Михаил Петров - Гончаров попадает в притон
Крайняя проститутка с огромной задницей и совершенно детским лицом заметила меня первой.
- Эй, ты кто? Девочки, тут какая-то посторонняя шляется!
- Я не посторонняя. Я Констанция. Меня к вам Курас прислал.
- А, тогда топай дальше, к последней лодке, там у нас старухи кучкуются.
- А ты что, молодуха? - зло спросила невесть откуда появившаяся ночная фея моих лет. - Ты молодуха? В четырнадцать лет три раза сифон ловила. Блядешка вислозадая.
Нога у подошедшей женщины была сухая и спортивная, как и сама она, видимо ранее занимавшаяся спортом. И эта самая спортивная нога вдруг резко погрузилась в бок юной сифилитички. Завизжав свиньей, девка позвала на помощь.
- Помогите, убивают! Санек, помоги, девки убивают!
- Пойдемте отсюда.
Моя неожиданная подружка потащила меня прочь к той самой дальней лодке, где собирались дамы зрелого возраста и мировоззрения.
- Вы, кажется, новенькая.
- Как вам сказать...
- Понимаю. Здесь не принято задавать лишних вопросов. У всякого своя судьба и свои причины, заставившие нас очутиться здесь. Но всех нас, увы, роднит наша общая профессия - проституция. Стечение жизненных обстоятельств, скрещение судеб бывает столь разнообразным, что одних это приводит к славе, а других на панель. Присаживайтесь. Сейчас мы немного выпьем для смелости. Ведь вы впервые? Знакомьтесь: Вера, Татьяна и я, Элла.
- Констанция, - принимая стакан водки, представился я.
- Не волнуйтесь, Констанция, все будет хорошо.
- Ага, - прохрипела пьяная Вера, - все будет хорошо, просто отлично, когда тебе в рот насуют штук пять... Да выльют с пол-литра мужицкой дряни. Отлично!
- Татьяна, второй катер, третья полка! - приказал невидимый голос. Быстро!
- Иду, чтоб у них у всех поотсохло! - Тяжко поднявшись, Татьяна скинула халат и нехотя поплелась к трапу.
- Не любит она свою работу, - огорченно посетовала Элла.
- А вы? - задал я откровенный вопрос.
- Работу надо любить, иначе она не приносит удовлетворения. А если так, то и дело делается спустя рукава. Значит, и клиент недоволен. Отсюда и заработок невелик. А при том, что клиенты предпочитают молоденьких шлюшек, которые ничего не умеют, нам приходится постоянно повышать свое мастерство. Хочешь, я дам тебе несколько рецептов и советов на случай, если у старого хрена этот предмет абсолютно атрофирован.
Не спрашивая согласия, она зашептала мне в ухо такие откровенные пакости, что даже мой развращенный ум и стаж взбунтовались.
- Элла, - меняя суперинтимную тему, спросил я, - а ты давно промышляешь на этом месте?
- С начала лета, скоро уж третий месяц будет, чего я только тут не перевидела - и толстых, и тонких. Кто только меня не драл, сколько мужиков через себя пропустила, представить трудно. Однажды меня вшестером всю ночь тарабанили, думала, с ума сойду.
- Позвала бы на помощь своего сутенера.
- Ты что, дура, такой кайф хоть раз в жизни попробовать надо. Это блаженство. Я в ту ночь полмиллиона заработала, сразу же дочке всяких шмоток к зиме поднакупила. Теперь и голова не болит.
- А сколько обычно зарабатываешь?
- Когда как. Когда густо, а когда и пусто. В среднем "штук" сто за ночь выходит.
- Тебе, случайно, не попадался высокий симпатичный клиент в малиновом пиджаке и зеленых брюках?
- Ой, рассмешила, ты знаешь, сколько их было, этих зеленых брюк? В месяц больше сотни. Я уже и не смотрю на них. Знаю только, у этого больше, а у того толще. Вот и вся мне разница.
- Да нет, этого бы ты запомнила. Высокий, под два метра роста, костлявый, с бородкой, блондин. Шикарный клиент с толстым лепнем. Вспомни, он с месяц назад здесь был. Молодой, лет тридцать.
- А чего он тебе? Муж, брат, кум, сват? Большой интерес имеешь?
- Как тебе сказать... Он мой постоянный партнер. Платил всегда хорошо и вдруг, прикинь, первого августа он исчез. Мы с ним вечером в кабаке балдели, там, наверху. Он вышел на пять минут - и все, с концами.
- Что ты лажу гонишь, сука драная, - вмешалась паяная Верка. - Элла, это она про Гену Длинного трекает. Щас описаюсь. Он ее постоянный партнер? Да он с тобой на одном гектаре... не сядет. Я балдею, Элка, во лажу вешает! Да ты хоть знаешь, кого он здесь в постоянку берет?
- Кого? - выражая полное недоумение, обозлился я.
- Кого, кого, - передразнила меня пьяная шлюха, - ... моего. Ты че думаешь...
Договорить нам не дал грозный окрик сутенера-надсмотрщика.
- Развалились, коровы! Три машины подъехали, а вы задницы чешете, быстро наверх и эту новенькую Станцию с собой захватите. Все уже давно на станках бабки делают... Забастовку мне устроили. Еще раз увижу, отправлю к Жоре на воспитание.
- А кто такой Жора? - поднимаясь к подъехавшим машинам, поинтересовался я.
- Местный палач, - зло ответила Элла, - ему бы в Освенциме работать. Что он с нами вытворял! А теперь еще хуже стал.
- Почему стал?
- Мы ему в прошлом году член отрубили. Очень просто. Устроили темную, связали и топором под самый корень купировали.
- За что?
- Чтоб девчонок не уродовал. Придет к нам новенькая девчонка лет тринадцати-четырнадцати, он тут как тут, сразу к себе в каюту тащит. Заплатит ей или напоит до полусмерти и барабанит всю ночь. Одну насмерть задрал.
- И такое бывает? - невольно вздрогнув, спросил я.
- А ты попробовала бы, - усмехнулась Верка, - те, кто его знал, ни за что с ним не хотели, боялись!
- После него многие по месяцу встать не могли. Зверюга.
- Садист, что ли?
- Садистом он сейчас стал, когда отрубили его тридцатисантиметровую балду.
- Да, говорят, ты это классно сделала.
- Замолчи, Элка! Он же убьет меня. За Маринку я отомстила. Ты, Станция, тоже молчи. Жалко девчонку стало, она к утру умерла. Он ей там все разворотил, она и умерла. К утру. Вся каюта в крови, она громко кричала, все только посмеивались. Ничего, говорят, отлежится, через месяц еще захочет. Господи Боже мой, как она кричала, до сих пор слышу. Я б его там же убила. Потом глядим, он с якоря снялся и ушел к тому берегу. Мы с девками завели моторку, погоню устроили. Вслед еще один катер пошел. Прищучили мы его, только поздно. Маринку он уже успел утопить. Но что мы увидели в каюте... Вот тогда я и поклялась убить его. Устроили темную. Три подруги его держали, а у меня в руках топорик. Я должна была его обушком через покрывало ударить. Ну и ударила. Он упал. Девчонки разбежались, то ли струсили, то ли вида мертвеца испугались. Покрывало я сдернула, а он дышит. Только сознание потерял. Что делать? Добивать надо, а я не могу, рука не поднимается, точнее, не опускается. Замахнуться замахнулась и стою... не могу и все. Расстегнула ему ширинку, вытянула его кишку на всю длину и тут же на чурбачке рубанула. Кровь хлестнула. Я и отскочить не успела, как все колготки черные стали. От боли он очнулся, заорал, только я успела скрыться. Из-под лодки наблюдала, ждала, что кровью изойдет. Не дождалась. Он носовым платком обрубок перетянул, сел в машину и ходу. Успел до больницы.
- Почему же вы не заявили в милицию?
- Что толку? Маринку не воскресишь, а себе наделаешь кучу неприятностей. Да и он хоть как-то отомщен, лишился своей оглобли.
- Чего же теперь его бояться?
- Эх, Станция, совсем ты, видать, девушка. То, что раньше он делал своим хреном, теперь творит руками. С тем же результатом. Недели три тому назад он Галке все там вывернул. Едва удалось спасти. Чего это, девочки, на нас сегодня нет спроса? Хоть пару индюков словить надо.
- Стоп, это мой! - Элла заторопилась навстречу пожилому одноногому калеке.
В тусклом свете подфарников, опираясь на костыли, он тщетно высматривал минутную подругу, чтобы хоть на мгновение вернуть былую удаль. Старик был жалок и смешон.
- Бонжур, мадам, - донесся до нас его хриплый прокуренный голос, позвольте ручку.
- Не кривляйся, Иннокентий, - ответила проститутка, - надолго пожаловал?
- Насколько позволят средства.
- Меня возьмешь?
- С превеликим удовольствием, моя девочка, но позволит ли мой бюджет? Хотя вы и бесценны, моя розочка, но сколько вы нынче стоите?
- Кеша, для вас, как всегда, пятьдесят "штук".
- Но, учитывая нашу давнюю старую дружбу, не могли бы вы немного уступить? К тому же я все делаю очень быстро.
- Ты же знаешь, что половину я отдаю хозяину... Ну, черт с тобой, поехали.
Тут же на капоте, не выпуская костылей, старик справил свои надобности. Освободившаяся потоптанная Элка побежала к реке смывать грехи.
- Лихо, - только и сказала Вера.
- А что ты хотела сказать насчет Гениной девушки? Кто она? Когда он с ней начал встречаться?
- Ревнуешь, мать. Глупо, в нашем деле особенно. Вижу, ревнуешь!
- Ревную и ничего не могу поделать. Скажи мне, кто она?
- Ха-ха-ха! - то ли засмеялась, то ли закашлялась проститутка. - Скажу, а что дашь?
- Сейчас у меня ничего нет, а вот завтра... Хотя постой. - В Сонином карманчике я нащупал пузырек с морфероном. - Верочка, ты как к психотропам относишься?
Она недоверчиво смотрела на меня, а заметив в моих руках препарат, цепко и жадно выхватила его.
