Марк Ланской - Незримый фронт
— Полковник Зубов?.. Говорит Бондарев. Моя жена находится у вас?
— Да.
— Очень хорошо. Я хотел доложить вам, что сейчас еду на аэродром и возвращаюсь к себе на корабль. В Ленинграде мне делать больше нечего… У вас будут ко мне вопросы?
— Они могут возникнуть.
— К сожалению, ждать я не могу. Ищите убийцу. Вы его найдете… Прощайте…
Где-то далеко щелкнул рычаг и послышались короткие, нудные гудки.
3В автобусе, шедшем на Выборгскую сторону, Филиппов вытащил из полевой сумки учебник алгебры.
Ему, младшему лейтенанту Юрию Филиппову, приходилось в эти дни куда труднее, чем Соколову и Сурину. Помимо всего другого, он учился еще в школе для взрослых и приближались переходные экзамены в десятый класс.
В школу Филиппов поступил два года назад, как только началась его служба в милиции. Полковник Зубов побеседовал тогда с новым сотрудником и, между прочим, осведомился об его образовании.
— Семилетка, — признался Юра. — Дальше — война. Отец на фронт пошел, а я на завод…
— Тяжело вам будет работать с семью классами, — предупредил Филиппова полковник. — Советую продолжать учебу.
Филиппова приняли в восьмой класс. Общеобразовательная школа помещалась тут же, в нижнем этаже здания Управления. Заниматься было нелегко: оперативная работа не поддавалась согласованию со школьным расписанием. Хотя посещать школу можно было вечером или утром — в зависимости от выполняемого задания, но к урокам частенько приходилось готовиться в автобусе или трамвае.
«Решение системы уравнений, — раскрыл он книгу на заложенной странице, — сводится к решению одного уравнения при помощи исключения неизвестных…»
Сосредоточиться не удавалось. Мысли возвращались к нескольким фразам, торопливо брошенным женщиной по телефону. Полковник, видимо, считает эту женщину причастной к преступлению. Искать ее, сказал Зубов, следует среди людей, близких к вахтеру. Значит, замешан и вахтер. Но вахтера полковник решительно отметает. Какой же смысл женщине, замешанной в убийстве, наводить милицию на свой след?
Юра снова взялся за учебник. «Решение уравнений…» стал он снова вчитываться в алгебраическое правило. И снова отвлекся. Поиски любых неизвестных величин, — подумал он, — в математике куда проще, чем в жизни; ни в какие формулы жизнь не укладывается…
Автобус рывком отошел от остановки, все пассажиры подались вперед и Филиппов понял, что успел задремать. Он поглядел сквозь темное стекло на улицу и убедился, что спал не больше двух минут.
Даже среди оперативных работников, физически закаленных и крепких, Филиппов отличался своим богатырским здоровьем. За глаза его называли «цельнометаллический Юра». Но последняя неделя непрерывной беготни, напряженной работы мысли и случайного сна отразилась даже на его «цельнометаллическом» организме. Хотелось вытянуть ноги, расслабить руки и уснуть без оглядки на время.
Филиппов передернул плечами и встал. Поощрять слабость он не разрешал себе даже в мечтах.
Квартиру № 4 в маленьком домике на Лесном проспекте Юра нашел без труда, но достучаться никак не мог.
— Ну, чего вы стучите? — спросил его появившийся дворник. — Нет их никого.
— Куда же они все подевались? Час-то поздний.
— Известно куда. Старики к сыну пошли на свадьбу, а Наталка с фабрики еще не вернулась. Она со второй смены так рано не приходит.
Пришлось переключиться на более обстоятельный разговор с дворником.
Кульковы жили в этом доме с незапамятных времен и дворник рассказывал о них так же подробно, как и о самом себе.
— Прокофий Ильич и Пелагея Саввишна с одного завода, там и поженились. Оба на пенсию вышли. Недавно только Прокофий со скуки пошел в вахтеры. Детей у них было четверо. Два сына с фронта не вернулись. Третий, Сережка — большой инженер, на своей машине к старикам приезжает, часто родителей подарками одаривает. Самая младшая, Наталка, на парфюмерной фабрике склянки-банки в коробки укладывает. Вот и вся их семья. Гости? А у кого ж их не бывает? Ходят, конечно. Все больше молодежь. Наталка она завлекательная и одевается чисто, и характером веселая, — парни это любят. Девушки?.. И девушки ходят.
Ночь была холодная. С Карельского перешейка врывался сырой буйный ветер и продувал Лесной проспект, как огромную вентиляционную трубу. Дворник ушел погреться. Филиппов поднял воротник и укрылся в подворотне.
В половине первого он издали услышал стук каблучков по асфальту. Во двор вошла девушка, Филиппов ее окликнул:
— Наталья Прокофьевна?
Девушка остановилась, стараясь разглядеть в темноте лицо мужчины.
— Кто вы такой? — не без испуга спросила она.
Юра подошел поближе и широко улыбнулся. Он считал это единственным способом успокоить Наташу.
— Вы меня не бойтесь. Я из милиции. Мне нужно к вам зайти.
— Папы нет дома.
— Я знаю. А он мне и не нужен. Я хочу поговорить с вами.
Наташа еще раз взглянула на улыбающееся лицо Филиппова и пошла вперед.
Первой вещью, которую заметил Филиппов, как только он вошел в уютную комнату Наташи, был прозрачный целлофановый конверт из-под чулок. На нем зелеными латинскими буквами было написано: «Нейлон». В нижнем углу конверта золотом были обозначены фирма и далекий заморский город. Точно такой-же конверт Филиппов видел на квартире убитой Бондаревой.
Наташа уже успела переодеться в легкое, затейливо скроенное платьице. Заметив в руках Филиппова целлофановый конверт, она потянула его к себе.
— Не дам, — шутливо сказал Филиппов. — Сначала расскажите, где вы купили эти чулки?
— Так вам и скажу. — Наташа кокетливо надула губки и сильнее потянула конверт.
— Тогда я буду не спрашивать, а допрашивать. — Добродушие исчезло в голосе Филиппова. — Мне нужно знать, откуда у вас эти чулки.
Наташа растерялась и стала похожа на школьницу, не выучившую урок.
— Мне их подарили, — неуверенно произнесла ока.
— Кто?
— Не знаю.
— Как это понять?
— Так и понимайте. Сегодня утром заглянула в почтовый ящик и вместо газеты вытащила вот это, — показала Наташа на конверт.
— А где чулки?
— На мне.
— Кто же это мог положить?
— Не знаю… Кто-нибудь из парней…
— А почему бы ему не передать вам в руки?
— Не знаю.
Филиппов разглаживал ладонью хрустящий лист целлофана и внимательно рассматривал Наташу. Как ни казалось нелепым и надуманным ее объяснение, уверенность в том, что девушка говорит правду, все больше укреплялось. Больше того, эта находка в почтовом ящике вызывала у него, какую-то очень важную, но все время ускользавшую мысль.
И вдруг все стало ясно. Он понял полковника Зубова. Эти нейлоновые чулки лишний раз подтвердили прозорливость его начальника.
Женщина позвонила по телефону с одной целью — сбить следствие с правильного пути. Преступники почувствовали, что милиция вышла на их след и предприняли свои меры. Расчет у них был примитивным. Милиция ринется на Лесной проспект, найдет чулки, похищенные на Мойке, и всю энергию направит на разоблачение ни в чем не повинного вахтера. Пока все прояснится, уйдет время и верная ниточка, которую уголовный розыск уже держал в своих руках, будет утеряна.
Теперь понятно, почему так оживился Зубов. Таинственный телефонный звонок был для него сигналом, что оперативная группа находится у цели. Найти эту женщину — значит схватить участницу убийства.
Филиппов почувствовал себя бодрым и свежим, как будто он проспал целую ночь и только что принял душ. А вдруг ему повезет и он сегодня же первым представит в Управление изобличенного преступника.
Наташа с изумлением увидела, что этот странный работник милиции снова стал веселым, улыбающимся, таким же приятным, каким был вначале.
— Вот что, Наталочка-полтавочка, я хотел бы, чтобы вы меня познакомили со своими подругами.
— Со всеми?
— Вы расскажите о всех, а я выберу одну.
— Жениться хотите?
Филиппов рассмеялся.
— Там видно будет. Вы мне скажите, как зовут девушку, которая говорит «вдрух», «хород», — вместо «ге» у нее получается «хе».
Наташа всплеснула руками.
— Ой верно! Только сейчас заметила, что она так говорит.
— Кто?
— Марго.
— Кто она?
Наташа почувствовала уже знакомый холодок в голосе Филиппова и заторопилась.
— Это подруга была у меня. Не подруга собственно, а так…
— Как ее фамилия? Где живет? Где работает?
— Фамилии не знаю. Она где-то здесь на Выборгской живет, у родственников. Я у ней ни разу не была. И где работает не знаю.
— У вас она часто бывала?
— Не так часто, но заходила.
— Когда она в последний раз была?
— Дня три назад. Мы поссорились в тот день и больше она не заходила.
