Юлия Алейникова - До последнего удара сердца
Женя внутренне собралась, но руки у Александра Прокофьевича отнимать не стала. А сделав вид, что все еще находится под действием его чар, спросила томным голосом, взглянув на визави затуманенными взором:
– А вы в детстве чем увлекались? У вас такие сильные, красивые руки, с такими руками можно стать хирургом или музыкантом, – мечтательно проговорила она, словно неосознанно гладя пальчиками его ладонь.
– В детстве я увлекался фехтованием. Даже участвовал в юношеских международных турнирах, – переплетя собственные пальцы с Жениными и нежно сжимая их, произнес Логунов, умышленно не глядя на собеседницу, а продолжая рассматривать ее руки.
Опаньки! А Кольцова-то, между прочим, зарезали ножом. Не рапира, конечно, и не шпага, но все же холодное оружие. Женя едва не подпрыгнула на стуле, но сумела совладать с собой и почти прошептала:
– О, настоящий Le Chevalier suns peur et sans reproche[4].
– Вы знаете французский? – тут же откликнулся на ее замечание Логунов.
Жене в эти минуты казалось, что их столик отделен от остального зала искрящейся, пощелкивающей от сексуального магнетизма завесой, зыбкой и непреодолимой. А потому сильно удивилась, увидев подошедшего к столику официанта с каким-то блюдом в руках.
– Утка по-пекински, – безучастно проговорил официант, устанавливая на столе блюдо.
Женя тут же воспользовалась моментом, разыграла выход из транса и проговорила обычным, может, слегка смущенным голосом:
– Так что же случилось с господином Кольцовым? Хулиганское нападение или бандитская пуля? – И без всякого аппетита отправила в рот кусок утки.
На лицо Логунова легли легкие тени досады и разочарования.
– Женечка, что вам этот Кольцов? Лучше расскажите о себе, – просительно протянул Александр Прокофьевич, пытаясь вновь создать интимную атмосферу, но Женя ему этого не позволила.
– Разумеется, мне это интересно, и как женщине и как журналистке. Так что с ним стряслось? Происки конкурентов, передел рынка? – подкладывая себе баклажанов, бодро сыпала вопросами она, продумывая дальнейшую тактику ведения допроса.
Логунов протяжно вздохнул, потом улыбнулся и ответил:
– Никаких конкурентов. Все очень банально. Убийство на бытовой почве. – И он тоже вернулся к еде.
– Убийства на бытовой почве случаются, как правило, в коммунальных квартирах, многочисленных семьях, проживающих на тесной жилплощади, и в пьяных компаниях, – назидательно проговорила Женя с легкой усмешкой, мол, не держите меня за дурочку. – Сомневаюсь, чтобы ваш Кольцов проживал в коммуналке с многочисленными родственниками и воевал с подвыпившими соседями.
– А вы, Женечка, тонкая штучка, – заметил с улыбкой Александр Прокофьевич. – И кстати, давайте без отчеств, мы с вами не на официальной деловой встрече, к чему нам этот официоз?
– Принимается, – милостиво кивнула она. – Так что с Кольцовым?
– О, женское любопытство! – благодушно усмехнулся Логунов. – Хорошо. По большому секрету и не для печати. – Он картинно строго нахмурил брови. – Полиция подозревает в убийстве жену, кажется, у них в последнее время не ладились отношения, и вроде бы даже все шло к разводу.
– Ну, если так, в этой истории, несомненно, должна быть и третья сторона. Сherchez la femme[5], как говорят французы.
– Вы оканчивали французскую школу? – еще раз полюбопытствовал Александр Прокофьевич.
– Не все, кто цитирует латынь, ее изучали, – досадуя на провал в собственном образовании и склонность к расхожим цитатам, попыталась отшутиться Женя. – Так женщина была?
– Не исключено, – пожал плечами Логунов. – Я не был посвящен в личную жизнь Кольцова.
А вот и врешь, злорадно заключила она, мужики такие же сплетники, как и женщины, и наверняка кое-что тебе известно, если не все.
– Александр Прокофьевич… – ласково начала Женя.
– Просто Александр, еще лучше Саша, – поправил ее Логунов.
– Хорошо. Александр, позвольте вам не поверить. Сколько у вас руководителей высшего звена в фирме? – откидываясь на спинку кресла, спросила она. – Кольцов, вы, финансовый директор и, вероятно, директор по маркетингу. Я никого не забыла?
– Нет, – с улыбкой подтвердил Логунов.
– Вы ежедневно видитесь на работе, обсуждаете проекты, строите планы, совещаетесь, иногда вместе обедаете, бываете на корпоративах, переговорах и ничего не знаете о жизни друг друга? – лукаво улыбаясь, недоверчиво покачала головой журналистка.
– Женечка, вы как-то неправильно представляете себе руководство компанией, – снисходительно улыбаясь, проговорил фармацевт. – Каждый из нас руководит собственной сферой деятельности, имеет свои обязанности и решает собственные рабочие вопросы. Конечно, у нас бывают совещания, и общие встречи, и прочие мероприятия, но, поверьте мне, все мы, и в особенности Сергей Владиславович, я говорю о Кольцове, очень занятые люди. Все наше общение ограничивается рабочими вопросами. Ну, не считая, конечно, дежурного обмена любезностями. Типа, как твои? Тесть выздоровел? Как Новый год отметили и так далее. Но никто в чужую жизнь влезать не хочет, всем своих забот хватает. К тому же такому руководителю, как Кольцов, вовсе необязательно проводить сутки в рабочем кабинете, и помимо «Фармнекста» у него были и другие финансовые интересы, которые тоже требовали его внимания, я уж не говорю о том, что многие вопросы можно решать и по телефону.
– А какие еще финансовые интересы имелись у Кольцова помимо «Фармнекста»? – с искренним неподдельным интересом спросила Женя.
– Ну, например, его клиника, – пожал плечами неспешно потягивающий вино Логунов.
– Его клиника? – в безмерном удивлении переспросила девушка.
– Ну, да, – согласно кивнул он. – У Кольцова имеется собственная клиника эстетической хирургии. Вы не знали?
– Нет. Я же не Кольцовым интересовалась, а вашим фармацевтическим предприятием, – очень удачно нашлась Женя.
– Кольцов начинал свою карьеру пластическим хирургом, потом открыл свою клинику, а уже после появился «Фармнекст». Кстати, первоначально наша компания специализировалась на производстве имплантатов для пластической хирургии. Причем высококачественных. Это уже значительно позже компания расширилась и превратилась в полномасштабное фармацевтическое предприятие.
– То есть господин Кольцов, имея медицинское образование, сумел открыть собственную клинику, а потом по совместительству устроился директором в компанию, производящую имплантаты? – решила уточнить Женя.
– Нет. Кольцов является соучредителем «Фармнекста», – поправил ее Логунов.
– А своей клиникой тоже он сам руководил?
– Нет, в клинике имеется собственное руководство. Хотя в последнее время он уделял клинике большое внимание.
– Почему? – тут же встрепенулась она.
– Точно не знаю. Возможно, планировал расширение профиля или открытие нового филиала. В отличие от Кольцова, я не имею к клинике никакого отношения.
– Хм. Странная всеядность. Он и хирург, и фармацевт, и имплантаты выпускает, и какое-то новое медицинское оборудование разрабатывает. Не многовато для одного человека? И где он на все деньги берет? – почти возмущенно спросила Женя, впечатленная деятельной личностью господина Кольцова.
– Знаете, Женечка, как говорят? Талантливый человек талантлив во всем. Приведу вам понятный для прекрасного пола пример, – добродушно улыбаясь, наклонился к ней Логунов, вновь заглядывая в глаза одурманивающим взглядом. – Представьте себе талантливого сапожника или лучше портного. Он шьет прекрасные платья, у него много клиентов, он любит свою работу, гордится ею и не желает ничего больше. А есть другой, например Коко Шанель, – Женя просто-таки вытаращила глаза от изумления, – ну бросьте, Женечка, великую мадемуазель знают все, даже мужчины.
Гм. Особенно бабники, прокомментировала про себя, Женя.
– Так вот. Таким людям недостаточно просто хорошо шить. Им хочется большего. В итоге один умирает, оставив после себя швейную машинку и добрую память, а другой создает не просто наряды, а моду, диктует стили и направления. И оставляет после себя прославленный Модный дом, производящий, помимо платьев, духи, аксессуары, шляпки и прочее в том же духе. Дом, который процветает и после его смерти и увековечивает имя своего основателя в истории, – не переставая сверлить Женю пристальным, полным желания взглядом, легко развивал свою мысль Александр Прокофьевич. – Сергей Кольцов был представителем последней породы. Крайне редкой и особо ценной. Ему мало было быть прекрасным успешным хирургом или завотделением, ему хотелось усовершенствований, перемен и новых рубежей. Так открылась клиника. Отчасти на его сбережения, отчасти на кредитные деньги. Освоив этот рубеж, Кольцов захотел двигаться дальше. Все закономерно.
– А вы? – задала бестактный вопрос Женя.
– А я довольно заурядная личность, хотя и считаюсь талантливым администратором, – притворно сожалеюще вздохнул Логунов, явно рассчитывая на сочувствие и протесты.
