Антон Грановский - Лицо в темной воде
– Эдуард Маркович, я чувствую себя сволочью.
– Почему?
– Потому что я… – Иван досадливо поморщился. – Черт, никогда не думал, что когда-нибудь такое скажу. Мне кажется, я ее люблю.
– Иван, – по-отечески доверительно заговорил собеседник, – не путай работу и чувства. Я заплатил тебе, чтобы ты стал близким другом Дины Борисовны, уговорил ее развестись с мужем и поддержал ее в этом нелегком решении.
Иван усмехнулся.
– Вас послушать, так вы настоящий доброхот.
– А разве не так?
– Не так. Вам нужны деньги Шуравина. И вы решили добраться до них через меня. Но что будет, если Дина пошлет меня к черту? Об этом вы не подумали?
– Не пошлет, – возразил собеседник. – Она влюблена в тебя как кошка.
– Да, но если она узнает, что я…
– Не узнает, – перебил собеседник. – Просто играй свою роль, и совсем скоро ты станешь состоятельным человеком. Тебе ведь нужны деньги, правда? Я предложил тебе хороший способ их заработать. Думай только о том, чтобы хорошо исполнить свою роль, а моральные аспекты этого дела оставь мне.
– Да уж… – Иван усмехнулся. – Вы, адвокаты, умеете оправдать любую подлость. А вы уверены, что Шуравин проиграет судебный процесс?
– Уверен. Я приложу к этому все усилия.
– А если он наймет другого адвоката?
– Не наймет. И вообще – пусть тебя это не тревожит. Лучше скажи, ты уже сделал ей предложение?
– Да, – ответил Иван хмурым голосом. И прошептал одними губами: – И от этого чувствую себя еще большим подлецом. Послушайте, я еще хотел кое о чем вас спросить.
– Спрашивай.
– Дина рассказала мне, что ее нашли в лесу. И что она жила там одна два месяца.
– Да. Правда.
– И ее родителей правда задрал медведь?
– Нет.
– Но тогда… что там случилось, на этом болоте?
– Тебе не нужно об этом знать.
– Да, но Дина…
– Двадцать два года назад я дал себе слово, что она никогда не узнает правду. А если узнает, то не по моей вине.
– Я ничего ей не расскажу. Но мне нужно это знать. Просто чтобы правильно себя вести.
Собеседник помолчал. А потом тихо проговорил:
– Ее отец убил ее мать. Зарезал грибным ножом. А потом покончил с собой.
Лицо Ивана вытянулось от изумления.
– Но… почему?
– Это произошло в уральской тайге, возле болота с ядовитыми испарениями. Посчитали, что он отравился и у него начались галлюцинации.
Иван вдруг насторожился и напряженно вслушался в тишину гостиничного номера. Ему показалось, что он слышит какие-то шорохи.
– Все, я не могу больше говорить, – прошептал он в трубку. – До связи.
Иван быстро отключил связь и слегка приоткрыл дверь ванной. В номере было тихо. Он вышел из ванной, на цыпочках прошел в комнату, сунул мобильник в карман джинсов и забрался под одеяло.
Дина Васильева тихо посапывала во сне. Иван минут пять поворочался, а потом тоже уснул – крепким сном молодого, здорового мужчины.
15
Скрипач сидел за своим столиком, поглядывал на сцену, по которой расхаживали полуголые красотки, и потягивал джин. Мертвенно-бледный, с абсолютно лысой головой, черными усиками и кривоватой холодной усмешкой, от которой у его врагов наверняка стыла кровь в жилах, он сидел, откинувшись в кресле, глазел на собравшуюся публику и ухмылялся с видом аристократа, попавшего на вечеринку к черни. Словно все ему тут были должны.
«Странный тип, – думал Шуравин, глядя на Скрипача. – Неприятный».
Шуравин подошел к его столику и сел на неудобный стул.
– Здравствуйте, – сказал Руслан Маратович, усиленно соображая, с чего лучше всего начать разговор.
– Привет-привет. – Скрипач усмехнулся и посмотрел на сцену. – Ничего девочки, да?
– Да, – ответил Шуравин, – ничего.
– Как поживает Дина Борисовна? – поинтересовался Скрипач.
– Дина Борисовна? – Руслан Маратович пожал плечами. – Не знаю. Мы разводимся.
– Да, я что-то про это слышал, – кивнул Скрипач.
«Тогда какого черта спрашиваешь?» – подумал Шуравин. А вслух произнес:
– Неудивительно. Об этом сейчас пишут все газеты.
Скрипач взял со стола пачку сигарет, распечатал ее, вытащил одну сигарету и, пристально разглядывая ее, проговорил:
– Красивая женщина.
– Кто? – не сразу понял Руслан Маратович.
– Ваша жена, – сказал Скрипач. Он сунул сигарету в уголок рта, и она, как дирижерская палочка, задвигалась в такт его словам: – Значит, вы разводитесь?
Руслан Маратович неохотно кивнул:
– Да.
– Как можно было упустить такую женщину?
В черных маленьких глазках Шуравина вспыхнул холодный жестокий огонек.
– Простите, – извинился Скрипач. – Я лезу не в свое дело. Итак, выкладывайте.
– Выкладывать?
Скрипач кивнул:
– Да. Выкладывайте, что вас ко мне привело?
– Я… – начал было Шуравин и осекся. Он совершенно не знал, как делаются такие дела. Что нужно говорить? С чего начать? Да и вообще – по адресу ли он обращается? Шуравин много слышал про Скрипача, много такого, от чего у нормального человека волосы становятся дыбом. Но вдруг все эти рассказы – лишь пустые выдумки?
– Дело, собственно, вот в чем… – с трудом начал Руслан Маратович. – Я бы хотел… То есть мне вас рекомендовали как… Черт, в общем, мне рекомендовали вас как человека, который помогает людям решать проблемы.
– Меня вам порекомендовала Инга Александровна, верно?
– Верно.
– Интересная женщина. Я бы даже сказал – таинственная. Так какую проблему вы собираетесь решить с моей помощью? Речь пойдет о вашей жене, верно?
– Верно, – ответил Шуравин.
– Вы хотите, чтобы я ее убил?
Шуравин оцепенел. Он не мог выговорить ни слова. Скрипач посмотрел на Руслана Маратовича и насмешливо прищурился:
– Вы и в самом деле думаете, что я занимаюсь такими делами?
– Если бы я так не думал, я бы к вам не обратился, – выпалил Шуравин.
– В ваших словах есть резон, – согласился Скрипач. Он выпустил колечко сигаретного дыма и задумчиво посмотрел на то, как оно расплывается в воздухе. – Допустим… – сказал он. – Допустим, что я соглашусь. Как вы себе это представляете?
– Как угодно, – ответил Шуравин. – Главное, чтобы я был вне подозрений. Лучше всего, если это будет несчастный случай.
– И о какой сумме может идет речь? – спокойно уточнил Скрипач.
– Тридцать тысяч долларов.
Скрипач прикинул что-то в голове, кивнул и произнес:
– Эта сумма меня устраивает. В качестве аванса. Эти деньги я возьму сразу, остальные семьдесят тысяч – сразу после того, как работа будет сделана.
– Это грабеж, – тихо проговорил Шуравин.
– Если Дина Борисовна подаст на вас в суд, вы потеряете в десятки раз больше.
Некоторое время они сидели молча, разглядывая друг друга. Наконец Руслан Маратович сдавленно сказал:
– Хорошо. Вы получите эти деньги. Но есть еще одна просьба.
– Излагайте.
– У Дины появился друг… – Шуравин побагровел и поморщился. – Вернее сказать – любовник. Я хочу, чтобы он… В общем, чтобы ему не поздоровилось.
– Вы хотите, чтобы с ним тоже произошел несчастный случай? – невозмутимо уточнил Скрипач.
– Это решать вам. Я просто хочу, чтобы он перестал крутиться рядом с Диной.
– Кто он?
– Иван Лагутин. Музыкант-неудачник, который решил поживиться за счет моей жены. Молокосос, мальчишка.
Скрипач несколько секунд обдумывал слова Шуравина, после чего произнес:
– Хорошо. Я поговорю с этим альфонсом. Считайте это бонусом. А теперь давайте обговорим детали нашего мероприятия.
16
Ночью Шуравин опять не мог уснуть. В комнате было холодно, не помогал даже мерно гудящий, нагоняющий тепло кондиционер.
Руслан Маратович взял с тумбочки «Плейбой» и принялся рассеянно его пролистывать. В журнале было полно красоток с силиконовыми грудями и фальшивыми улыбками, но почему-то сейчас Шуравину было тошно на них смотреть. Он поморщился и швырнул журнал обратно на тумбочку. Потом поглядел в окно и нахмурился. Луна показалась ему похожей на человеческий череп.
– Чертовщина какая-то, – пробормотал Шуравин и пригладил пальцем дернувшееся веко.
Он закрыл глаза и попытался успокоиться. И вдруг увидел перед собой, прямо под плотно зажмуренными веками, лицо Дины – бледное, задумчивое, серьезное. Про такие лица говорят – «не от мира сего». «Теперь оно и в самом деле – не от мира сего», – подумал Руслан Маратович и, превозмогая страх и тревогу, растянул губы в усмешку, словно специально подбадривал себя собственной злобой и желчностью.
Затем он открыл глаза. Желтый череп луны по-прежнему мрачно ухмылялся за окном.
– Видит бог, я этого не хотел, – тихо проговорил Шуравин. – Она сама во всем виновата. Сама.
* * *Дина и Иван не выходили из гостиницы уже больше суток. Больше суток они занимались любовью, с перерывами на обед и сон, и Дине оставалось лишь изумляться тому, каким неутомимым любовником оказался Иван. Вот и сейчас она лежала в постели утомленная, с воспаленными от поцелуев губами и приятной тяжестью внизу живота, а Иван сидел на полу, голый, с гитарой в руках и как ни в чем не бывало перебирал струны.
