Виктор Пронин - Купите девочку
– Тю, дурной! Не ожидала от тебя такой пошлости... А с виду ничего так, вроде даже воспитанный. Местами, правда.
– Виноват, – Андрей был посрамлен.
– Значит, так... У меня есть для тебя что-то очень интересное, очень важное, я бы сказала, неожиданное. Просто обалдеешь. С места не сойдешь от потрясения. Я чувствую, что в твоей деятельности тебе нужен хороший, надежный помощник. Считай, что он у тебя есть.
– Он или она?
– Помощник, конечно, он, но я имею в виду себя.
– Я так и понял.
– Придешь?
– Обязательно.
– Прямо с утра, понял? К открытию. Понял?
– Буду.
– Целую! – и Валя положила трубку.
К открытию Андрей не успел.
Сначала забежал в прокуратуру, потом дожидался Пафнутьева, тот подробно разжевывал ему какое-то задание, и когда добрался наконец до фотоателье, то увидел картину, которая потрясла его больше всего за последний год.
Вместо громадного витринного стекла зиял черный провал, и оттуда тянуло едким, желтоватым дымом, видимо, горели какие-то химикалии. Мелкие осколки стекла покрывали асфальт на десяток метров вокруг, и уже по этому можно было догадаться – внутри прогремел взрыв. Судя по всему, это случилось совсем недавно – толпились люди, невдалеке стояла машина «Скорой помощи». Внутри, в том помещении, которое вчера еще было фотолабораторией, трепетали мелкие язычки пламени, в дымном полумраке смутно различались человеческие фигуры.
Не раздумывая, Андрей шагнул через подоконник внутрь. Воняло гарью, но дышать было можно, и он сделал несколько шагов, пытаясь понять, что произошло.
– Чего стоишь... Бери носилки! – услышал он какой-то злобный крик и, обернувшись, увидел, что кричал человек в белом халате, стоя у носилок. Андрей подхватил рукоятки и шагнул к выходу, снова напрямик, через подоконник. Он понимал, что идти надо к белой машине «Скорой помощи», и быстро, почти бегом, направился туда. И лишь когда поставил носилки на асфальт и обернулся, увидел, что нес Валю. Лицо ее было черным, волосы дымились, видимо, и от них мало что останется, правая рука была залита кровью, и по странному, неестественному изгибу ее он понял, что переломано предплечье. Девушка была в сознании и, увидев его, попыталась приподняться с носилок. Но у нее ничего не получилось, голова обессиленно упала на подушку. Уже теряя сознание, она протянула к нему левую руку – в ней была зажата свернутая в трубочку газета, тоже залитая кровью.
Наклонившись над девушкой, Андрей услышал, едва услышал шепотом произнесенные слова:
– Это тебе...
Два санитара подхватили носилки и быстро задвинули их в машину, захлопнули дверцу.
– Выживет? – спросил Андрей.
– Может, и выживет, но это уже не имеет значения... Калека.
Андрей проводил взглядом рванувшую с места машину и снова направился к черному провалу в доме. Совершенно потерянный, с пустым взглядом из дыма вышел фотограф. Полы халата его тлели, в руках он держал ящик, видимо, с негативами. Увидев Андрея, замер, лицо его напряглось, он пытался вспомнить, кто же стоит перед ним, наконец вспомнил.
– Принесло тебя на нашу голову, – проговорил он и прошел мимо. Поставив ящик прямо на подтаявший снег, фотограф тут же снова шагнул в черный дымящийся провал и скрылся там среди языков пламени и ядовито-желтого дыма.
Ревя мощными моторами, подъехали две красные машины. Пожарники в нескладных брезентовых куртках начали разматывать шланги. Тут же подскочил верткий милицейский «газик», из него тяжело вывалился Шаланда и, хрустя осколками стекла, решительно шагнул в дымящийся провал, словно надеясь застать там виновников происшествия. Оперативник, прибывший с ним на машине, направился к толпе в поисках свидетелей.
Проводив взглядом фотографа, который опять показался из провала с деревянным ящиком, Андрей пошел в прокуратуру. Пафнутьев выслушал его, не перебивая, не переспрашивая. Нависнув над столом плотным телом, он смотрел на Андрея устало и равнодушно, будто тот рассказывал вчерашний сон.
– Все? – спросил он, когда Андрей замолчал.
– Вроде.
– Давай сюда газету.
Осторожно вынув из кармана пропитанную кровью газету, Андрей бережно развернул ее на столе. Это было полубульварное, полурекламное издание, полное каких-то странных сведений, гороскопов, рассказов о мертвецах и снежных людях, которые в конце концов оказывались инопланетянами. Тут же выяснилось, что газета довольно старая – номер вышел месяца три назад.
– Сейчас этот листок уже не выходит... Спеклись ребята... На колдунах и мертвецах нынче больших денег не заработаешь. Серьезные фирмы в такие издания рекламы не дают. Уже месяц, как закрылись.
– Зачем-то она мне дала эту газету...
– Будешь читать ее каждый вечер перед сном, пока не обнаружишь причину, – усмехнулся Пафнутьев и вдруг замер, замолчал. – Ни фига себе, – произнес он врастяжку и ткнул пальцем в один из снимков, наполовину залитый кровью. – Видишь?
– Что? – не понял Андрей.
– Твоя красотка с обнаженной грудью.
– Точно она, – ошарашенно произнес Андрей. – Та же самая фотография.
– Интимные услуги, так это называется. Тут и телефончик есть.
Андрей вынул из кармана снимок и положил рядом с газетой. Теперь стало совершенно очевидно, что это один и тот же снимок, одного и того же человека.
– Не понимаю, – проговорил Андрей озадаченно. – Если снимок опубликован в газете, если эта газета разошлась по всему городу, то зачем было взрывать фотоателье... Ведь Валя ничего такого уж тайного и не открыла, а, Павел Николаевич?
– Открыла, – ответил Пафнутьев. – Она сказала тебе самое важное... Оказывается, за всеми этими услугами – ночными, интимными, сексуальными, назови их как хочешь, стоит фирма «Фокус»...
– Крутые ребята, – проговорил Андрей.
– Многостаночники какие-то... Торговля, ремонт квартир, интимные услуги... Так не бывает. Вернее, бывает, но только в одном случае...
– Банда?
– Похоже на то, Андрюша, похоже на то.
– Дело разрастается, Павел Николаевич.
– Да уж... Два трупа в малиновых пиджаках, рука в холодильнике, взрыв в фотоателье... Уверен, что на этом события не закончатся.
* * *Многое изменилось в жизни за последние год-два, очень многое. Стали другое есть, другое пить, сменили одежду, джинсовые штаны, которые совсем недавно сдергивали с трупов, чтобы тут же надеть на себя и отправиться на танцы, теперь пылились ненужными стопками во всех киосках. Срамные безделицы, только посмотреть на которые ездили в Париж и Амстердам, теперь навалом гнили на складах и никого не интересовали, кроме психов да семиклассников, у которых просыпалась жажда ночной жизни и половых свершений.
А сверкающие лимузины!
Государство рухнуло, наверное, только от того, что миллионы вдруг почувствовали себя обделенными и несчастными без этих лимузинов. Теперь же они, ободранные, облезлые и простреленные во многих местах, месили отечественную грязь и при ближайшем рассмотрении оказались такими же тачками, какие болтались по улицам и раньше, разве что более слабыми на наших дорогах, требующих мужества и сноровки.
Появились, правда, и машины в самом деле неплохие, с тихим ходом и большой скоростью, с затемненными стеклами и мощными моторами, с телевизорами и барами. Но одновременно возникла и какая-то напасть – почему-то они время от времени взрывались, почему-то падали с мостов, загорались сами по себе, а если им удавалось избежать всего этого, то в них обязательно обнаруживались трупы, которые неизменно оказывались хозяевами этих самых машин. Видимо, вместе с машинами в страну был завезен какой-то страшный вирус, видимо, какая-то еще не открытая зараза просочилась сквозь границы и принялась уничтожать граждан влиятельных, состоятельных и достойных. А если с их машинами ничего не случалось, то обязательно что-то случалось с ними самими – то пуля их настигала в тот самый момент, когда они своим невероятным красавицам открывали шампанское, вручив предварительно неплохое колье с камушками, билет на Канарские острова, то еще что-нибудь более заковыристое.
А еще эти надоевшие всем контрольные выстрелы в голову! Не обходилось ни одной ночи, ни одного вечера, чтобы не прозвучали опостылевшие до самых печенок контрольные выстрелы в голову. Нет чтобы бабахнуть в живот и уйти восвояси, нет чтобы перерезать горло и смыться побыстрее, нет чтобы пырнуть ножом в спину и дать деру, нет! Обязательно им требуется этот идиотский выстрел. Что делать, высокое искусство профессионалов начало проникать в самые неожиданные области человеческой деятельности.
Банковское ли дело, торговля, строительство, морские круизы или сухопутные посещения бардаков и казино, даже любовь, пусть оплаченная, пусть продажная, но все равно любовь, – так вот все это стало обязательно сопровождаться контрольными выстрелами в голову.
Да, многое изменилось в жизни горожан!
