Марина Серова - Выбор Клеопатры
Тем временем я подъехала к дому, в котором жила моя клиентка. Оглядевшись по сторонам, я не заметила никого и ничего подозрительного. Вышла из машины и зашла в парадное. Затем поднялась на лифте на пятый этаж и позвонила в дверь. Раздалось мелодичное пение звонка. Галина Максимовна медлила с открыванием двери, тогда я позвонила еще раз. Снова никакой реакции. В мою голову закралась недобрая мысль — вдруг я приехала слишком поздно? Впрочем, мои предположения рассеялись после третьего звонка. Иконцева, припозднившись, все-таки открыла мне дверь.
— Почему вы не спрашиваете — «кто»? — поинтересовалась я, переступая порог.
— Я увидела вас в глазок.
— А почему не сразу открыли дверь? — спросила я, снимая куртку.
— Разговаривала по телефону с агентом похоронной службы. Я собиралась лично подъехать в «Стену скорби», но была вынуждена вернуться домой.
— Вас кто-то напугал? — осведомилась я, усаживаясь в кресло.
— Не кто-то, а что-то. Вот посмотрите, — Иконцева взяла двумя пальцами со стола какой-то листок и помахала им в воздухе.
Я тут же вскочила с кресла и подошла к клиентке, потому что она не собиралась двигаться с места. Чуть наклонившись, я взглянула на листок и увидела нарисованный черным маркером крест, очень похожий на логотип «Крестоносцев».
— Таня, как вы думаете, что это может означать? — Иконцева сунула мне послание прямо в лицо.
— Нечто подобное было на накидке, надетой на Андрея, — сказала я, отстраняясь от бумажки. Затем вернулась к своей сумке, достала пустой файл и снова подошла к испуганной хозяйке квартиры.
— Я помню про накидку, — заметила Галина Максимовна чуть севшим голосом. — Меня интересует, что сие означает?
Логичнее всего было бы рассказать далее про «крестоносцев», но мне почему-то захотелось съязвить.
— Галина Максимовна, ну вы же сами мне вчера сказали, что не стоит придавать этому кресту особого значения. Я забыла, как вы выразились? А, кажется, вы сказали, что накидка с крестами — это всего лишь жуткий штрих к общей картине, навеянный больным воображением убийцы?
— Да, я так говорила, но теперь я думаю иначе. Мне кажется, что это прямая угроза в мой адрес.
— А где вы взяли это художество?
— В почтовом ящике. Я отправилась в похоронное агентство, вышла из лифта, чуть поднялась наверх, чтобы проверить почтовый ящик, и обнаружила этот листок. Признаюсь, я испугалась, поднялась к себе и тотчас позвонила вам.
— Правильно сделали, — сказала я и, подставляя файл, попросила: — Засуньте, пожалуйста, сюда эту бумажку, раз уж вы все равно ее держите. Возможно, на ней еще и отпечатки пальцев автора найдутся.
Иконцева уронила бумажку на пол, но под моим строгим взглядом подняла ее и осторожно засунула в файл.
— Таня, в «Стену скорби» все равно ехать надо. Давайте мы это сделаем вместе, так мне будет спокойнее.
— Да, конечно, но вначале мне хотелось бы поразмышлять вместе с вами над этим посланием.
— Я не знаю, что к этому можно добавить, — Иконцева меланхолично развела руками.
— А кто за этим стоит, вы знаете?
— Нет.
— А как же Дарья? Вы ее уже не подозреваете?
— Таня, вы меня запутали. Конечно, подозреваю! — Иконцева опустилась на стул. — Я не думаю, чтоб она лично принесла сюда этот листок. Кто-то сделал это по ее указке. Ну, право слово, какая же стерва! Она решила меня страхами извести! Я знаю, чего она добивается…
— Чего? — поинтересовалась я, сев обратно в кресло.
— Чтобы я отказалась от своей доли наследства, — пояснила клиентка, стараясь сохранять спокойствие, но ее руки предательски задрожали.
— А ваш сын делал завещание?
— Думаю, что нет, он же не собирался умирать в ближайшее время!
— А брачный контракт у него с Дарьей был?
— Нет. Я его спрашивала об этом, потому что сама думала заключить брачный контракт. — Иконцева взяла со стола какой-то пузырек, достала из него таблетки и положила себе под язык. Через некоторое время лекарство подействовало, нервозность прошла, и Галина Максимовна с невозмутимым спокойствием сказала: — Таня, бизнес, если он создан своими руками, это ведь как ребенок. Сына я уже лишилась, а теперь и бизнеса могу лишиться.
Похоже, это была настолько наболевшая для Иконцевой тема, что она, забыв о необходимости срочно ехать в похоронное агентство, стала вещать о «железном» деле:
— Я позволю себе небольшой экскурс в историю. В советское время мы работали с Володей Шорниковым, моим первым мужем, в Управлении металлоснабсбыта. Когда началась приватизация, мы вложили свои ваучеры в это предприятие. Потом купили ваучеры у тех, кто их захотел продать, а таких оказалось много, и в результате стали владеть контрольным пакетом акций ОАО «Феррум-Маркет». Затем сын подрос, мы выкупили для него акции мелких держателей. Потом Володя умер. Рак съел его буквально за три месяца. Мне пришлось взять весь бизнес в свои руки. Андрей помогал мало.
— Что так?
— Молодой был еще, ветер в голове играл… Мне нужна была чья-то поддержка, и я вышла замуж за своего одноклассника. Говорят, первая любовь не забывается. Но так же говорят, что в одну воду не войдешь дважды, — философски заметила Иконцева и закурила. — Как выяснилось, от нашей школьной любви уже ничего не осталось, но появился расчет. Я быстро поняла, что Леша хочет прибрать «Феррум» к своим рукам, и разошлась с ним в твердой уверенности, что больше никогда не выйду замуж… Так уж случилось, что я встретила на своем пути Мишу Иконцева. Мне показалось, что он воплощение идеала, о котором можно только мечтать. Миша сделал мне предложение, и я не смогла устоять. Но, чтобы не повторять своих ошибок, я переоформила свой пакет акций на сына. К тому моменту он уже повзрослел, нагулялся и был готов к тому, чтобы включиться в бизнес. Я не ошиблась в сыне, преисполненный энтузиазма и честолюбия, Андрей взялся за дело…
— Это было еще до женитьбы на Даше? — спросила я, хотя от Нади уже знала хронологию событий.
— Да. Андрей тоже сильно обжегся своей любовью, и мне даже в голову не могло прийти, что он в самом скором времени женится, да еще на этой корове! — Галина Максимовна немного помолчала, наверное, сбилась с мысли, но затем продолжила: — Так вот, брак с Иконцевым у меня тоже не заладился. Психологически мы оказались совершенно несовместимыми друг с другом и разошлись.
«Знаю я, что дело вовсе не в несовместимости характеров, ты у него ловко оттяпала какое-то ООО, и теперь вы судитесь из-за растерзанного строительного бизнеса. Твой последний муженек явно погорячился, когда подарил тебе одно из своих предприятий. Воздушные замки надо строить не в ущерб капитальному строительству», — думала я, пока Галина Максимовна пела мне про неуживчивый нрав третьего мужа. Я слушала эти излияния вполуха, поскольку они не имели непосредственного отношения к моему расследованию, а моральный облик моих клиентов меня не очень-то занимал. Должный интерес к словам Иконцевой я проявила лишь тогда, когда она опять перекинулась на ненавистную сноху.
— …Андрюша привез Дашку с юга. Как она его там окрутила, я понятия не имею. Сначала подумала, что Даша беременна, поэтому мой сын и проявил благородство, но ошиблась. Причина столь скоропалительной женитьбы оказалась в другом…
— В чем же?
— Не знаю. Наверное, Дашка просто воспользовалась тем душевным состоянием, в котором находился Андрей, и ловко охмурила его.
— А в каком душевном состоянии находился ваш сын? — Я просто не могла не поинтересоваться этим.
— Дело в том, что Андрей очень тяжело переживал расставание со своей девушкой. Я надоумила его поехать на море, развеяться… Купила ему путевку в очень хороший санаторий… Вот он там и развеялся.
— Галина Максимовна, простите меня за любопытство. Почему ваш сын расстался с той девушкой?
— Это очень грустная история, — Иконцева тяжело вздохнула, — но финал ее был предопределен… Олеся была очень красива, умна, деликатна. Мне она тоже очень нравилась. В двадцать пять Андрей стал поговаривать о женитьбе. Я была не против и решила, что настало время познакомиться с родителями его избранницы, но Олеся все отодвигала и отодвигала нашу встречу. Меня это насторожило, и я стала наводить справки. Оказалось, что у нее очень плохая наследственность.
— Неужели родители — алкоголики? — спросила я с гримасой деланого изумления.
— Хуже, Таня, намного хуже, — махнула рукой Иконцева. Через минуту клиентка вновь заговорила: — Мне очень больно об этом рассказывать, но Олесин папа, Илья Ильич, неоднократно лежал в психиатрической клинике. Знаете, у меня там работает одна приятельница, я поговорила с ней и выяснила, что у него шизофрения. — Разумеется, я рассказала об том Андрею. Его эта информация не тронула, тогда я стала объяснять ему, что нормальная семья без детей невозможна. Но где гарантия, что ребенок не родится больным, такие-то болезни как раз через поколение передаются… Ну зачем нам эти проблемы? Неужели мало других симпатичных девчонок с хорошей наследственностью? В общем, я смогла уговорить Андрея расстаться с Олесей. Вот такая грустная история.
