Мила Серебрякова - Будет все, как ты захочешь
А что может быть лучше отдыха в закрытом клубе, где собираются близкие тебе по духу и мировоззрению люди?
Мужчины ежедневно собирались в стенах заведения и наслаждались обществом друг друга за карточными играми, разговорами о политике или просто приятной беседой ни о чем.
Этот клуб не имел ничего общего с заведениями, где у шеста прыгали длинноногие стриптизерши, отовсюду слышалась громкая музыка и женские повизгивания. Здесь все было иначе.
Женщин – если не брать в расчет обслуживающий персонал – в клубе практически не наблюдалось.
Максим Дмитриевич Кирсанов стал членом клуба в ноябре прошлого года. Этот почтенный низкорослый старец с шапкой седых волос и манерами аристократа сразу обратил на себя внимание Яночки.
Кирсанов наведывался в клуб три раза в неделю: по понедельникам, средам и пятницам.
Ровно в семь вечера он заходил в гостиную, садился в бледно-зеленое кресло у потрескивающего камина, доставал сигару и с интересом наблюдал за происходящим. Примыкать к компаниям коротающих время за игрой в покер Максим Дмитриевич не торопился, как, впрочем, не спешил и заводить знакомства с остальными членами клуба.
Он всегда держался особняком. Пару раз его пытались пригласить за карточный столик, но Кирсанов всегда вежливо, но твердо говорил свое категоричное «нет».
В баре Кирсанов заказывал исключительно красное вино и в отличие от других никогда не позволял себе перебрать лишнего.
Неизвестно почему, но Яночка, с первого дня появления Максима Дмитриевича в клубе, причислила его к графам.
Однажды, зайдя в бар, Кирсанов приблизился к стойке и, одарив Яну теплой улыбкой, поинтересовался:
– Скажите, прелестное создание, как ваше имя?
Соболева смутилась.
– Яна.
– Яночка, – протянул пенсионер. – Должен признать, это имя очень вам подходит.
Лицо Яны залилось румянцем. Она и сама не могла взять в толк, с чего вдруг ведет себя как красна девица. Отлично зная, что природа наградила ее отменными внешними данными, Яна привыкла к комплиментам, исходящим от мужчин всех возрастных категорий. И никогда прежде не вела себя так застенчиво, услышав очередную приятность в свой адрес. Но сейчас… То ли Кирсанов гипнотизировал ее бледно-голубыми, выцветшими глазами, то ли сегодня были магнитные бури, но Яночка чувствовала себя явно не в своей тарелке. Ей сделалось холодно, по спине пробежал озноб, а ноги предательски задрожали.
Увидев ее замешательство, Максим Дмитриевич наигранно удивился. Пожалуй, даже слишком наигранно. Невооруженным взглядом было заметно, что в действительности старик ожидал от девушки именно такой реакции. Он явно ждал, что она растеряется и сникнет.
– Яночка, вам нехорошо? – спросил он по-отечески заботливо.
– Все в порядке, просто… голова немного закружилась.
– Ну, это не беда. В вашем возрасте головные боли быстро проходят. Кстати, сколько вам лет?
– Двадцать семь.
– Вы еще очень юны.
Соболева прыснула.
– Юна? Вы мне льстите.
– Позвольте с вами не согласиться. Двадцать семь лет – чудесный возраст. Вы должны им наслаждаться, наслаждаться каждой прожитой секундой. Поверьте на слово старику, время пройдет незаметно, оно безжалостно сожрет молодость, а потом примется и за старость. – Кирсанов замолчал, выдержал небольшую паузу и рассмеялся. – Простите, Яночка, по-моему, я ляпнул ерунду. Не обращайте внимания.
Яна опустила голову, ощущая на себе пристальный взгляд пенсионера.
«Почему он на меня так смотрит? – стучало в висках. – Его взгляд гипнотизирует. Почему не заказывает вино и не уходит? Почему? Почему?!»
– Я, наверное, отвлекаю вас от работы? – неожиданно резко спросил Кирсанов.
– Да нет… я…
– До скорой встречи, Яночка. Мне было очень приятно с вами пообщаться.
И не дожидаясь ее «до свидания», старик быстро покинул бар.
Яна выдохнула.
– Фу! Ну и старикан.
– С кем разговариваешь? – спросила пышногрудая шатенка Светлана, коллега Соболевой.
– Светка, мне казалось, он видит меня насквозь. Его глаза как лучи рентгена. Знаешь, даже немного страшновато было.
– Ты о ком говоришь-то?
– О старике, который похож на графа.
– О Кирсанове?
– Я не знаю его имени.
Светлана зевнула.
– Твоего графа зовут Кирсанов Максим Дмитриевич.
– А тебе откуда известно?
– Он мне сам представился на прошлой неделе. Прикинь, подошел и давай со мной лясы точить. Ля-ля-ля… ля-ля-ля – офигеть. Болтал-болтал, я думала, чокнусь от его речей. Бред всякий нес, маразматик старый. Сто пудов хотел подбить ко мне клинья.
– Да ладно.
– Не-е, ну а с чего, по-твоему, он вообще со мной заговорил?
– Просто захотел пообщаться.
Светка скривилась.
– Знаем мы таких деятелей, лапшу на уши навешают, а потом в постель потащат. К слову сказать, как только мне на сотик Витька позвонил, Кирсанов сразу насторожился. А когда услышал, что я Витьку назвала «любимый», сразу потерял ко мне интерес, взял бокал вина и смылся.
Яночка промолчала.
А в пятницу Кирсанов вновь предстал пред ее очами. Сегодня он выглядел еще респектабельней, чем обычно. Облаченный в белый костюм и с тростью в руках, Максим Дмитриевич заказал… рюмку коньяка.
– Решили изменить традиции? – улыбнулась Яна.
– Немного разнообразия мне не повредит. А вы, Яночка, сделали новую прическу. Она вам очень идет.
Соболевой пришлось отдать должное наблюдательности Кирсанова. Надо же, заметил прическу. Не каждый мужчина способен на подобный подвиг.
Максим Дмитриевич продолжал буравить Яну взглядом.
– Заранее прошу прощения за свой вопрос, но не могу не поинтересоваться. Яночка, вы замужем?
Девушка вспомнила слова, сказанные два дня назад Светланой. Неужели старик действительно подкатывает к барменшам? На вид такой почтенный, а на деле, оказывается, обыкновенный бабник. Причем бабник старый.
Разочаровавшись в «графе», Яна устало замотала головой.
– Мужа у меня нет.
– Ай-яй-яй. Не верю. Такая прелестная девушка и одна… У вас есть воздыхатель?
Яна начала выходить из себя.
– Нет у меня никаких воздыхателей.
– Вы рассердились. Не стоит, я не хотел вас обижать. – Максим Дмитриевич положил свою морщинистую ладонь на гладкую ладошку Яны и, подавшись чуть вперед, прошептал: – Не согласитесь присесть со мной за столик, Яночка?
– Что вы, нам ни в коем случае нельзя…
– Уверяю вас, с этим проблем не возникнет. Вас не накажут, даю гарантию.
– Но я…
– Не отказывайте старику.
Соболева покосилась на Светлану и, кивнув Кирсанову, пропищала:
– Я согласна.
За столиком Максим Дмитриевич начал осыпать Яну комплиментами. Но теперь Яна уже не краснела, она поняла, что старик не имеет ничего общего с тем, за кого она по ошибке его приняла.
Вяло кивая головой, девушка изредка смотрела в глаза пенсионеру.
– Яночка, вы сейчас терзаетесь одним-единственным вопросом: с какой стати этот мерзкий старикан оторвал меня от работы и заставил сесть за столик?
– Вы ошибаетесь.
– Дитя мое, я никогда не ошибаюсь. А еще я умею читать по лицам. Правда-правда. Вы во мне разочаровались и причислили меня к старым похотливым ловеласам. Так вот, смею вас заверить – вы в корне заблуждаетесь. У меня и в мыслях не было делать вам непристойные предложения. Как можно? Вы ангелоподобное существо, и мне очень приятна ваша компания. Я хотел хоть как-то скрасить себе праздник, но, очевидно, все испортил.
– А что за праздник? – От слов Кирсанова Яночка немного воспряла духом.
– Да как вам сказать, конечно, не такой уж это и праздник. Ну… в общем, у меня сегодня юбилей. Мне исполнилось семьдесят лет.
Яна ойкнула. Ей сделалось стыдно за те мысли, которые еще пять минут назад казались очевидными.
– Максим Дмитриевич, я вас поздравляю.
– Спасибо, конечно, но лично я не вижу повода для поздравлений. Я стал на год старше, как говорится, на год ближе к смерти.
– Не наговаривайте на себя, вы еще вполне… – Яна подбирала нужное слово, – крепкий мужчина.
– Из ваших уст этот комплимент звучит божественно, Яночка. Теперь вы согласитесь выпить со мной бокал вина?
Соболева кивнула.
– Ну конечно, как-никак юбилей. Я сейчас, одна нога здесь, другая там.
– Даже не думайте вставать, – Кирсанов поднялся, – я ведь не только юбиляр, но еще и джентльмен.
Последующие двадцать минут Максим Дмитриевич буквально забрасывал девушку всевозможными вопросами. Он задавал их ненавязчиво, но у Яны все равно сложилось впечатление, что она сидит на допросе у следователя.
А когда Кирсанов узнал, что Яна живет с престарелыми родителями в малогабаритной двухкомнатной квартире, он сжал кулаки и с металлическими нотками в голосе воскликнул:
– Это несправедливо! Вы похожи на Богиню, а, по сути, влачите жалкое существование.
– Такова жизнь, – философски заметила Соболева, пригубив второй бокал вина. – С тех пор как я стала работать в клубе, наше материальное положение улучшилось, но… Внезапно заболел папа.
