Петр Северцев - Пирамида Хакера
– Знаете, такая высокая, чуть ниже меня, платиновая блондинка, – сказал я, не совсем уверенный в том, знает ли тот значение слова „платина“.
Мозговой процессор мужика работал с огромными перегрузками.
Он даже затаил дыхание, чему я очень обрадовался, так как запах перегара, исходивший от него, был невыносим. Я уже боялся, что его голова задымится, когда он воскликнул:
– Бля, вспомнил! Из пятьдесят восьмой квартиры! – но радость на его лице быстро сменилась озабоченностью. – Но ты знаешь, братан, она здесь почти не живет.
– Как не живет? – сделал я удивленное лицо.
– Так! – уже более уверенно сказал он. – Бывает два-три раза в неделю, приезжает на своей тачке, с хахалем, иногда одна...
– С хахалем? – еще больше удивился я.
– Ну да! Худенький, востроносый, с усиками. Машина у нее такая черная, импортная. Да и сама она, – мужик изобразил на лице усмешку, приставил к груди руки и выставил локти вперед, явно намекая этим жестом на пышность форм блондинки.
– С хахалем? – еще раз недоуменно спросил я. – А что же они тут делают? – продолжал морозить глупости я.
– Чо, чо? – даже этот пьяница был поражен. – Х... через плечо...
После этого мужик выставил перед собой два сжатых кулака и стал с интенсивностью надвигать их на себя, как будто он делал упражнения со жгутом.
– Вот чо! – продолжая заниматься псевдофизкультурой, просвещал меня он.
Зрелище, которое мы с ним производили на пустом пятачке перед домом, было настолько захватывающим и привлекательным для зрителей, что я поспешил остановить мужика в его демонстрации и сказал:
– Все, все... Я понял, понял... А почему вы так решили?
Может, они здесь живут.
– Если бы жили, то ночевали бы. А то как стемнеет, так сматываются. У мужика небось семья. Пару палок кинет, и домой... А вообще он мужик хороший: по вечерам я здесь один сижу, он мне несколько раз на опохмелку давал.
– А давно они были здесь последний раз? – задал я очередной вопрос.
– Да вот уже как неделю не были, ни его ни ее не видать...
– Так ты непохмеленный? – деланно поразился я. – Держи, командир, – я достал из кармана купюру, – а то скоро магазин закроют, будешь в ларьке втридорога брать.
Радость после отчаяния особенно светла. Именно она сделала лицо моего собеседника почти одухотворенным.
– Ебтс, да я мухой слетаю! Ты будешь?
– Нет, спасибо, я за рулем, – отказался я.
Мужик сострадательно посмотрел на меня, но времени выражать мне соболезнования у него не было, и он на крейсерской скорости устремился за угол к магазину.
Я предположил, что исходя из выданной суммы, сегодня этого мужика я уже не увижу. Я огляделся по сторонам – на дворе уже были сумерки – и зашел в подъезд. Пятьдесят восьмая квартира оказалась на последнем этаже. Несмотря на то, что дверь там была металлическая, замок даже для меня, отнюдь не виртуоза отмычки, оказался очень несложным. Открыв замок, я быстро вошел в квартиру и закрыл за собой дверь. Отыскав в кармане зажигалку, я зажег ее в поисках выключателя. Он оказался прикрытым вешалкой. Если бы там висело много одежды, его было бы сложно найти.
„Хорошо хоть не вмонтирован в унитаз“, – подумалось мне.
Зажегшийся свет осветил маленькую тесную прихожую, тумбочка которой была покрыта легким слоем пыли, свидетельствовавшим о том, что хозяева здесь давно не бывали. Из прихожей, минуя совмещенный санузел, я попал в зал, из которого одна дверь вела в кухню, другая – в комнату, служившую, видимо, спальней. Я осмотрелся. Квартира была обычной хрущевской планировки со свойственной ей малыми габаритами, но в то же время хорошо и со вкусом отделанной. Мебели было не слишком много, в зале у стены стоял большой мягкий диван. В дальнем от окна углу стоял вырезанный из дерева журнальный столик с двумя креслами по бокам. На тумбочке у окна рядом с баром стоял широкоэкранный цветной телевизор „Sony“, пульт от которого валялся на журнальном столике.
„Интересно, зачем он был им нужен? Чай, не новости приезжали сюда смотреть“, – мелькнуло в голове у меня. Для чего приезжали сюда местные обитатели, становилось ясно после беглого осмотра спальни. В маленькой комнате в шкафу висели как женская так и мужская одежда. Особенно выделялись два белых махровых халата – в розовую и голубую полоску. Кроме этого, в ванной я обнаружил пользованный мужской бритвенный набор, дезодорант и массу женской косметики „Орифлейм“, принадлежавшей, видимо, хозяйке.
Непосредственно полигоном для выполнения тех функций, которые так красочно описал мой недавний собеседник-алкоголик, служила широченная двуспальная кровать, которая едва умещалась в этой маленькой спальне. На тумбочке у окна, как бы напротив кровати, стоял большой электронный будильник – для того чтобы партнеры не теряли связи со временем. В баре я узрел небольшую, но великолепную коллекцию спиртных напитков. Поскольку я их принципиально не покупал, у меня даже зародилась шальная мысль о приватизации бутылочки понравившегося мне шотландского виски. Окна квартиры выглядывали на улицу и были тщательно занавешены горизонтальными жалюзями.
Не знаю почему, но я вдруг ощутил чувство уюта и комфорта в этой квартире. Я даже в чем-то позавидовал Зимину. Приезжать сюда на непродолжительное время со своей красавицей пышнотелой блондинкой, заниматься здесь, понимаешь, полезным и радостным делом, убегая на время от проблем и забот – что не радоваться такой жизни? Однако нашелся какой-то паскудник, который лишил эту квартиру хозяина, выпустив ему весь барабан револьвера в спину. От последней мысли мне как-то погрустнело, и я решил заняться исследованием квартиры дальше.
В секретере, где находился бар, было несколько ящиков, содержимое которых я решил исследовать. В двух из них я не нашел ничего интересного: в одном лежали нитки, иголки и какая-то женская бижутерия, другой представлял собой небольшую аптечку, в которой находились обычные медицинские препараты – от головной боли, снотворное, от расстройства желудка. И лишь в третьем ящике я обнаружил нечто заслуживающее внимание: среди каких-то старых бухгалтерских документов ряда фирм, в том числе и „Зитэка“, я нашел записную книжку. По своей структуре она представляла собой наполовину визитницу, наполовину обычной записной книжкой с бумажными сменными листами. Мое желание немедленно поинтересоваться содержанием записей было вполне объяснимым.
Я закрыл ящик и пошел вместе с записной книжкой на кухню.
Кухня мне понравилась еще больше – она была уютна и отделана деревом, шкафы были все навесными, чтобы не загромождать напольное пространство, у окна стоял дубовый уголок. Я налил в стоящий на плите чайник воды и зажег огонь. Потом нашел в одном из шкафов тщательно вымытую сервизную посуду, в другом обнаружил большие запасы хорошего чая и кофе. Из холодильника я достал полпалки салями, которая на запах показалась мне вполне пригодной к употреблению. Покончив с несколькими кружками салями, я налил себе чашечку кофе и, закурив сигарету, принялся внимательно изучать информацию, хранящуюся в записной книжке.
Визитки были самые разнообразные – от представителей коммерческих банков и фирм кончая представителями всевозможных благотворительных и прочих общественных объединений. Большинство названий этих организаций мне мало о чем говорило, как и фамилии представлявших их людей.
Закончив с визитками, я перешел к телефонным номерам.
Похоже, эту записную книжку не слишком обременяли хранением в ней информации. Я отметил, что помимо местных номеров, здесь присутствовали иногородние телефоны.
Увлекшись чтением записной книжки, я вдруг с ужасом услышал как хлопнула входная дверь. Не знаю почему, но я сильно испугался, да так, что чуть не подавился очередным глотком кофе. Тем более что мой постоянный спутник в рискованных операциях, пистолет „Макаров“, остался дома. Так, с застывшей у рта чашкой, я медленно слушал, как к кухне приближаются осторожные шаги. Через три секунды, показавшиеся мне огромным отрезком времени, моему зрению наконец предстало видение под названием „Испуганная Татьяна Булгакова“.
Боюсь, что ее испуг был вряд ли меньше моего, поскольку сильно исказил черты ее лица. Глаза сильно вылезли из орбит, рот был до неприличия открыт, увидев меня, она застыла в какой-то странной позе, напоминающей готовность гончей перед выстрелом охотника. Несколько секунд мы оба с выпученными глазами наблюдали друг да другом, не решаясь пошевелиться.
Первым на правах представителя сильного пола опомнился я.
Занемевшей рукой я опустил чашку на стол и спросил:
– Господи, неужели я настолько страшен?
Нежданная гостья, если можно было так назвать Татьяну Булгакову, никак не отреагировала на мои слова, продолжая пялиться на меня в застывшей позе.
– Да прекратите вы на меня так пялиться, я ведь не музейный экспонат. В конце концов вы меня просто смущаете, – уже насмешливым тоном произнес я. – И смените эту нелепую позу охотничьей собаки – она вас явно не красит.
