Антон Чиж - Смерть мужьям!
Бесполезный букет следовало отнести к подаркам. Родион подобрал обширный куст роз с нарциссами, но в этот момент во входной двери повернулся ключ, и на пороге возник господин среднего роста в идеальном костюме с бутоньеркой в петлице.
Все дальнейшее напоминало сценку в пошлом водевильчике, когда муж возвращается в неурочный час и застает любовника во всем параде, да еще с цветами. Обнаружив незнакомого молодого человека с роскошным букетом наперевес, господин так поразился, что не заметил городового, жавшегося поодаль, и хорошо поставленным в суде выговором, спросил:
– Кто вы? Что за мерзкая вонь? И где горничная?
14
Не зря Антон Сергеевич слыл модным адвокатом. Его проницательный ум помог уже нескольким мерзавцам спастись от неповоротливого правосудия. И сейчас сослужил добрую службу. Господин Грановский прекрасно понял, что за люди оккупировали его дом, и даже полноватый юнец с букетом, пяливший на него темные зенки, не мог сокрыть полицейский дух. Разум понимал, но остальное естество адвоката упорно не желало ничего знать, предпочитая оставаться в спасительном неведении. Не будем сильно порицать его. Ведь каждый из нас, хоть раз в неделю, испытывает подобное затруднение. И что же? Помогает это нам не верить в чудо, а в разум? Конечно, нет. Что поделать: в обмане всегда кроется надежда, хоть абсурдная. В правде – только печаль истины. Ну да ладно...
Грановский решительно требовал объяснений. Так решительно, что чиновник Редер, составлявший протокол счел за лучшее переместиться в дальнюю комнату. Только Родион, как одинокий дуб, сносил ураган угроз, жалоб и заявлений о нарушении неприкосновенности жилища. Антон Сергеевич распалялся не на шутку, помянув именины жены, которые теперь испорчены окончательно, растоптанные законы, поруганную честь и прочие высокие материи, так любимые адвокатами. Из чего Ванзаров сделал единственный вывод: господин решил, что полиция делает у него обыск по какому-то темному судебному делу. И был недалек от истины. Наконец, улучив паузу среди тирад, он быстро спросил:
– Что вы делаете здесь?
Грановский даже осел от такой неслыханной наглости.
– А вы как думаете?
Действительно, что может делать честный человек у себя дома в обеденный перерыв? Боже, какой сложнейший вопрос для нашей полиции! Ну, постарайтесь, напрягите свои извилины, если они у вас есть, что я могу делать здесь?
Удивительное свойство, которое недавно открыл в себе Родион, заключалось в том, что чем больше на него орали и угрожали, тем спокойнее и увереннее он становился. Очень полезное качество для сыщика. Вот если бы еще не падать сердцем при виде хорошенькой барышни, тогда бы совсем не человек – кремень. Не будем о грустном.
Ванзаров премило улыбнулся:
– Каждый день дома обедаете? Или сегодня так вышло?
Это было уже слишком! Грановский демонстративно сложил руки и гордо замолчал. Жаль, что не мог он потребовать себе адвоката. Ладно-ладно, этот неоперившийся гаденыш еще узнает, что такое месть великого Грановского.
– Отчего не спрашиваете «где моя жена»?
И этот вопрос был проигнорирован. Пусть говорит, что хочет, ему же потом будет хуже.
– Или надо сделать вывод: уже знаете, что она убита?
Грановскому показалось, что ослышался, и он дал слабину: переспросил. Ванзаров немедленно воспользовался ошибкой, вылив на несчастного мужа ушат ледяной воды. Мозг вынес холодный вердикт: «это правда», но чувства опять взяли верх. Антон Сергеевич стал кричать, и еще раз кричать, бегать по комнатам и, наконец, прорвался в спальню, откуда вышел притихшим и, словно, побитая мышь. Играть в праведного защитника закона и оскорбленную невинность больше ни к чему. Он присел к столу, опустив лоб на сомкнутые замком пальцы.
Дав клиенту дозреть, Ванзаров сказал:
– На горничную посмотреть не желаете?
– А с Зиной что случилось? – еле слышно спросил адвокат.
– Она на кухонном полу. Если любопытно...
Грановский мотнул головой, словно отгонял надоедливого слепня:
– Чудовищно...
– Я тоже так думаю. И жду от вас помощи.
– Да, помилуйте, в чем?
Устроившись напротив, так что чтобы свет из окна падал на лицо адвоката, Родион сказал:
– Не стану пугать вас арестом, не хуже меня законы знаете. Но вы также знаете, что если захочу, то за милую душу засуну вас на пару деньков в «сибирку», до выяснения обстоятельств, так сказать. Надо ли такое пятно вашей репутации?
– Что вы хотите? – спросил Грановский сразу посеревшим голосом.
– Только одно, Антон Сергеевич, найти убийцу вашей жены и кухарки.
– Хорошо, спрашивайте, что угодно.
– Благодарю, – Ванзаров был искренним. – У вас счастливый брак?
– У нас очень счастливая семья... Была. Я любил Аврору, и она отвечала мне взаимностью. Родила мне двух чудесных детей, как хорошо, что они на даче. После успеха моей карьеры, жена уже ни в чем не нуждалась, у нее было все, что может пожелать женщина ее положения. Да, вы сами видите...
– Достаток – это не все. Каковы ваши личные отношения?
– Как у мужа с женой, проживших более пяти лет. Конечно, были ссоры, недомолвки, обиды, но теперь это все кажется такой мелочью...
– В котором часу ушли сегодня из дома?
– Как обычно, около девяти.
– Где находились?
– Сначала несколько деловых встреч, потом заехал в суд, вы можете проверить.
– Обязательно. Что подарили на именины?
– Небольшое колечко с брильянтом.
Действительно, на трюмо в спальне дожидалась бархатная коробочка и скромное колечко в пять-шесть месячных жалований коллежского секретаря. Все-таки в профессии адвоката есть свои приятные моменты, не то, что у сыщиков. Но не станем отвлекаться в такой момент.
Родион изобразил на лице глубокую задумчивость, даже подбородок помассировал, и, наконец, спросил:
– Хорошо знаете вкусы супруги?
– Конечно.
– Позвольте проверить. Какие конфеты она предпочитает?
Грановский не скрыл удивления, но ответил:
– «Итальянскую ночь».
– Когда последний раз их покупали?
– Кажется, в начале недели... Что за странный вопрос?
– Антон Сергеевич, вы обещали помогать...
– Да-да, конечно...
– Это ваша коробка?
С некоторым колебанием, осмотрев жестянку с пастушками и буколическим пейзажем, адвокат не смог ответить определенно: сорт верный, но его ли коробка – не известно. Аврора их очень любила и поглощала не стесняясь.
– Кто мог подарить эту коробку?
– Да кто угодно, это же конфеты, – удивился Грановский. – Почему они вас так интересуют?
– Почему не спросили, как погибла ваша жена?
Вопрос поставил в тупик, но профессиональная сноровка выручила: Антон Сергеевич пояснил, что от горя плохо стал соображать. И только теперь хочет уточнить: как?
– Отравили при помощи этих конфет, – сказал Ванзаров. – Синильная кислота. Бедняжка умерла быстро и без мучений. Не то, что горничная.
Грановского невольно передернуло:
– Так и думал, что этим кончится.
– Почему?
– Аврора последнее время стала интересоваться ядами, выспрашивала про судебные случаи, каждое утро письма какие-то отправляла...
– У нее на трюмо – набор отрав. Вам известно?
– Не имею привычки копаться в вещах жены, – с проснувшейся гордостью сообщил Грановский.
– У вашей жены был любовник?
– Насколько знаю – нет.
– Уверены?
– Кто может быть в этом уверен? Впрочем, вам не понять: не женаты...
– А конфеты кем могли быть присланы?
Антон Сергеевич выдержал взгляд чиновника полиции и сказал:
– Если бы я знал... – и вдруг добавил: – В последнее время был слишком занят. Мало уделяя время ей и семье. Теперь буду корить себя. Каюсь, замечал, что Аврора изменилась, но не придавал этому значения.
– Была какая-то причина?
– Она стала ходить на приемы к доктору Карсавину, это крупный специалист по нервным болезням, у него огромная практика и очень громкое имя. И берет далеко не всех пациентов. Нам понадобилась протекция.
Ванзаров протянул визитку левой рукой:
– Этот?
Грановский принял ее правой, глянул и сразу подтвердил: тот самый, держит кабинет на Фонтанке. Карточки «Хомякова», «Хомяков» и «Делье» он взял, как правша, и без запинки назвал адреса. А вот с «Твоя М.Г.» вышла заминка: адвокат не знал, от кого прислан букет. Родион уже собрался отпустить вдовца, сдавшего коварный экзамен, как вдруг заметил на левой руке скромное колечко со змейкой, кусающей свой хвост.
– Масонский знак носите? – наивным тоном спросил он.
Грановский смутился, прикрыв ладонь, и быстро ответил:
– Это не масонское... Так, дружеский подарок...
Ложь, какой бы искусной ни была, оставляет на лице врущего отчетливые следы. Надо только уметь их правильно читать. Грановский не обладал счастливым даром, а чиновник полиции – в полной мере. Но сейчас Ванзаров не стал тянуть за эту ниточку. Еще не известно, куда она может привести, а дергать опасно – вдруг оборвется.
