Андрей Дышев - Не путай клад с могилой
– Куда тебе? – спросил Влад, опуская телефонную трубку в гнездо на панели и успешно преодолевая последний крутой вираж и выезжая на прямую трассу, идущую вдоль можжевеловой рощи.
– Ближе к лесу, – ответил я.
– Ха-ха-ха! – тотчас подал признаки жизни любитель кислорода. – Я тащусь от него! С аквалангом по лесу будет шастать!
Влад кивнул и, хотя это было явно не по пути веселой компании, все же подвез меня вплотную к дачным застройкам, стоящим у самого леса.
Задевая аквалангом панель, пассажиров, потолок кабины и сиденье, я с трудом вылез из машины. Дверка за мной тотчас захлопнулась, и торжествующая развалюха, взревев танком, тронулась с места, но я успел обернуться и взглянуть на пассажиров, сидящих сзади.
Всего лишь на мгновение мы встретились взглядом с Анной.
Глава 10
Полная луна давала достаточно света, и я благополучно, не переломав ног, преодолел каменный хаос заповедника и добрался до воды. Снял с себя акваланг, лег спиной на большой плоский камень и уставился на звезды.
Настроение было уже не то. Затея с ночным плаванием, которая взбрела мне в голову, сейчас казалась несусветной глупостью, потугами мнительного идиота, который сам придумывает страшные сказки и сам же отыскивает для них опровержение. Беда заключалась вовсе не в том, что со мной нехорошо обошлись мои постояльцы, симпатичные молодые люди. Беда была в том, что я умирал от ревности и не знал, как помочь самому себе. Зря я становился в позу. Все равно вышло так, как хотела Анна – вольно или невольно, косвенно или впрямую, но я выполнил просьбу Марины и высчитал авторов «ограбления» номера ее отчима. История, неожиданно начавшись, быстро закончилась. И надо было мне упрямиться, ссориться с Анной, проявлять ослиную принципиальность?
Так, погруженный в тягостные раздумья, я сидел довольно долго. Слабые сонные волны тихо накатывали на каменную баррикаду, облизывали ее гладкие, обросшие водорослями бока. Белые бесформенные камни в молочном свете луны казались призрачными сфинксами, и почти в каждом из них мне виделась фигура собаки, птицы, обезьяны или голова человека. Где-то внизу, в расщелинах между камней, тихо перебирали пустые ракушки крабы, пируя тем, что оставили после себя «дикие» туристы, часто посещающие заповедник. Надо было возвращаться домой, но у меня не было ни сил, ни желания тащить громоздкие баллоны десять километров по пустынному шоссе глубокой ночью. Я подумал, что можно спрятать акваланг в расщелине, а утром пригнать к дачному поселку тачку и увезти его на спасательную станцию.
Я уже собрался было встать, чтобы поискать в свете луны надежное место, как почувствовал, что мне на руку наползла какая-то колючая гадость, и брезгливо отдернул руку. Темные существа размером с кулак, шурша и скрежеща по камню, кинулись врассыпную, испуганные моим резким движением. Мне стало немного не по себе, хотя я никогда не испытывал отвращение к членистоногим.
Пришлось включить фонарик, чтобы не наступить на крабов, которых здесь оказалось великое множество. Я приметил удобную расщелину шириной в окоп, куда мог спуститься вместе с аквалангом. Фонарик пришлось держать в зубах, а обеими руками цепляться за выступы. В какой-то момент я потерял опору под ногами и повис на пальцах. Акваланг тянул меня вниз, я ничего не видел под собой. Болтая ногами, я нащупал крохотную выемку и, перенеся на нее тяжесть тела, благополучно спустился на дно каменной пещеры.
Я посветил вокруг себя и почувствовал, как во мне шевельнулся гадливый ужас. Дно пещеры представляло собой нагромождение небольших округлых камней, наполовину скрытых водой, напоминающих кочки на болоте. И по протокам между этих камней, толкая и наползая друг на друга, издавая ужасный царапающий звук, двигая сотнями, тысячами мохнатых членистых лапок, бежали наутек полчища черных крабов. Их было столько, что поток паукообразных по щиколотку закрыл мои ноги. Такого омерзительного зрелища я не видел еще никогда. Казалось, что все крабы Крыма сползлись в эту пещеру на свой съезд. Срываясь, соскальзывая с камней в воду, они продолжали бегство в море, и вода в неглубоких природных «ваннах» бурлила, словно кипела.
Усилием воли я сдержался, чтобы, в свою очередь, не кинуться по камням вверх, уподобляясь этим морским паукам. Похоже, я был свидетелем какого-то редкого зоологического явления, какой-нибудь массовой миграции крабов. Медленно успокаиваясь, я продолжал светить по «кочкам», отыскивая место, где можно было бы спрятать акваланг. Как бы эти твари не сожрали его до утра, подумал я, спасая излишне натянутые нервы юмором. Акваланг я пристроил на каменной полочке, расположенной в метре от воды, и подергал за лямки, проверяя, не свалится ли он.
Пора было подниматься наверх и выбираться из заповедника к поселку, но что-то еще удерживало меня в пещере, наверное, это жутковатое и необыкновенное зрелище, когда толпы крабов, царапая своими острыми лапками камни и панцири друг друга, ползают вокруг, словно исполняя какой-то ритуальный танец. Я выключил свет фонаря и несколько минут стоял в кромешной тьме. Затаив дыхание, я слушал, как паукообразные, смелея, выползают из воды, штурмуют облюбованные камни, дерутся за место, расчищают себе путь клешнями.
Мое мужество иссякло в тот момент, как я почувствовал шевеление на собственных ногах, и снова включил фонарь. Блеснули аспидно-черные панцири, шокированные моим коварством крабы снова ломанулись в воду. Началась массовая паника и неразбериха. Мешок бы сюда, подумал я с опозданием, и хватать их охапками. Потом можно было бы устроить своим постояльцам деликатесный ужин.
Я наклонился к одному гиганту, панцирь которого был усеян белыми ракушками, и протянул руку. Краб уносил все свои многочисленные ноги по спинам своих сородичей, а следом за ним тянулась узкая красная полоска. Сначала мне пришла в голову идиотская мысль, что краб ранен и из него хлещет кровь, но потом я разглядел, что членистоногий крепко сжимает в клешне и тащит за собой красную матерчатую ленточку.
У меня застыла кровь в жилах. Я поймал конец ленты и, посветив на него, близко поднес к глазам. Было бы очень хорошо, если бы я ошибся, но эта лента очень напоминала ту, которой стянула волосы Ольга перед тем, как нырнуть в воду.
Я откинул ленточку в сторону, и она прилипла к каменной стене, словно пятно крови.
– Черт подери, – пробормотал я, чувствуя, как нахлынула тошнота. Я смотрел на крабов уже другими глазами. Я понял, что уже могу сказать вполне определенно, почему их здесь так много, и все же не мог поверить в то, что произошло. За какую-то минуту мир изменился до неузнаваемости, наполнившись непереносимой тоской и чернотой.
Какие-то сумбурные молитвы сыпались с моих губ, когда я осторожно приблизился к воде, где кишели крабы. Свет фонаря отражался от поверхности воды, и я не мог разглядеть, что было на глубине. Я присел, зачерпнул воды и поднес ее к носу. Может быть, я внушил это себе, но мне показалось, что вода слегка отдает гнильцой.
Осторожно, стараясь не поскользнуться на поросших водорослями камнях, я зашел по колено, опустил руку с фонариком под воду. Из-под руки рассыпалась стайка серебристых мальков, несколько крабов предусмотрительно спрятались под камни. Медуза, как плафон бра, матово отсвечивала в луче фонаря и медленно помахивала желейным подолом. Рыбы-иглы повисли частоколом, опустив свои губастые головы вниз. Больше я ничего не увидел.
Можно было бы остановиться на этом, обмануть самого себя, внушив, что в природе еще много загадок, что изучением поведения крабов никто серьезно не занимался, и дать деру отсюда. Но я уже не владел собой, подчиняясь какой-то сатанинской воле, отчетливо понимая, что сейчас разденусь, натяну на лицо маску и буду искать то, что должен найти.
Я зашел в воду в нескольких метрах от того места, где толпились крабы, сделал на поверхности большую дугу, отдалившись от берега на несколько десятков метров, и только потом нырнул под воду.
Сначала я плыл перпендикулярно к скальной стене, точно по тому маршруту, каким плыли молодожены, а затем стал делать зигзаги влево-вправо, медленно приближаясь к узкой подводной щели, ведущей в пещеру. Луч света выхватывал из темноты обрывки водорослей, медуз, мелкий мусор, точечную взвесь. Быстро мелело, и я уже различал контуры крупной гальки на дне, белые пятна песчаных «полянок». Черной тенью на меня надвигалась скальная стена. Встречные рыбешки, вспыхивая серебром в свете фонаря, шарахались в стороны перед моей маской. Я водил лучом вперед и вниз, все медленнее работая ластами и все ниже опускаясь ко дну…
В плотной тени гигантского подводного валуна матово блеснули желтые баллоны. Я замер, но меня еще медленно несло вперед по инерции. Удары сердца заглушали грохот пузырей. Я шумно и часто дышал, не сводя глаз с белого продолговатого предмета, еще нерезкого в мутной воде. Потом я различил яркие пятна купальника цвета морской волны. Потом увидел, как колышутся, словно на ветру, светлые волосы, путаясь между гофрированных трубок. Несколько крабов, испуганных моим приближением, кинулись прочь из-под лица трупа. Тело качнулось, словно девушка была живой и почувствовала боль.
