Джадсон Филипс - Дом на горе

Даже мысль о сопротивлении казалась абсурдной. С одной стороны четверо вооруженных до зубов парней, ни в грош не ставящих человеческую жизнь, пьянеющих от насилия. С другой - едва передвигающийся, одноногий калека, старик со старухой, мечтающие лишь о том, чтобы прожить лишний час или день, и перепуганная женщина, знающая, что на нее могут наброситься в любой момент. И Труди, даже если будет и дальше заботиться о собственном спасении, едва ли могла считаться надежным союзником. Слишком уж неравны силы.

Питер задумался, а так ли он отличается от Труди, сидевшей на краешке кровати в предрассветном полумраке? Волновался ли он о ком-либо, кроме себя? Боялся ли он умереть? Сотню раз говорил он себе в прошлом, что без страха встретит смерть, когда придет его черед. Это случается с каждым. Но разве таким представлял он свой конец? Такая смерть не несла печать неизбежности. Эти четыре жаждущих крови подонка не представляли никакой ценности ни для самих себя, ни для всего мира. Кто дал им право решать, кому жить, а кому умереть? Тьюзди прожил достаточно, чтобы примириться со смертью. Эмили, скорее всего, не захочет жить без Тьюзди. Но он, Питер, не готов к смерти. Сколько еще надо сделать! И у Линды Грант впереди целая жизнь, любовь, семья, дети. Тьюзди по-прежнему может творить, и Эмили не дает угаснуть его таланту. Нельзя допустить, чтобы бесчувственные мясники оборвали их жизни. Но как остановить их? Сидеть и ждать, потому что борьба кажется бесполезной, или сопротивляться до последнего момента, пока палец не нажмет на спусковой крючок и кусочек свинца не пошлет тебя в вечность?

Философствовать нечего, сказал себе Питер. Или он сможет овладеть оружием, или нет. Или получить помощь извне, или рассчитывать на нее не придется. Он не мог думать о грехе и добродетели, бессмертии и несправедливости. Надо было решать, что делать дальше, как нанести ответный удар.

Но с чего начать? Ружье нацелено в Эмили. Другое - в Линду. Если Эмили будет грозить опасность, Тьюзди не сдвинется с места. Лежа в кровати, на холодной заре, Питер понял, что для Тьюзди Эмили олицетворяла красоту. Он рисовал ее в молодости, потому что та была красавицей, и с тех пор она для него не изменилась. Эмили являла ему совершенство. Старый художник не замечал, что годы берут свое. Красота служила движущей силой его жизни, и символом красоты была Эмили. Никакая цена, никакая победа не заставили бы Тьюзди принести красоту в жертву.

Через несколько часов Тьюзди поедет в Барчестер. Оттуда может прийти помощь, целая армия спасения. И тем не менее старик закупит продукты, задаст несколько вопросов о поисках Линды, заверит Саутворта, что около "Причуды" посторонних нет, и вернется один, чтобы ждать, пока Бен Мартин, Дьюк или Телицки не выстрелят в него. Раз уж это неизбежно, почему бы не рискнуть? И, задавая себе вопрос, Питер знал, что Тьюзди уже искал на него ответ. И решил, что ни единым действием не может подвергнуть опасности жизнь Эмили, даже если сам переживет ее лишь на несколько минут.

Сможет ли Эмили убедить его рискнуть? Захочет ли?

- Труди!

- Да, - прошептала та.

- Что мешает Тьюзди купить в городе ружье или пистолет, пронести его в дом и перебить всех четверых? Насколько я понял, он отлично стреляет.

- К.К. подумал об этом перед тем, как Тьюзди первый раз поехал за продуктами. К.К. встречает его на проселке. Обыскивает Тьюзди и все пакеты. Если Тьюзди убьет К.К., выстрел услышат в "Причуде" и прикончат Эмили. Старый козел прекрасно это понимает, - по телу Труди пробежала дрожь. - Не так-то легко обыграть К.К.

Да, Крамер постоянно оказывался на шаг впереди. Пленникам оставалось рассчитывать лишь на беспечность кого-то из бандитов. Такая возможность могла представиться. Но в какой момент? Как подгадать, чтобы ухватиться за эту соломинку?

Вспомнился тот жуткий день у Дарлбрука, когда его отец крутанул руль и они сверзились в пропасть. Отец повернул руль влево. Поверни он руль вправо, и шутников размазало бы по каменной стене. Такая вот мелочь. Шесть дюймов вправо вместо шести дюймов влево. Столь же малым был и их шанс на спасение. Вновь Питер оказался лицом к лицу с давним врагом шутниками-убийцами. Другие тела, другие лица, но то же бессмысленное насилие. И он не мог допустить их победы.

ГЛАВА 2

Серый свет на востоке сменился кроваво-красным заревом. Красный восход - к перемене погоды, автоматически подумал Питер. Испуганная, как в воду опущенная Труди все еще сидела рядом с ним. Пришло время платить по счетам, и она лучше других понимала, что ее ждет. Она выросла с этими убийцами, жила, спала с ними и полностью осознавала, что пощады не будет. И единственной ее надеждой оставался Питер.

- Попробую встать, - решил тот. - Не хочется, чтобы ваши друзья волокли меня по ступенькам.

- Давай помогу, - предложила Труди.

- Я сам. Почему бы вам не спуститься вниз и не посмотреть, как идут дела? Скажите Крамеру, что я буду на его военном совете.

Присутствие Труди стесняло Питера. Еще со школьных лет он не любил, чтобы кто-то видел его слабость.

- Заодно постарайтесь узнать, где они держат ружья. Без них мы пропадем, Труди.

- Я постараюсь, - кивнула девушка.

Питер остался один. Золотые солнечные лучи уже заливали спальню. Занялся жаркий, душный августовский день. Возможно, последний для большинства из них.

Питер откинул одеяло, и оно сползло на пол. Приподнялся на локтях, сцепив зубы, чтобы не закричать от боли. Жарким огнем полыхнуло по ребрам, в голове застучал паровой молот. Свесил левую ногу, сел. Комната пошла кругом, постепенно замедлила вращение, остановилась. Он закатал правую брючину. Культя, с которой сорвали протез, покраснела. Питер отстегнул ненужную теперь подвязку и бросил на пол. Давным-давно он научился поддерживать равновесие, скача на одной ноге. Оттолкнулся от кровати, встал, покачиваясь из стороны в сторону. Заныла здоровая нога. В драке досталось и ей. Скрипя зубами, Питер запрыгал к ванной комнате. Несмотря на почти невыносимую боль, он уже начал верить, что ни одна кость не сломана. Когда он добрался до двери, по лицу обильно катился пот. Вот наконец и раковина. Собственное лицо ужаснуло Питера: щетина на щеках, разбитые, опухшие губы, заплывший синяком левый глаз. Он повернул вентиль. Умылся. Ледяная вода бодрила.

Взгляд Питера упал на руки. Костяшки пальцев сбиты в кровь. Должно быть, он успел отвесить пару хороших тумаков, прежде чем потерял сознание.

В кармане порванного пиджака Питер нащупал пачку сигарет. Из другого выудил зажигалку. Закурил. Чем дольше он стоял, вглядываясь в свое отражение в зеркале, тем быстрее приходил в себя. И, когда Труди позвала Питера, к тому уже полностью вернулось самообладание.

Повернувшись, он запрыгал обратно в спальню, где ждала девушка. Положение калеки злило его, Питер стыдился, что у него одна нога. Почему-то он ожидал, что над ним будут смеяться, чего, впрочем, никогда не было.

- Ловко ты управляешься, - заметила Труди.

- Научился. Вы узнали что-нибудь насчет ружей?

- Еще нет. Я не могла, Питер. Мне велели помочь тебе спуститься вниз, но, похоже, ты справишься сам.

- Попробую. Пошли.

Он запрыгал вслед за Труди в коридор. Ряды закрытых дверей по обеим сторонам. Широкая лестница, ведущая вниз, с массивными перилами.

- Помочь? - Труди задержалась на верхней ступеньке.

- Нет!

Долгие месяцы он учился подниматься и спускаться по лестнице на одной ноге. Ставить ее боком, ухватившись обеими руками за перила.

Внизу его поджидал Тьюзди. Старик осунулся, его глаза напоминали два уголька на сером одеяле. Питер тяжело дышал, когда расправился с последней ступенькой.

- Как вы? - спросил старик.

- Отлично.

- А у меня для вас сюрприз, - Тьюзди нырнул под лестницу и вернулся, катя перед собой инвалидное кресло. - Здесь есть все, что угодно, надо только поискать.

Волна благодарности захлестнула Питера. Неприятно прыгать на одной ноге даже среди друзей. А слушать гогот, которым встретили бы его появление Крамер и компания? Он уселся в кресло, только теперь почувствовав, что силы его на исходе. Старик укрыл его правую ногу пледом. На мгновение их лица оказались рядом.

- Будьте осторожны, - попросил Тьюзди. - Дело наше пропащее, зачем эти мучения?

- Спасибо вам за кресло.

Старик выпрямился.

- Я отвезу вас на кухню.

В кухне было тепло, пахло только что сваренным кофе. Крамер и его братия уже ели. Под рукой лежало оружие, два дробовика и два ружья. Эмили возилась у плиты. Линда Грант, уже не такая испуганная, выполняла обязанности официантки. Все повернулись, когда Тьюзди вкатил в кухню Питера. Крамер чуть улыбнулся.

- Ты, похоже, крепкий орешек, старичок, - из уголка рта свисала неизбежная сигарета. - Принеси этой боксерской груше кофе, Линда.

Тьюзди подкатил кресло к другому концу стола. Питер чувствовал на себе злобный взгляд Телицки. Судя по всему, тот еще не утолил жажду мести.