он знает, что делает. Он истратил уйму денег на строительство посадочной полосы. Если она устраивает его, то должна удовлетворить и вас.
— Вы так думаете? Вы воображаете, что мы рискнем посадить самолет, стоимостью десять миллионов на дорожку, построенную шайкой мексиканцев? Вы что, думаете, мы чокнутые? — Я нагнулся вперед. — Что вы знаете о строительстве взлетно-посадочных полос? Мы можем разбить самолет. — Я повернулся к Берни. — Вы помните, какую полосу вьетнамцы построили для нас? Она расползлась и самолет разбился. Помните?
Это была ложь, но Берни быстро сообразил.
— Верно, — подтвердил он.
Я повернулся к Кендрику.
— Они все трое связаны работой у Эссекса, а я относительно свободен. Я проверю полосу, если вы это устроите.
Кендрик нервно облизал губы.
— Я поговорю со своим клиентом. Он может не согласиться.
— Тем хуже для него. Мы не полетим до тех пор, пока не уверимся в надежности полосы.
— Я посмотрю, как это все устроить. — Он помолчал, сверля меня глазами. — Ну, что еще вас беспокоит, милый?
Я улыбнулся ему в ответ.
— Больше ничего. Теперь это должно беспокоить вас.
Он встал.
— Тогда я побежал. — Он снял свой парик и поклонился Пэм. — Пока, дорогая, — сказал он и вышел из-за стола и остановился, глядя на Берни. — Вы подыскали сообразительного парня, Берни… присматривайте за ним, а то он может стать слишком сообразительным. — И он удалился к своему желто-черному «кадиллаку» и уехал.
Я закурил и взглянул на Берни.
— Ну, чего мы добились? — начал я. — Одним миллионом больше на всех нас. Сейчас нам надо узнать имя покупателя. Когда я съезжу туда, я узнаю это. Я добьюсь, чтобы хотя бы половина суммы досталась нам, даже если этот толстяк будет пытаться надуть нас. Как вам это понравилось, Берни?
Олсон криво улыбнулся.
— Вот поэтому я выбрал именно вас.
По его глазам я понял, что полностью захватил власть. Он сам уже понимал, кто был сильнейшим среди нас. И я взглянул на двоих остальных.
