Алексей Хапров - Черная повесть
Дым над деревьями больше не поднимался. Очевидно, в этом постарался прошедший накануне ливень. Но его отсутствие не помешало нам сориентироваться. Мы хорошо помнили, в какой он был стороне, и направились прямо туда.
Идти было приятно. Солнце уже достаточно нагрело воздух. Ветки кедров, елей и сосен приветственно шелестели на слабом ветру. На душе было легко и хорошо. Но как только впереди показался сгоревший остов МИ-2, наше настроение стало снова наполняться мраком.
Подойдя к тому, что еще накануне было вертолетом, мы остановились. Тагеров задумчиво покачал головой, поцокал языком, и разочарованно сжал губы.
— М-да, — крякнул он.
Его надежды найти исправную радиостанцию явно поубавились. Он принялся не спеша обходить вертолет. Я последовал за ним. Должен признаться, что я всячески избегал смотреть на эту смердящую гарью кучу металлолома. Меня откровенно страшило снова увидеть обгоревшие останки Николая. Зрелище было не из приятных, и даже простое воспоминание о нем вызывало у меня дрожь. Я старательно отводил глаза в сторону, но так и не смог удержаться от мимолетного взгляда на эту жуткую картину. Даже мимолетного взгляда оказалось достаточно, чтобы мне снова стало не по себе. В этот раз зрелище было еще ужаснее, чем накануне. Тело Николая было не только разорвано на части, но и обглодано до костей. Алан брезгливо отвернулся и сморщился. Казалось, что его вот-вот вырвет.
— Кто же это его так? — пробормотал я.
— Известно кто, волки, — пояснил Тагеров.
— Как бы они не принялись за нас, — заметил я.
— Днем они нас не тронут, — успокоил меня Алан. — А к ночи нас уже здесь не будет. Во всяком случае, я на это надеюсь.
Мы прошли по кругу вперед, и остановились перед дверным проемом вертолета, сквозь который проглядывала сплошная чернота. Тагеров осторожно заглянул вовнутрь.
— Там все сгорело, — с тяжелым вздохом констатировал он.
— Может, стоит оставить какую-нибудь записку, что мы неподалеку? — предложил я. — Спасатели ведь придут сначала сюда.
Глаза Алана одобряюще вспыхнули, но тут же снова погасли.
— А у тебя есть ручка и бумага? — бросил он.
Я грубо выругался, досадуя на недостаток смекалки. В самом деле, как можно было не догадаться взять с собой такую нехитрую вещь?
— Мы сделаем по-другому, — сказал Тагеров, и направился к поломанным деревьям. — Это будет даже лучше, чем записка.
Спустя несколько минут на земле красовалась большая стрелка, составленная из обломанных веток, которая указывала в сторону охотничьего домика. Мысленно восторгаясь находчивостью Алана, я тоже внес свою лепту в сооружение указателя нашего местонахождения, и вывел крупными буквами на земле: "Мы там".
— Для тех, кто будет нас искать, все должно быть понятно, — резюмировал я.
Тагеров согласно кивнул головой.
— Интересно, видно ли это с неба? — спросил он, и поднял голову.
Я сделал то же самое, и уверенно заключил:
— С небольшой высоты заметят.
Мы в последний раз взглянули на обугленный МИ-2, на котором накануне так хорошо начиналось наше путешествие в царство дикой природы, и отправились в обратный путь.
Когда мы вернулись к избушке, Сергей и Ваня были уже там. Рюкзак, лежавший у ног Попова, свидетельствовал, что их миссия прошла успешно, и котлеты с салом на завтрак нам обеспечены. Но нашими мыслями завладело не это. Нас заинтриговал Вишняков. Он явно был какой-то не такой. Таким взбудораженным я его еще никогда не видел. Даже беглого взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять, что с ним произошло нечто экстраординарное. Его глаза сверкали восторженным блеском. Этот блеск был до того ярким, что чем-то даже походил на дьявольский.
— Ты так радуешься оттого, что нашел это ружье? — насмешливо спросил Сергея Алан.
Только тут я заметил, что через плечо Вишнякова была перекинута ржавая двустволка старинного образца с треснувшим прикладом.
— Нет, — хмуро ответила за него Лиля. — У него есть находка посерьезнее.
В ее голосе явственно ощущалось раздражение.
Я вопросительно посмотрел на Попова, как бы спрашивая его, что произошло. Но Ваня не пожелал давать разъяснений, и только смущенно переминался с ноги на ногу, впившись глазами в землю. Я снова перевел взгляд на Сергея. Но тот от счастья, казалось, лишился дара речи.
— Ну, ладно, хватит выкобениваться! — бросил Тагеров. — Показывай, что у тебя там есть.
Вишняков сглотнул слюну.
— Значит так, — начал он; его голос восторженно дрожал. — Достали мы с Ваньком с дерева рюкзак, идем обратно, и вдруг видим — заяц. Поскольку у нас с провиантом не густо, дай, думаем, его поймаем. Из зайца можно сделать шикарное жаркое. Мы за ним — он от нас. Короче, гонялись за ним, гонялись, но он, подлец, все же удрал.
— Подлец! Настоящий подлец! — иронично покачал головой Алан. — Не захотел стать обедом для шестерых голодных студентов.
— Развернулись мы назад, — продолжал Сергей, — и вдруг видим у подножия одного старого-престарого дуба что-то подозрительное, словно там кто-то сидит. Подходим ближе. У меня волосы встали дыбом. Человеческий скелет! А рядом с ним — вот эта двустволка.
— На скелеты нам сегодня везет, — усмехнулся я.
— Ванек со страха задал стрекача. Я же стою как вкопанный. Хочу дать деру, но ноги словно к земле приросли. Потом немного пришел в себя и думаю: "А чего здесь, собственно, бояться? Ну, скелет. Ну и что? Что он мне такого сделает?". В общем, постоял я так еще немного, затем набрался храбрости, подошел ближе и стал его разглядывать. Кости высохшие, белые. Видать, он давно уже там сидит. Одежда висит лохмотьями, вся истлевшая. Трясусь от страха, но все же начинаю ее ощупывать, Может, в ней какие-нибудь документы остались. Вдруг чувствую, что-то твердое. И что я нахожу!…
С этими словами Вишняков сунул руку в карман куртки и достал оттуда свою главную находку. Сначала я даже не понял, что это, вообще, такое. Вроде, какой-то булыжник. Неровный, закругленный, похожий на крупную кривую картофелину. Но почему-то блестит, и отдает желтизной. И только потом до меня дошло: да это же золото! Это же самый настоящий золотой самородок! Вот так находка! У меня непроизвольно открылся рот. Напророчил нам декан, напророчил!
— Джигиты-вакхабиты! — изумленно воскликнул Тагеров, и жадно протянул руку к самородку, явно намереваясь его взять. Но Сергей тут же спрятал свою находку обратно в карман. Алан нахмурился.
— Как делить будем? — беспардонно спросил он. — Поровну на всех?
Вишняков явно опешил от такой наглости. Восторг в его глазах сменился недоумением.
— С какой это стати, поровну? — спросил он. — Это же, все-таки, моя находка.
— А-а-а, — язвительно протянул Тагеров, и в его глазах заиграл нехороший огонек. — Ну-ну! Давай-давай!
Он демонстративно развернулся и пошел к домику.
— Поздравляем тебя, — сухо произнесла, обращаясь к Сергею, Лиля.
Она картинно поаплодировала, и направилась вслед за Аланом.
— Я еще вчера говорил, что здесь надо все хорошо обыскать, — на ходу проговорил Тагеров. — Может, тут где-нибудь еще один самородок припрятан. А может, и не один.
С этого момента в нашей компании начался раздрай.
На лице Вишнякова появилась растерянность. Переполнявшая его эйфория стремительно развеялась. Он нервно переводил взгляд то на меня, то на Ваню, то на сидевшую неподалеку и наблюдавшую всю эту сцену со стороны Юлю, как бы спрашивая нас: "Что я сделал не так?". Он суетливо теребил пальцами пуговицу куртки, выдавая этим свою неуверенность и настороженность, а мы мучительно пытались решить, как нам следует себя вести.
"Эх, Сергей, Сергей! — думал я. — Лучше бы ты держал язык за зубами. О таких находках лучше не распространяться".
Начитавшись романтических книжек, Вишняков, видимо, полагал, что мы все сейчас радостно бросимся поздравлять его со столь неслыханной удачей. Он явно не ожидал, что все произойдет совсем наоборот.
Люди в реальной жизни зачастую ведут себя совсем не так, как герои литературных произведений. Зависть! Она сидит в той или иной мере в каждом из нас. Каждый из нас втайне завидует успеху другого, и досадует на собственный нефарт. Но у кого-то получается скрывать в себе этот порок, а у кого-то нет. Это зависит от многих факторов: уровня интеллекта, уровня культуры, уровня воспитания.
Наблюдать за поведением Тагерова и Ширшовой в тот момент было, конечно, неприятно. И я, и Ваня, и Юля чувствовали себя неловко. По шуму, доносившемуся из избушки, мы поняли, что там начался повальный шмон. И в каждом из нас вступили в яростную борьбу такие заложенные в психике любого человека качества, как порядочность и прагматизм, совесть и эгоизм, искренность и скрытность. Эта борьба происходила глубоко внутри, и нам оставалось только ждать, чем она закончится. Какое из вышеуказанных качеств одержит победу и определит наше дальнейшее поведение.
