Наталия Ломовская - Сердцевина граната
Наташа долго сдерживалась, не желая плакаться в жилетку Кире, перед которой так щеголяла своим счастьем. Но Кира позвонила сама и показалась такой близкой и родной, что Наташа не выдержала и рассказала ей о своих бедах.
– И к тому же я из-за этих неприятностей снова набрала четыре килограмма, потому что когда я переживаю, я ем!
– Ты чувствуешь себя так, потому что нигде не работаешь, – пояснила Кира. – Тебе нужно чем-нибудь заняться, понимаешь? Тогда у вас появится больше тем для разговоров, да и деньги не помешают…
Наташа с трудом представляла себе, куда она может пойти работать. Обратно, в регистратуру? Вряд ли уже примут, лимит благотворительности исчерпан. Да и какие новые «темы для разговора» могут последовать из такой работы?
Но Кира неожиданно предложила свой вариант, и к этому варианту Наташа отнеслась более чем благосклонно.
– У мамы ведь цветочные магазины, так? – втолковывала Кира. – Туда то и дело требуются продавщицы. Специальное образование – курсы флористов всего месяц идут…
– Постой, какие курсы? Я никаких курсов…
– Вот и закончишь, – перебила ее Кира. – Я знаю очень хорошие, с их дипломом тебя сразу возьмут. Правда, они платные…
Наташа загрустила – представила себе, сколько стоят эти «очень хорошие курсы» и как это скажется на захромавшем семейном бюджете. Придется, наверное, еще одну картину продать…
– Если у тебя проблемы, я тебя выручу, – обнадежила ее Кира. – Да ты даже не думай об этом!
Наташа взяла у Киры деньги на курсы со спокойной душой. Во-первых, у подруги денег куча, она их вообще не считает и тратить ей их, по большому счету, и не на что. Во-вторых, Наташе частенько казалось, что весь мир ей как бы должен. За что? За сиротство, за скучное детство и не менее скучную юность. Да и потом – разве она, такая красивая и умная, не достойна всего самого лучшего?
На курсах дело сразу пошло на лад. И правда, что за глупость – медицина. Флорист – вот профессия для уважающей себя леди. Так тонко, так грациозно! Цветы в наманикюренных пальцах, лукавое выражение глаз, шуршание оберточной бумаги, трепет лент.
И в магазине ей понравилось. Директриса, естественно, приняла Наташу не как обычную девушку с улицы, а как Кирину подругу, которой пришла в голову блажь поработать – для своего удовольствия, исключительно. Разве она могла отказать хозяйской дочери!
Но тем для разговора с Егорушкой у Наташи не появилось. Он, правда, обрадовался, когда узнал, что она устроилась на работу, расцеловал и назвал, как раньше, зайчонком, но поведения своего не изменил. К тому же вскоре произошло событие, которое заставило Наташу пересмотреть все свои взгляды на жизнь. После работы она решила немного прогуляться. Егор все равно придет поздно, от него опять будет пахнуть вином и чужими духами… Наташа пошла в «Адриатику» – недавно открывшееся кафе, где всегда можно было поесть креветок, устриц и прочих морских «чудес». Там у нее будет шанс забыть о своих таких постыдных неудачах и представить себя светской печальной дамой, скучающей над судками с невиданными соусами. Но даже этого невзрачного утешения ей не дано было получить.
Они сидели у окна – ее Егорушка и подлая, бесконечно подлая подруга! Согласно высочайшим канонам предательства Кира ужинала с ее мужем так, как будто это был абсолютно свободный молодой человек, а не чужой муж. Сухопарая красотка в потрясающем вечернем туалете – конечно же, белом! – кормила ееЕгорушку мидиями с двузубой вилочки и смеялась. Щурились длинные глаза, влажно блестели идеальные зубы, а под тяжелым ярмом грубого ожерелья ее шея и грудь казались еще нежнее, еще прельстительней!
Этого Наташа пережить не могла. Она опрометью кинулась вон из проклятого ресторана. Не помнила, как добралась до квартиры, и осознала себя только после того, как подушка промокла от слез насквозь. Тогда она пошла в кухню – попить, и долго стояла возле модерновой хромированной стойки, не помня, кто она и зачем пришла, а потом столь же долго пила прямо из-под крана, чувствуя себя так, будто глотает не простую воду, а уксус и желчь.
Егорушка явился только в шесть часов утра. К этому моменту она порядком напилась – выкушала все, что стояло в баре. Полбутылки шотландского виски промелькнули незаметно, за ними последовал ямайский ром. Потом – итальянское вино в плетеной смешной бутылке. Потом Наташу долго и некрасиво тошнило, а еще потом она «догонялась» водкой и хорошо поставленным, но немузыкальным голосом пела «Цвэтэ тэрэн, цвэтэ рясно», хотя украинского сроду не знала.
– Да-а, вот это картина, – промолвил Георгий, взглянув с порога гостиной на свою благоверную. Та лежала на ковре в окружении пустых бутылок, разбитых стаканов и раскиданных закусок. Полуголая, мокрая, зареванная.
– Я все знаю, – заявила ему Наташа. – Пошел вон отсюда, сволочь!
Господи, как она потом корила себя за этот отвратительный разгул и за эти кабацкие, скандальные выкрики! Куда, интересно, в тот момент подевался весь опыт, накопленный путем чтения статей в женских журналах – от «Работницы» до «Космополитена»? Вот если бы он никуда не делся, опыт этот, и Наташа смогла выдержать имидж благородно-сдержанной леди, оскорбленной, страдающей, но любящей жены… Но что толку вести речь о пролитом молоке? Пока она выкрикивала проклятия, Егор быстро покидал в дорожную сумку свои вещи, бросил ключи от квартиры на телефонный столик и ушел. Навсегда.
Она это пережила, разумеется. Она даже продолжала ходить на работу, сосватанную подлой Киркой-разлучницей, продолжала ходить только для того, чтобы доказать самой себе – она чего-то стоит и без протежирования, она сможет. Пару раз Наташа приезжала на Ваську – просто так, чтобы пройти мимо окон Егорушкиной квартиры. Разумеется, он жил здесь, куда еще ему было податься? Не к Кире же, под крылышко к ее мамочке и тетеньке.
В окнах комнаты, где жила когда-то Егорушкина несчастная мать, такая же брошенная им, как теперь – Наташа, и в самом деле горел свет, двигались, как рыбы в аквариуме, призрачные силуэты. Но рассмотреть что-либо было невозможно. Квартира располагалась на втором, высоком этаже. Только раз Наташа заметила в окне фигуру соперницы – она вешала шторы. Обживалась!
Когда в магазин нежданно-негаданно нагрянула хозяйка, Наташа сориентировалась в ситуации моментально. Еще пока составляла букет для подруги какого-то молодящегося господина, она все просчитала и приняла решение. Разумеется, Морозова пришла просить для своего будущего зятька свободы. Может быть, даже не просить, а требовать, чтобы Наташа дала Георгию Кареву развод. Повела себя хозяйка очень умно – сделала вид, что не узнала. Или и вправду не узнала, ожидала увидеть за прилавком толстуху в брекетах? Но Наташа ее одернула, и про мужа упомянула вскользь, очень кстати – пусть знает, что Наташа не намерена отказываться от своего единственного… Задаром.
Александра Леонидовна глазом не моргнув проглотила эту пилюлю. Пригласила Наташу на чай вечерком! Понятно, не в магазине же разговаривать в присутствии двух продавщиц и сверхлюбопытной директорши!
И Наташа решила твердо: если уж Егорушку не вернуть, то пусть Кире и ее мамаше он обойдется как можно дороже. Такой своеобразный обмен: семейное положение меняю на холостое. С доплатой.
Глава 6
Ирида
И вот теперь ее ожидало такое потрясение. Наташа смотрела на Александру Леонидовну опустевшими глазами, которые сейчас благодаря густо накрашенным ресницам и неподвижности здорово смахивали на глаза пластмассовых кукол времен детства Морозовой-старшей.
Кира сбежала из дому! Улизнула с любовником от авторитарной мамаши, которая всю жизнь ее на поводочке водила! И тут Наташа снова проявила завидную реакцию и хватку. Она сообразила: если она сейчас же сдаст явку на Васильевском острове, переполошившаяся мамаша, вероятнее всего, мгновенно унесет оттуда Кирочку в когтях. И унесет очень далеко! Варианты простираются от домашнего ареста до скоропалительного отсыла бедняжки на один из тех райских островов, которые столь любимы Наташей! Это раньше согрешивших дочерей в монастыри запирали, а теперь их отправляют на курорты. Кому средства позволяют, конечно. Разлучница удаляется на райский остров, а Наташа ласковой лисичкой подкрадывается к Егорушке. Теперь она будет умнее. Красота, благородство, сдержанная страсть и гордая нежность! Она завоюет его обратно – он же ее муж, наконец!
Воодушевившись идеей возвращения супруга к семейному очагу, Наташа не без удовольствия съела пирожок, запила глоточком чая, промокнула губы прохладной льняной салфеткой и сказала:
– Вы зря так расстраиваетесь, Александра Леонидовна.
– То есть? – насторожилась Александра.
– А то, что я знаю, где Кира. Ваша доченька сбежала с моим мужем. Нечего сказать, хороша подруга… Да вы не плачьте, Александра Леонидовна. Я вам дам адрес. Главное, увезите от него ваше сокровище, а там я уж как-нибудь разберусь…
