Юлия Павлова - Если женщина хочет…

Никого из вышеперечисленных дома не было и на настоящий момент не обнаружено. Эсфирь Иосифовна, боясь воровства, осталась в библиотеке дожидаться ремонтников. Каждый из приехавших милиционеров был одарен огромным букетом цветов.

Многие поначалу от цветов отказывались, боялись, что не привыкшие к подобным роскошествам жены подумают о любовницах, к которым мужья сегодня по разным причинам не попали. Но при полном коллективном оцветочивании решено было держаться одной версии, и букеты по домам милиционеры все-таки разнесли. Михаилу Борисовичу жена даже разрешила в этот вечер курить в комнате — настолько растерялась от великолепия букета.

Олег Данилович слушал библиотечную сагу уже по третьему разу. Рассказы разнились в мелочах, но в целом о происшествии говорили весело, недоумевая, «на кой хрен сдалась браткам эта макулатура».

Олега больше интересовал вопрос, почему Эсфирь не сказала о его визите в библиотеку. Забыть она не могла, значит, причина в другом.

Он уже хотел ехать дальше по делам, но товарищи попросили помочь «отлакировать» новые кадры. Отказывать было неудобно, тем более что родной отдел в случае чего всегда мог прикрыть задницу при нападках как вышестоящих инстанций, так и нижележащих криминальных структур. Хотя в последнее время Олег начал понимать основы теории относительности Эйнштейна. В следственной практике без этого понимания трудно выжить и сохранить здравый смысл.

Сегодня Олег Данилович слушал допрос двух грабителей квартир. Их допрашивали одновременно в разных кабинетах. Олег сравнивал форму ведения допроса. Один старлей «работал» под душевного собеседника, другой устало матерился и пугал камерой с беспредельщиками. Через полчаса Олег поменял следователей, и те попросили подследственных повторить показания. Такие «рокировки» были произведены четыре раза, после чего первый грабитель «пошел в сознанку», выдав наводчика.

Грабители действовали на территории города три месяца, на их счету было шесть квартир. Систему выбора «объекта» вычислить не удавалось. Взяли воров случайно. Официант пришел с работы в шесть часов утра, перед сном необходимо было выгулять собаку. Пробежавшись вокруг дома по приморозившемуся снегу, он поглядывал на окна своей теплой квартиры, мечтая о завтраке, который готовила на кухне сонная пухлая жена. Тремя этажами ниже, в такой же квартире, как у него, в окнах мелькал странный свет.

Насмотревшись криминальных боевиков, официант правильно решил, что это скорее всего фонарики шарят по пустой квартире. Парень позвонил из дома и вызвал милицию. Если бы грабители просто включили свет, то, вероятно, на них никто не обратил бы внимания. На дело грабители шли всегда в седьмом часу утра, когда сон у нетрудящихся особенно крепок, а трудящиеся, злые от недосыпа, автоматически собираются на работу, задремывая на ходу.

Так вот, наводчиком слаженной двойки была очень общительная девушка шестнадцати лет. Она знакомилась с парнями «в нормальном прикиде», побывав у них дома, по-быстрому залезала в кровать и дальше, ничего не прося, встречалась с очередным парнем — разумеется, всех вполне устраивала безотказная девушка. Рано или поздно милая школьница узнавала о родственниках или обеспеченных знакомых семьи и аккуратно записывала подслушанный адрес — это если ей парень нравился, а если он ей «на душу не ложился», следующей квартирой в списке была его.

Грабители старались застать квартиру пустой, но если там оказывался кто-то, никогда обратно не поворачивали, били жильцов по голове тяжелым предметом и планомерно искали деньги и драгоценности, разрывая при этом шубы и тюкая специальным молотком по стеклянным или хрустальным предметам. Очень они не любили людей с достатком выше среднего, считали справедливым уравнять всех в нищей жизни.

Олег Данилович увлекся сопоставлением показаний и только после обеда вспомнил, что у него дома гостят две женщины. Женщины, как заверила Людмила по телефону, пока в голодном обмороке не валялись, постирали, сварили борщ и ждут его к ужину. Олег, прикрывая трубку рукой, шепотом поведал, как он соскучился, и обещал быть в семь.

По намеченной программе он должен был еще днем заехать на рынок, посмотреть на основное место работы Ильи.

Выскочив из здания, он быстро развернул машину и газанул с места. Уже лет пять Олег так не спешил доделать дела и вернуться домой, как и обещал, к семи часам.

Ольга

Рабочих, рвущихся повесить снятые в квартире двери на место, мама в этот день тоже завернула. Мужики бубнили о срочности, о сбитом рабочем настроении. Их голоса били Ольге в голову, и она, шумно вздохнув, заворочалась в кровати. Мама пошелестела купюрами в бумажнике, после чего тон разговора изменился, и через минуту рабочие осторожно прикрыли за собой входную дверь.

Градусник показывал тридцать восемь и четыре, мама закатывала глаза, умоляя вызвать врача, Ольга стойко мычала в ответ «нет» и пила антибиотики.

О еде она даже думать не могла, хотелось только чая с лимоном, причем не горячего — температура его должна была быть примерно тридцать шесть градусов. На другую температуру десна и щека взвывали болью, напоминая о необходимости нежного с ними обращения.

В холодильнике Ольга нашла пузатый пузырек с мазью Вишневского, набрала в аптечке марли и ваты. Мама, зная о ее пристрастии к варварским методам лечения, хотела было показать характер и все-таки вызвать врача, но Ольга поморгала, нагоняя слезу на глаза, и мама сдалась.

Валерий, мамин муж, должен был приехать с высокогорного курорта через пару дней, мама обещала к этому времени закончить ремонт. Ольга с отчимом друг друга терпеть не могли. Представляя, какой нудный и бесконечный выговор ожидает маму за растянутый по вине «балованной дочки» ремонт, Ольга даже попыталась извиниться, но мама только махнула рукой.

— Семи смертям не бывать, а одной не миновать. Я с Валерой справлюсь, не впервой. А ты лежи, выздоравливай, хотя зря отказываешься от медицинской помощи.

До вечера Ольга читала, поглядывая на пузырек. Пока класть мазь было рано, щеку раздуло сильно, боль начала угасать. Это всегда так: пока ткани ноют от прибывающих лейкоцитов и других защитных компонентов, больной воет от боли, а окружающие не понимают, с чего это он на стенку лезет. А когда щеку раздует до неприличного состояния, ткани расширятся, переболеют и успокоятся, тогда окружающие, с ужасом глядя на перекошенное лицо, начинают усиленно сочувствовать. А больному легче, ему теперь остается потерпеть, когда вся гадость локализуется, выдвинет в авангард сформировавшийся гнойник с омерзительной желтой головкой. А там уже недолго ждать: отмершие ткани прорвутся, выплеснут гнойную жижу, и лицо вновь обретет нормальный человеческий вид.

Именно в последней стадии формирования гнойника Ольга решила прикладывать мазь Вишневского. До этого — рано, после этого — поздно.

В запасе у Ольги было еще несколько часов. Как же все-таки хорошо у мамы! И чай в постель, и тишина, и никто не дергает с вопросами «Что я буду кушать?» или «Где мои носки?».

Вечером Ольга впервые за трое суток смогла обойтись без болеутоляющего. Щека, конечно, ныла и дергалась в такт пульсу, но вполне терпимо, бегать по потолку и стенам уже не тянуло.

Олег. Городской рынок

Доехал Олег за пятнадцать минут. По масштабам любого уездного города рынок был огромен, но их Городок стоял на стыке Казанского направления железной дороги и трассы на юг, поэтому товар, по уважительным причинам не могущий безнаказанно продаться Москве или проехать без пошлины еще двести километров в сторону юга, сбывался здесь. Торговали вагонами, фурами, тоннами, ведрами, килограммами, пучками, граммами — как повезет.

Сейчас асфальтовый квадрат полтора на полтора километра был примерно наполовину заставлен рядами машин и полосатыми яркими палатками. Между ними валялись пустые коробки, ветер гонял цветные обертки и мятые газеты.

Олег заехал на территорию рынка, огляделся. На продуваемом пространстве женщины, по большей части с Украины или Молдавии, с громкими голосами и покрасневшими руками, складывали палатки, переговариваясь с охранниками легким матерком.

Коренастые темнолицые мужички в неизменных норковых шапках на сальных волосах прохаживались, держа руки в карманах, и делали вид, что разговоры женщин их не касаются. Но если подъезжала машина с товаром или охранники задавали вопросы по торговле, они подскакивали со всех сторон, убеждали гортанными голосами, размахивали руками, а после опускали их в карманы и опять расходились с нарочито равнодушными лицами.

У машин в дальнем ряду стоял канареечный «газик», и Олег подъехал туда. Наряд милиции деловито перетаскивал в автомобиль пакет, набитый батонами остро пахнущей чесночной колбасы, и два ящика водки. Ни того, ни другого Олег «в упор не увидел».