Ольга Ветрова - Бутик модной мадам
– Верно рассуждаете, леди. Какие компетентные люди со мной работают, дайте я вам ручки поцелую! – раздался голос босса.
Увлеченные очередной интригой, мы не заметили, как к нам присоединился господин Табуреткин.
– Лучше деньгами, – засмеялась Ритка, но руку протянула.
– Лучше и то и другое, – подмигнул ей кандидат.
Видимо, тик – это заразно, и скоро он распространится на всех мужчин в этом офисе. То Шустров мне мигает, то Табуреткин – Ритке. Что бы это значило?
– Афанасий Иванович, а мы тут дезу про парашютистку обсуждаем, – засуетился Шустров. – Надо же, какая глупость – вас обвинять. Мы не верим, конечно, думаем, как бы поэффектней от этого безобразия отбиться.
– Самое грустное, Максимыч, что это вполне может быть правдой, – вздохнул Табуреткин. – Моя вина в этой давней истории есть.
Мы раскрыли рты. Это что, явка с повинной? Мы работаем на хладнокровного убийцу молодой беременной девушки? От любви до ненависти – один прыжок?
Наш кандидат, между тем, продолжил исповедь:
– Вы правы, дамы, парашют раскрывается автоматически. А если первый не открылся, есть еще запасной, но он ручной, сам не сработает. Но девушка Лида не раскрыла запасной парашют. Не знаю почему, наверное, не захотела. Она была особа экзальтированная, склонная к мелодраме. Мы с ней поссорились из-за того, что я не спешил в объятия Гименея. Она плакала, кричала, заявила, что или станет моей женой, или не будет жить вообще. Безобразную сцену устроила. Тогда я не придал ее словам особого значения: мол, впала в истерику, пугает. Но потом…
Табуреткин помрачнел. Ему было явно неприятно это вспоминать.
– А почему первый парашют может не раскрыться? Только потому, что его сложили неправильно, – догадалась я. – А кто складывает?
– Сам спортсмен, – ответил шеф.
Ритка поняла меня и подвела итог:
– Выходит, это самоубийство! Девушка сначала неправильно сложила основной парашют, а потом не открыла запасной. Да, похоже, она сама распорядилась своей жизнью, вернее, смертью. Необычный способ покончить с собой, но это значит, что никто, кроме нее, не виноват. Вы не могли помочь ей в этом. Вы же не надевали на нее наручники, чтобы она не дотянулась до запасного кольца.
– Я мог помешать ей принять роковое решение, – вздохнул Афанасий Иванович. – В молодости как-то не задумываешься, что одно твое слово способно спасти или разрушить чью-то жизнь…
– Какое изощренное самоубийство! – поразилась я. – Все равно, что поссориться с женой и сменить профессию менеджера на службу пожарного, чтобы однажды торжественно войти в клубы дыма без противогаза.
– Вот именно, – кивнула Ритка. – Здесь явно проблемы с психикой. Она сама захотела уйти в мир иной. Что же вы могли? Разве можно жениться из-за ультиматума, шантажа, принуждения?
– К сожалению, не так и важно, что произошло 12 лет назад. Главное, как это подадут наши конкуренты, – начальник штаба напомнил о сути. – И потом, если даже с юридической точки зрения Афанасий Иванович не виноват в самоубийстве истеричной девицы, то остается еще моральный аспект. Избирательницам не понравится, что наш кандидат бросил девушку в интересном положении. Очень гнилая история. И наши конкуренты хотят вытащить ее на свет.
– Да, не вовремя это всплыло, – подтвердила Ритка. – Это может быть ядерный удар для вашего имиджа, Афанасий Иванович.
– Ну, никто не безупречен, – изрек Шустров. – А ищейки Деда Мороза хорошо копали. Вот и отыскали старого инструктора из местного аэроклуба. А он слил их штабу компромат. Они решили найти еще и родителей девушки, чтобы те перед всеми обвинили вас. Было бы эффектно, ничего не скажешь.
– Это у них не пройдет, – убежденно сказал Табуреткин. – Ее мать умерла вскоре после похорон дочери. Не выдержало сердце. А отец давно с женой развелся и уехал в Израиль. Судьбой прежней семьи он даже не интересовался.
– Мой источник так и сообщил, – кивнул Шустров. – Так что остается инструктор. Они заплатили ему, и он изложит свою версию событий на местном телеканале в передаче «Журналистское расследование с Василием Чумазовым». На завтра назначена запись.
– Так надо найти инструктора и заплатить ему больше, чем Костин, – замахал руками наш кандидат. – Молчание – золото. Дядя Витя – старый прохиндей. Он уже давно на пенсии. Плевать ему и на меня, и на Лиду, главное – деньжат срубить. О судьбе города он вообще не задумывается. До того, что дороги разбиты, трубы лопаются, дома строятся только для богачей, никому и дела нет. Об этом мы должны заявить во весь голос. И никакие грязные сплетни не должны мешать.
– Мы этим уже занимаемся, Афанасий Иванович.
Шустрову при нас позвонили и сообщили адрес инструктора. Он сам лично поехал убеждать не в меру болтливого старика. Шеф дал ему свою машину с шофером: двое выглядят солиднее, чем один, даже такой шустрый. Однако вечером дяди Вити дома не оказалось. Ждали больше часа, но он не появился. Решили приехать по этому же адресу с утра пораньше. Но не даром говорится – не откладывай на завтра…
Завтра была суббота, та самая. Около полудня в квартире моих родителей раздался звонок. Трубку сняла мама. Я была в ванной, когда вышла, услышала:
– Да, Юрочка, у нас все хорошо. Спасибо тебе за те витамины. И память улучшилась, и бессонница прошла. Дорогие только, наверное…
Это был мой идеальный жених. Для моей мамы он так и остался любимым учеником, который ее не забывает, дарит подарки и иногда присматривает за непутевой дочерью. Вдруг в этом все дело? – пронзила меня ужасная мысль. Что, если Юра общается со мной ради того, чтобы не расстраивать мою маму? А на самом деле он бы предпочел выходить в свет с дочкой заместителя министра, пусть и внебрачной, или обсуждать «преломление постмодернистских идей в современном литературном процессе» с Ираидой? У нас же с ним ничего общего.
– Да, сынок, вот она подошла.
Мама впихнула мне в руку трубку и ушла на кухню.
– Привет! – независимо произнесла я.
– Здравствуй, я по тебе соскучился, – сказал Юра тоном одеяла. В смысле, очень тепло.
– Я тоже, милый, – ответила я, мгновенно превратившись в мороженое, которое растеклось по вазочке.
У нас с Юрой нет ничего общего, кроме любви…
– Я хочу тебя увидеть, Клубничка. Сегодня вечером Лана предлагает сходить в боулинг-клуб на Юго-Западе.
Он что, издевается? Сегодня вечером я и так иду туда, с Шустровым. У нас вроде как свидание. А Юре, видимо, такое же свидание назначила эта жеманная Лана. Забавно!
– Так ты хочешь увидеть меня или Лану? – Мороженое сунули в самую ледяную морозилку, в промышленный холодильник на Северном полюсе.
– Мы могли бы пойти туда одной компанией, так веселее. Но ночь я бы хотел провести только с тобой.
– Хорошо, дорогой, встретимся в боулинг-клубе. Ты прав, будет весело! – Мороженое превратилось в змею, ядовитую. Прямо вывеска на аптеке…
Около восьми вечера Виталий Максимович заехал за мной на своем «бумере».
– Чудесно выглядите, Виктория! – заявил он, как только я села к нему в машину.
Да, я хорошо подготовилась. Голубые джинсы со стразами не налезали на меня в примерочной дорогого магазина. Но как только я узнала, что скидка составляет 70 %, «молния» тут же застегнулась со свистом. Сегодня я надевала их лежа, а сейчас старалась пореже дышать, зато сидели они на мне потрясающе. Особенно вместе с жакетом нежно-сиреневого цвета на одной пуговице – что позволяло мелькать то краешку красивого черного кружевного бюста, то загорелому пупку. Замерзнуть я не боялась: меня же окружали обеспеченные мужчины на крутых машинах – с сиденьями с подогревом.
Однако я заметила, что мой спутник озабочен не только моей красотой. Видимо, штабные дела не давали расслабиться.
– Получилось перекупить инструктора? – поинтересовалась я по дороге.
– Я так его и не нашел, – покачал головой Шустров. – Хотя и дома был, и у соседей спрашивал, и к его сыну ездил. Пришлось заплатить журналисту. Но я понимаю, что штаб Костина найдет другого. Так что Чумазов взял деньги лишь за перенос записи. Он сказался больным и назначил встречу Деду Морозу – тот должен привезти инструктора в студию – на понедельник. Мы получили отсрочку.
– Ого, похоже, они прячут его, как тролли золото.
– Виктория, давайте не будем портить вечер разговорами о работе. У вас такие приятные духи!
– Спасибо, вы тоже хорошо пахнете, Виталий… М…Максимыч.
Я почему-то не смогла назвать его просто по имени. Да и он был со мной на «вы». Если честно, мне-то как раз приятнее обсуждать с ним дела: в этом он профи. А вот как мужчина он меня не слишком волновал. Но, может быть, это пока…
Когда мы вошли в зал боулинг-клуба, Юра и Лана были уже там. Сидели за столиком на втором этаже – с видом на первый, где, собственно говоря, и гоняли шары. Юра не без удивления воззрился на меня под руку с господином Шустровым. Лана тоже выглядела изумленной. Хотя могла бы и порадоваться, что я не претендую на ее спутника. У меня имеется свой.
