Эйлет Уолдман - Игра вслепую
Когда мы вошли, Жанель обмахивала коллекцию Эла розовой перьевой метелкой. Я была дома у Эла всего несколько раз, и от вида стеллажей с дробовиками, пистолетами и винтовками мурашки побежали по коже. Я скривилась и сдавленно простонала, так что он мог бы догадаться, что мне это все не нравится.
– Хочешь подержать что-нибудь? – спросил он невозмутимо.
– Нет! Почему мальчишек так тянет к пистолетам? Исаак точно так же на них помешан. Почему? Ты можешь мне это объяснить? Это что-то фаллическое?
Жанель улыбнулась:
– Если это фаллическое, что тогда скажешь обо мне? Я стреляла по мишеням несколько лет. А наша младшая дочь, Робин, имеет национальный разряд по биатлону. Она была запасным членом олимпийской команды.
– Ого, – сказала я. – А что это? Стрелять и ездить на велосипеде?
– Стрелять и кататься на лыжах, – сказал Эл. – Робин очень спортивная. Сейчас учится в колледже штата Калифорния, но подумывает об академии в Квантико.
– ФБР?
– Ну да. Из нее выйдет отличный полицейский.
Жанель вручила мне большую фотографию красивой, тщательно накрашенной молодой женщины, которая целилась из винтовки. Вьющиеся каштановые волосы скреплены на затылке черепаховой заколкой. Длинные ногти накрашены блестящим лаком цвета морской волны.
Дочери Эла прекрасны и талантливы. И не замужем. Достаточно взглянуть на эту оружейную комнату, чтобы понять почему. Наверное, их отец проделал дыру в каждом парне, который осмелился переступить порог.
Когда я вернулась, дома никого не оказалось, и на автоответчике горела лампочка. Первое сообщение оставил Питер, он говорил, что они с Исааком заберут Руби из сада и поедут в зоопарк в Гриффит-Паркс. Я вздохнула с облегчением. Слава богу, не пришлось ехать в это мрачное место, где в тесных клетках томятся несчастные звери.
Дальше шли сообщения от Бетси. Она звонила четыре раза, и к последнему у нее началась истерика. Прослушав запись несколько раз, я поняла, что Дэвид Кац заезжал за вещами Бобби и рассердился, что нет компьютера. Я набрала номер Бетси, и к своему ужасу услышала голос Бобби, который просил оставить сообщение после сигнала. Он звучал как всегда, с фирменным пожеланием «добиться лучшего» за этот день. У меня волосы встали дыбом. Сначала показалось странным, что Бетси оставила его голос на автоответчике. Но затем я поразмыслила, как на ее месте поступила бы сама. Наверное, у меня бы тоже рука не поднялась стереть голос Питера.
Я хотела оставить сообщение, но решила, что лучше съездить к ней. Кажется, Бетси было очень плохо. Ничего странного, если бы я застала ее в постели.
Но не тут-то было. Дверь квартиры оказалась распахнута настежь, Бетси металась по гостиной и пила воду из бутылки.
– Бетси! – позвала я.
– О господи! Слава богу, это ты! Ноутбук принесла, да? Он у тебя? Ты принесла? Он с тобой? – Слова лились неудержимым потоком.
– Да, он у меня. – Я показала ноутбук.
– О, слава богу. Я с ума схожу. Ты не представляешь. Этот идиот явился и наорал на меня. Сказал, что, если не отдам ноутбук, он подаст на меня в суд или в таком духе. Ненавижу все это семейство. Честно. Ты себе не представляешь. Я их ненавижу.
Я пристально посмотрела на Бетси. Она глотнула воды и свирепо отбросила с лица волосы.
– Что ты принимала, Бетси? – я старалась говорить мягко и нейтрально.
Она резко повернула ко мне голову. Ее нижняя губа дрожала.
– Ты это о чем? В чем ты меня обвиняешь? Ты такая же, как они. Все вы одинаковые.
Я подошла и обняла ее за плечи. К моему удивлению, она позволила отвести себя к дивану. У нее подкосились ноги, и она села. Лицо исказилось, она обхватила меня руками и заплакала.
– Извини. Господи, прости, пожалуйста. Я не хотела. Я просто… просто ничего не смогла с собой поделать. Брат Бобби меня так достал. Он так напугал меня. Я звонила тебе! – Она посмотрела на меня обвиняюще.
– Извини. Меня не было.
– Да, я звонила тебе. И я звонила моему проклятому опекуну. Никого не было. Что я могла сделать? Мой любимый умер, черт возьми. Я же все-таки человек, потому и сорвалась.
– Что ты приняла?
– Ничего. Пару таблеток. Ерунда. Чтоб хоть немного полегчало. Хоть какой-то просвет. А что тут такого? Ты знаешь, когда мне в последний раз было хорошо? Мне, черт побери, даже не надо, чтоб хорошо. Пусть хотя бы на минуту прекратится боль.
Неприятно было смотреть на Бетси, и я ничего не могла с этим поделать. Я понимаю, что зависимость – это болезнь. С ней очень трудно, почти невозможно бороться. Однако Бобби смог, и у Бетси тоже какое-то время получалось. Казалось, что, вернувшись к наркотикам, она предает его память и веру в нее.
– Может быть, еще раз позвонить опекуну? – предложила я.
Она взвилась.
– Ты что, сбрендила? Ты что, ненормальная? И что я скажу? «Привет, Энни, я сошла с ума! Приезжай, повеселимся?»
– Нет, но ты можешь попросить о помощи. Или ты снова решила сесть на метамфетамин?
Она гордо вздернула подбородок.
– Все, конец периоду воздержания? Ты хочешь в тюрьму? Ведь ты еще на испытательном сроке. Если тесты покажут, что ты принимаешь наркотики, тебя отправят прямиком в суд. Мы с тобой хорошо знаем, чем это кончится.
У нее снова задрожали губы.
– Я не хочу в тюрьму.
Она разревелась уже по-настоящему и указала на стол в углу. Я подошла и над телефоном обнаружила листок с номером пейджера Энни. Я набрала номер и повесила трубку. Телефон зазвонил почти сразу.
Седоволосая почтенная женщина, которую я видела на похоронах, была в гостиной уже через полчаса. Она обнимала Бетси, а та плакала. Я немного посидела с ними, затем понесла ноутбук в кабинет Бобби. Включила модем и запустила почтовую программу. Затем пошла на Yahoo.com и завела себе ящик под вымышленным именем. Осторожность не помешает. Я скачала все сообщения, которые пришли Бобби, и переслала их на свой новый адрес в Yahoo. Теперь эти письма у меня, и никто об этом не знает.
Бетси и Энни все еще сидели в обнимку на диване.
– Его надо отнести родителям Бобби, – я показала на ноутбук, который убрала в кейс.
Энни кивнула.
– Сама она вряд ли в состоянии, – сказала я, безуспешно пытаясь выдавить сочувственный тон.
– Вряд ли, конечно.
– Может, мне самой съездить?
Энни снова кивнула, а Бетси зарыдала еще громче.
8
Дверь дома Кацев открыл Дэвид, брат Бобби. Он сразу вспомнил, что видел меня на похоронах. Впустил меня с некоторой неохотой и провел в большую гостиную, где в прошлый раз проходил обряд шива. На блестящем коричневом диване сидела, поджав под себя ноги, его мать, туфли-лодочки аккуратно стояли на ковре под кофейным столиком. Когда я вошла, она отложила медицинский журнал и неохотно приподнялась. Я жестом остановила ее и села в твидовое кресло напротив дивана. Комната была выдержана в коричневых и серых тонах. Ковер с коричневатыми разводами, мебель мягких земляных оттенков. Даже картины в тех же цветах. Над камином большой темный пейзаж с холмами, над диваном множество маленьких прямоугольных гравюр – от насыщенного кремового до черно-коричневого тонов. Сама доктор Кац сидела в кремовой водолазке и коричневой шерстяной юбке. Она отлично вписывалась в интерьер.
– Здравствуйте, – произнесла она с вопросительной ноткой, очевидно, недоумевая, что я тут делаю.
– Я Джулиет Эпплбаум, подруга и клиентка Бобби. Вы меня видели на похоронах, хотя, наверное, не помните.
– Да, конечно, – она выжидающе подняла брови.
– Джулиет, чем можем служить? – спросил Дэвид.
Я приподняла кейс с ноутбуком.
– Я принесла компьютер Бобби. Бетси попросила меня об этом. Как я понимаю, вы к ней за ним ходили.
Дэвид слегка покраснел. Наверное, представил, что человек со стороны может подумать, узнав, что он уносит из дома невесты Бобби ценные вещи.
– Мы… э… мы просто хотели убедиться, что вещи Бобби на месте. Принимая во внимание… трудности Бетси.
Я вручила ему компьютер. Не собиралась говорить Дэвиду, что понимаю его, хотя где-то была с ним согласна. Неизвестно, сорвалась Бетси именно из-за его прихода или нет. Было вполне понятно, почему родственники Бобби злятся на нее. Они считают, он мог покончить с собой потому, что она принимала наркотики. С другой стороны, у этих людей явно много денег. Зачем они забирают у Бетси безделушки и утварь? Какая им разница, если уж на то пошло, оставила бы она компьютер себе или продала, чтобы купить метамфетамин?
– А почему она не отдала мне компьютер, когда я забирал остальные вещи Бобби? – спросил Дэвид.
– Потому что он был у меня. – Как бы мне теперь это объяснить?
Они посмотрели на меня с недоумением. Я подумала, а не солгать ли, что взяла компьютер перед смертью Бобби. Но вспомнила, что говорю Руби, когда она сочиняет: будет очень стыдно, когда тайное станет явным.
