Илья Деревянко - Предел для бессмертных
«Вот сучка, мужу нажаловалась, дрянь такая! — подумал Севрюгин, испугавшись было по привычке, но тут же сообразил, что рядом громила-телохранитель. — Ну сейчас мы ему покажем!»
— Семен, разберись, — процедил он сквозь зубы.
Бугай, поставив на ступеньки «дипломат», шагнул вперед, растопырив руки и радостно ухмыляясь. Он предвкушал, как сотрет в порошок на глазах у шефа этого мозгляка. Может, премия за это будет, а?! Удара Семен не увидел, но острая боль пронзила внутренности, и его огромная туша безвольно, как тряпичная кукла, шлепнулась на каменный пол. Онемев от ужаса, Николай Николаевич попятился назад, разевая рот, как вытащенная из воды рыба. Хлесткий удар разбил ему лицо и вклеил в стенку.
— Простите, простите, пожалуйста! — заплетающимся от страха языком лепетал Севрюгин, ползая в ногах у парня. — Я больше не бу-уду!
По его лицу, смешиваясь с кровью, текли слезы и сопли.
— Тьфу, мразь! — с отвращением сплюнул Андрей и, резко повернувшись, вышел на улицу.
— Посажу, посажу, гада! — с ненавистью пробормотал бизнесмен, поднимаясь на ноги.
ГЛАВА 6
Начальник Н-ского отделения милиции майор Петухов Юрий Семенович в мрачной задумчивости сидел у себя в кабинете. Жизнь, еще недавно улыбавшаяся ему на все лады, казалась сейчас мерзкой, бессмысленной. Меланхолия майора объяснялась просто. Скажите на милость, кому понравится лишиться главного источника дохода? Витя Крот, являвшийся последнее время для Юрия Семеновича поистине золотой жилой, вдруг рехнулся и отправился с повинной в Комитет (так по старой памяти майор называл Министерство безопасности). Бригада Крота тут же распалась, поскольку рехнулся он действительно в полном смысле слова. Едва зайдя в камеру в «Матросской тишине», Крот, крупный авторитет в преступном мире, ринулся к опущенному чушку, сидящему возле параши, и на глазах у всех сделал ему минет. Затем уселся на парашу сам и громогласно завопил:
— Я пидор, ребята, добровольный и старательный! Трахните меня, трахните!!!
По известным каналам эта невероятная новость тем же вечером разнеслась по всей преступной Москве. Приближенные Крота, которые могли принять на себя руководство бригадой, а следовательно, по-прежнему кормить Юрия Семеновича, в великом конфузе подались прочь из города. Вслед им неслись ехидные смешки конкурентов из других группировок.
— Под пидором ходили, ха-ха-ха, а сами-то вы случайно не того?!
Рядовые «шестерки», с которых, как говорится, взятки гладки, разбрелись кто куда.
В силу причин вышеизложенных настроение у Юрия Семеновича было отвратительное, и он терзался бесплодными размышлениями: «Как жить дальше, где снискать хлеб насущный?»
Свою милицейскую зарплату он, разумеется, всерьез не воспринимал.
Неожиданно дверь распахнулась, и в кабинет ввалился Николай Николаевич Севрюгин собственной персоной. Непрерывно трогая распухший нос, он твердил как попугай: «Сажать, сажать гада!» Майор Петухов, обладавший сверхъестественным чутьем, замер в сладостном предвкушении крупной взятки.
Он знал Севрюгина давно, еще когда тот был райкомовским деятелем, поэтому не опасался провокации со стороны соответствующих органов, занимающихся борьбой с коррупцией среди милицейских чинов.
— Присаживайтесь, Николай Николаевич, присаживайтесь, — замурлыкал майор, вставая из-за стола и заботливо предлагая Севрюгину стул.
— Сажать, сажать! — продолжал как заведенный бормотать бизнесмен и вдруг всхлипнул: — Но только надолго!!!
— Ну, ну, успокойтесь, дорогой, расскажите все по порядку!
— Н-да, — протянул Петухов, выслушав сбивчивый рассказ Севрюгина и моментально уяснив суть дела. — Надолго-то оно не получится, обыкновенное мелкое хулиганство, получит условно. К тому же, уважаемый Николай Николаевич, он тоже может на вас в суд подать за попытку изнасилования и избиение его жены. Так что скорее он вас упечет!
— Но что же делать? — залепетал перепуганный бизнесмен. — Что же делать, Юрий Семенович, ведь мы друг друга не первый год знаем!
— Безвыходных положений не бывает, — многозначительно прищурился майор, — особенно для людей уважаемых, обеспеченных! — Последнее слово он произнес с ударением.
Тут наконец Севрюгин сообразил, откуда ветер дует, и безропотно извлек из кармана пачку денег.
— Это задаток, — пояснил он. — Потом получите в два раза больше.
Майор Петухов рассеянно, как бы между прочим, сунул пачку в карман и придвинул к себе чистый лист бумаги.
— Значит, говорите, он вымогал у вас крупную сумму денег, сопровождая это жестокими побоями, — тут майор вооружился авторучкой. — Так и запишем! А свидетель, Семен Климов, надеюсь подтвердит факт вымогательства? Отлично, отлично!!!
Через два часа Андрей услышал звонок в дверь. Лена только-только успокоилась и, перестав наконец плакать, задремала, поэтому незваные гости были совсем некстати, но звонок продолжал надрываться, властно, требовательно. Чертыхнувшись, Андрей наконец открыл, и в квартиру вломились четверо милиционеров, вооруженных автоматами.
— Гражданин Смирнов, — объявил один из них, тыча дулом автомата Андрею в живот, — вы арестованы!
— Да, но за что? — искренне изумился он. — Это какая-то ошибка!
— Проедемте в отделение, там разберемся! — ответил старший по званию, в то время как сержант сноровисто защелкнул на Андрее наручники. — Топай, топай, бандюга!
Майор Петухов решил проводить допрос лично «в виду особой важности дела» — как пояснил он подчиненным.
Сейчас, глядя на сидящего перед ним бледного, взволнованного парня, Юрий Семенович прикидывал, что убьет одним выстрелом двух зайцев: и подзаработает маленько, и «крупного преступника» разоблачит, рэкетира отпетого. Сейчас это очень кстати, поскольку в стране идет широкая кампания по борьбе с мафией и начальство регулярно требует предъявить отловленных «злодеев». Привлечь за рэкет дело непростое: нужно взять с поличным или чтобы добровольно признался, а то если пойдет в несознанку, ничего с ним не сделаешь. Отпетые урки это прекрасно знают: «Свидетели? Наговаривают, гады! Ты меня за руку поймал, начальник? Нет! Ну и отвали». Но этот-то парень не урка, что он понимает, пионер гребаный?
— Значит, вы, гражданин Смирнов, вымогали у потерпевшего Севрюгина десять миллионов! Сопровождая это побоями. Вот справка из травмпункта, вот его заявление, а вот показания свидетеля Климова. Плохи ваши дела, гражданин Смирнов, только добровольное признание, которое…
— Сколько он вам заплатил?! — вдруг перебил майора Андрей. Голос его звучал абсолютно спокойно.
Петухов опешил… и даже задохнулся от ярости.
— Да ты, да ты, гаденыш, да я тебя, шкура…
— Сам ты шкура, — спокойно ответил Андрей и, усмехнувшись, добавил: Продажная!
— А-а-а! — завопил Петухов и, размахнувшись, ударил Андрея по лицу, вернее, собирался ударить. Рука его, попав в захват, была резко вывернута болевым приемом. Майор с размаху врезался носом в стол. В это время стоявший сзади сержант ударил Андрея прикладом автомата в затылок. Потеряв сознание, тот рухнул на пол.
Вытирая с лица кровь и глядя на лежащее у его ног тело, Юрий Семенович неожиданно сообразил, что все складывается отнюдь не так плохо. Если рэкет еще нужно доказать, то нанесение физического повреждения майору милиции при исполнении служебных обязанностей налицо. Ну уж теперь гаденыш не отвертится.
— В следственный изолятор его, — распорядился майор и принялся поспешно оформлять соответствующие документы. Затем набрал номер начальника изолятора, своего давнишнего приятеля.
— Здравствуй, здравствуй, Владимир Олегович, да, это я, спасибо, неплохо. На рыбалку, а как же? В ближайшие выходные! Слушай, у меня к тебе личная просьба, сейчас к тебе привезут одного субчика… Да, опасный преступник, меня избил на допросе. Да, да, на самом деле. Пристрой его в «пресхату», чтобы в рэкете сознался. Ну, спасибо, спасибо, за мной не пропадет!
В камере номер восемнадцать, которую заключенные называли «пресхатой» или «козлятней», сидели «ссученные»<Сноска Ссученные — уголовники, которые за определенные поблажки работают на тюремную или лагерную администрацию.>. Было их там десять особей, во главе с неким Сашей Угловым по кличке Крокодил. Это был здоровенный тип, с длинными обезьяньими руками и перебитым носом, в прошлом боксер. Сидеть Крокодилу было долго, очень долго, он вообще лишь чудом избежал расстрела. Попал он в места заключения за многочисленные изнасилования, два из которых привели к смертельному исходу. Насиловал Крокодил малолетних, преимущественно мальчиков. Оказавшись за решеткой, он мгновенно сообразил, что долго здесь не протянет, на зоне таких, как он, не жаловали. Поэтому Углов кинулся на шею «гражданину начальнику», обещая все что угодно, лишь бы отделили от остальных. «Гражданин начальник» — добрая душа, вошел в положение и определил Крокодила в «пресхату», где тот, благодаря наглости и физическим данным, быстро заделался паханом. Остальные «ссученные» были под стать своему шефу, и на зоне ни один из них не прожил бы дольше суток. В «пресхате» им жилось неплохо, начальство хорошо кормило, даже водку и наркоту подбрасывало. За это они должны были «пресовать» тех, на кого им указывали, а именно непокорных подследственных, кто не желал сознаваться, или блатных авторитетов, которые стали «гражданам начальникам» поперек горла. Методы были разнообразные, начиная со зверского избиения и кончая изнасилованием. Последнее доставляло Крокодилу особенное удовольствие. Сейчас он, облизываясь, вспоминал вчерашнюю жертву, которую они несколько раз прогнали по кругу. Какая попка была! Персик! Парень ночью разбил себе голову о стену, но на это Углову было наплевать. Он вообще не жалел никого, кроме себя. Крокодилу только что сообщили, что сейчас подбросят еще одного. Класс! Повеселимся! А вот и он!
