Дик Фрэнсис - Смертельная скачка
Слушатели согласно кивали головами, ведь пока мы шли по хорошо протоптанной тропинке.
— Но потом, — продолжал я, — возникают определенные трудности. Деньги находились в увесистых, м-м-м, тяжелых брезентовых мешках, затянутых кожаными шнурами с висячим замком. Первый вопрос. Может ли жокей, весящий сто тридцать три фунта[5], спрятать у себя под пальто такой груз? Даже более крупный человек вряд ли смог бы поднять одновременно все пять мешков. На мой взгляд, если у Шермана и появилось искушение украсть, то он сразу же отбросил его как неисполнимое. К тому же ему негде было узнать, сколько в мешках денег, и он не мог определить, имеет ли кража смысл. Но фактически вообще нет оснований для предположения, что у него возникло искушение украсть, хотя он и видел на полу мешки, когда заглянул, чтобы задать какой-то вопрос. И нет никаких свидетельств, доказывающих, что Боб Шерман украл деньги.
— Свидетельство, безусловно, есть, — перебил меня Рольф Торп. — Он исчез.
— Как? — спросил я.
Одни сосредоточенно нахмурились, другие просто ждали, но никто не высказал никаких предположений.
— Это импульсивная кража, совершенная под влиянием момента, — продолжил я свои объяснения, — и он не готовился к ней. Допустим, Шерман взял эти мешки: вот он стоит у всех на виду, пошатываясь под тяжестью добычи, украденного добра. Что он будет делать? Даже если у него есть острый нож, то понадобится немало времени, чтобы разрезать мешки и переложить деньги. Но мы можем отбросить предположение, что он разрезал мешки на территории ипподрома, потому что они так и не были найдены.
Кое-кто кивнул, но большинство просто потрясенно таращили на меня глаза.
— Боб Шерман накануне вечером взял с собой маленький саквояж, со слов его жены я понял, что в него не влезло бы пять брезентовых мешков, даже если бы Шерман выбросил все вещи. Но вещи тоже не были найдены. Таким образом, мы отбрасываем предположение, что Шерман сложил деньги в саквояж.
Ларе Бальтзерсен сидел в глубокой задумчивости.
— Теперь рассмотрим транспорт, — продолжал я. — Шерман заказал такси, чтобы после скачек сразу отправиться в аэропорт Осло, но не пришел к машине. Полиция не нашла ни одного водителя такси, который в тот вечер куда-нибудь возил англичанина. Гуннар Холт говорит, что в середине дня привез его на скачки, но вечером никуда не отвозил. Поскольку кража не была обдумана заранее, нанятая машина не ждала Шермана у ворот, и полиция не нашла следов такого нанятого водителя. Шерман не украл машину, чтобы увезти деньги: ни одна машина не была украдена в тот день. Остаются друзья... — Я помолчал. — Друзья, которых можно попросить отвезти, допустим, в Швецию и сохранить путешествие в тайне.
— Но они разделили бы с ним вину, — недоверчиво проговорил Рольф Торп.
— Да. Но идем дальше... Шерман приезжал в Норвегию семь раз, но всегда лишь на день или два. Я смог найти только двух человек, которые, предположительно, знали или любили его настолько, чтобы согласиться ради него впутаться в историю. Это главный конюх Гуннара Холта, Падди О'Флагерти, и, вероятно, если вы простите меня, сэр, Миккель Сэндвик.
Теперь это упоминание вызвало гораздо более сильное раздражение у отца, но он не возразил, а лишь мрачно взглянул на меня.
— Но Падди О'Флагерти поставил машину на кирпичи шесть недель назад, — закончил я свое предположение, — а Миккель Сэндвик не имеет права водить машину по возрасту. Следовательно, ни у одного из них не было тачки, м-м-м, подготовленного транспорта, чтобы выполнить неожиданную просьбу Шермана.
— То, что вы сказали, доказывает, что Шерман, украв деньги, не мог увезти их отсюда, — заметил Бальтзерсен. — Но он мог спрятать мешки и вернуться за ними позже?
— Но остались бы все те же проблемы с транспортом плюс ночной сторож, которого надо было бы как-то убрать с дороги. Но... думаю, если бы он украл и спрятал деньги, то не стал бы возвращаться за ними, а оставил бы их там, где они лежат. Победил бы здравый смысл. Тут есть еще одна трудность. Для вас — это деньги. Для Боба Шермана — иностранная валюта. У всех британских жокеев, работающих за границей, много хлопот с обменом валюты. Никому из них и в голову не придет тащить в Англию мешки с чем-то, что им никогда не удастся потратить. И не забывайте, что большая часть суммы была в монетах, которые вообще нигде невозможно обменять на купюры, кроме как в Норвегии.
Пер Бьорн Сэндвик со скучающим видом разглядывал пол. Арне наконец перестал моргать и теперь сидел с закрытыми глазами. Рольф Торп возбужденно попыхивал сигарой. И только Ларе Бальтзерсен выглядел огорченным.
— Но все это не объясняет, почему вы считаете, что Шерман умер, — первым заговорил он.
— С того дня, как он исчез, не найдено никаких его следов... Никто даже не предполагает, что может встретить его. Нет ни одного сообщения, что его где-то видели. Его беременная жена не получила от него ни слова в успокоение. Все это очень не похоже на случай бегства из-за кражи, но полностью подходит к человеку, который уже мертв.
Бальтзерсен закусил нижнюю губу.
— Это довольно распространенный способ объяснять исчезновение человека кражей и бегством... Но в ходе расследования всегда ярко проступают мотивы преступления. Что же касается Боба Шермана, то в его жизни не было факторов, которые бы толкнули его на импульсивное и неотвратимое бегство. Никто не станет менять успешную карьеру на неизвестную, но явно не громадную сумму в иностранной валюте, если какие-то внешние силы не оказывают давления. Но ни ваша полиция, ни британская, ни его жена, ни Арне Кристиансен, ни я не нашли никаких оснований, хотя бы слабых или невероятных, для предположения, что действовали такие силы.
Арне открыл глаза и покачал головой.
— Предположим, — продолжал я, — что кто-то другой украл деньги, а Боб Шерман заметил кражу.
Стюарды и служащие секретариата скачек ошеломленно смотрели на меня и становились все более мрачными. Им не надо было объяснять, что некто, схваченный на месте преступления, терял очень многое. Воображению оставалось сделать крохотный шаг, чтобы представить картину, как в отчаянии вор убивает Боба Шермана, чтобы сохранить преступление в тайне.
— Убийство, — медленно выговорил Бальтзерсен, будто слово с трудом сошло с его языка. — Вы предполагаете, что совершено убийство?
— Возможно, — ответил я.
— Но необязательно.
— Если бы остались явные следы убийства, ваша полиция уже бы обнаружила их, — пояснил я. — В этом деле вообще нет ясности. Но если нет ответа на вопросы, куда он уехал, почему уехал и на чем уехал, то, естественно, возникает вопрос: уехал ли он?
Натянутый тон Бальтзерсена отражал общее настроение: они не хотели, чтобы моя точка зрения подтвердилась.
— Вы уверены, что он еще здесь? На ипподроме? Рольф Торп нетерпеливо покачал головой. Раздражительный и вспыльчивый, он был полной противоположностью спокойному и выдержанному Бальтзерсену.
— Разумеется, его здесь нет! — воскликнул Торп. — Тут каждый день проходят тренировки лошадей, и после исчезновения Шермана состоялось восемь соревнований. Если бы тело было здесь, его бы уже давно нашли.
Все закивали в безмолвном согласии, и Бальтзерсен огорченно произнес:
— Скорей всего его увезли отсюда в бессознательном состоянии или мертвым, а потом спрятали, похоронили где-то в другом месте.
— В Норвегии много глубоких мест, чтобы утопить человека, — заметил я.
Мысленно я представил нашу маленькую лодчонку посреди фьорда и не заметил, кто из находившихся в комнате болезненно отреагировал на мое замечание. Я почувствовал, что кто-то заерзал, но из-за того, что расслабился, теперь не мог сказать кто. Идиот, обругал я себя, рыба схватила наживку, а ты вовремя не подсек, и даже уверенность, что рыба здесь, в комнате, не порадовала меня.
Молчание продолжалось довольно долго, пока наконец Пер Бьорн Сэндвик не заговорил, перестав сосредоточенно изучать пол:
— Похоже, что теперь уже не докопаться до правды. По-моему, теория Дэйвида вполне правдоподобна. Она объясняет все факты, вернее, отсутствие фактов лучше, чем версия, которую мы обсуждали раньше.
Они опять согласно закивали.
— Мы расскажем о вашем предположении полиции, — заговорил Бальтзерсен теперь уже тоном председателя, подводящего итоги собрания, — но я согласен с Пером... Прошло уже столько времени, столько бесплодных расследований... Видимо, нам уже никогда не узнать, что же случилось с Шерманом или с деньгами. Мы все глубоко признательны вам за то, что вы взвалили на себя эту ношу и приехали сюда, и после размышлений я так же, как и большинство из нас, понимаю, что ваше объяснение очень близко к истине.
Все собравшиеся смотрели на меня, еще сохраняя озабоченный вид, но уже чуть улыбаясь и согласно кивая. Рольф Торп резко прижал к пепельнице сигару, остальные ерзали на стульях, ожидая, когда встанет Бальтзерсен.
