Анна и Сергей Литвиновы - Несвятое семейство
Хотя не выглядит она расстроенной или убитой. Скорее – сосредоточенной и деловой.
А сегодня за ужином объявила:
– Помните, я говорила, что мне ваша помощь потребуется?
– Мы всегда к вашим услугам, мэм! – галантно отозвался Стив.
А она деловито, будто крестная мамаша какая-то, изрекла:
– Мне нужно, чтобы вы оба… познакомились с одной девушкой.
– С какой целью? – серьезно вопросил американец.
– Она утратила веру в себя, – грустно отозвалась маман. – Я хочу, чтобы вы помогли ей понять: все хорошо, жизнь не кончилась.
– Какая-нибудь очередная дочка твоей подружки? Одинокая ботаничка очкастая? – ощетинился Сашка. – Вся из себя правильная?
– Не угадал! – покачала головою маман. – Очков она не носит и вообще… – замялась, – девица продвинутая. По крайней мере, выглядит так. Курит, волосы в ярко-морковный цвет покрасила. Одевается, м-мм… слишком ярко.
– А в чем здесь твой интерес? – потребовал сын. – Зачем тебе какую-то шала… то есть, пардон, суфражистку спасать?
– Ничего не могу объяснить, – отрезала мама. – Считайте, что участвуете в соревновании. По пик-апу. Ваше дело – познакомиться с ней и уговорить, чтобы с вами в кино сходила. Поп-корн, анекдоты, обязательно комплименты. Потом – проводите домой. И руки не распускать, даже если она сама будет вас провоцировать. Распрощались – свободны. Телефончик можете не просить.
Саша растерянно взглянул на Стива, пробормотал:
– Ты что-нибудь понимаешь?
– Not at all![5] – отозвался друг. И жизнерадостно добавил: – Но разве Тому Крузу всегда объясняют, в чем заключается суть его миссии? Приказ дан, и его следует выполнять!
Но Сашка не был готов сдаться столь легко. Коварно прищурился на мамулю:
– А что взамен?
– Вот вам три тысячи, – щедро шлепнула деньги на стол родительница. – На кино, чипсы, сдачу оставьте себе.
– Нет уж, – продолжал упрямиться Сашка, – представительские расходы – это само собой. Нам еще премия нужна. Например… – его осенило, – ты сыграешь с нами в блэк-джек!
– Вы умеете?! – Стив взглянул на маму, просто как на богиню.
– Обыграет тебя на раз! – заверил Сашка.
– Тогда я готов даже баллады петь этой вашей девице с красными волосами! – твердо отозвался американец.
…И уже на следующий день приятели отправились «на задание», караулить загадочную девицу.
Мама снабдила их фотографией, очень шпионской (красноволосая, с мрачным лицом, курила и явно не ведала, что ее снимают).
– Крокодилина, – пригвоздил Сашка.
А Стив (хотя всячески принижал курящих девчонок) задумчиво произнес:
– Да, не красотка. Но у нее такие грустные глаза…
– Вы, американцы, любите всех спасать. Лучше – весь мир. Лавры Брюса Уиллиса стучат в ваше сердце, – поддел русский друг. Но так как френд не ответил, добавил серьезно, даже задумчиво: – Никак понять не могу: мамке-то это зачем?
– Возможно, это дочка ее друзей? – предположил Стив. – Попала в плохую компанию, и твоя мама хочет, чтобы мы на нее положительно повлияли?
– Да у мамашки подружек – раз, два, и обчелся. И со всеми их дочками она меня уже знакомила. Точнее, пыталась. Все на одно лицо и ей самой под стать: нудные, правильные. Нет, тут другое. Но что?..
И у девицы не спросишь – мама категорически запретила. «Вы просто встретили ее на улице. Случайно. Понятно? Ошарашены, околдованы и умоляете составить вам компанию. Все».
– Саша, но зачем тебе обязательно надо докапываться до сути? – упрекнул Стив. – Мы ведь не делаем ничего противозаконного. Выполняем просьбу. Ведем девочку в кино – в ответ получаем блэк-джек. По-моему, во всех отношениях выгодная сделка.
– Ты еще попробуй, подцепи ее, – скривился Сашка. – Я такую породу знаю. Скажет: «Отвали, детский сад», и весь разговор.
…И как в воду глядел.
Девица – поймали ее у подъезда – взглянула на них насмешливо. Выдохнула в лицо невкусный дым, процедила:
– Гуляйте, мальчики.
Сашка сразу нахмурился. Стив, наоборот, улыбнулся во все свои тридцать два американских:
– What’s that?
– Ой, ну давайте тут еще попридуриваемся! – поморщилась девушка.
– Не разбираешься в людях! – поддел Сашка. – Он реально американец. Из Калифорнии.
Девица взглянула насмешливо. Прищурилась – и вдруг выстрелила английской фразой. Акцент – жуть, Сашка вообще ничего не понял. Зато Стив просиял, ответил. Что-то про Голливуд.
– Ну, убедилась? – насмешливо произнес Александр. – Давай, говори, what’s your name и в какое кино пойти хочешь.
– В кино-о? – кисло протянула красноволосая. И окинула Стива похотливым, очень взрослым взглядом: – Отстой! Давайте, вон, лучше в парк – и по пивасику, для разминки.
– She wants beer[6], – перевел для приятеля Сашка.
Прежде американец стойко переносил соблазны, но сейчас его глаза загорелись:
– А мне продадут?
– Вам, может, и нет, – заверила девица. – А мне – без проблем. Ну, чего? Пошли, потусим?
Новую сигарету закурила, подхватила Стива под ручку, прижалась – очень демонстративно – пухленькой грудкой.
«Вот это у мамули знакомые!» – мелькнуло в голове у Сашки.
Законопослушный Стив занервничал, но отстраняться от девчонки не стал. А та его по щеке погладила (ногти, фу, короткие и крашенные в черный цвет), пропела:
– My name is Helen.
Сашка ждал, что Стив покраснеет, но тот лишь мягко убрал руку девушки от своего лица. Осторожно взял ее ладошку, поцеловал.
У Ленки-Хелен аж челюсть отвисла – похоже, не приучена к галантному обращению.
А Стив будто не заметил, что девушка смутилась. Весело молвил:
– Я никогда не пробовал русского пива.
– А другое пробовал? – пробурчал Саня по-русски.
– Чего? – переспросил земляк Шварценеггера.
– Я говорю: самое время начать!
* * *Наши дни
Полуянов порой, даже когда карьера шла в гору, воображал: интересно, а как он будет уходить из «Молодежных вестей»? Не век же ему здесь сидеть? Нет, есть, конечно, коллеги – как Ярослав Кириллович Голованов покойный, как Песков Василий Михайлович, к счастью, здравствующий, каждый из которых всю свою жизнь в «Комсомолке» просидел. Но Дима тем не менее все равно не хотел бы в «Молвестях» состариться и на пенсию выйти. Однако о том, что будет делать дальше, когда перерастет газету, со всей определенностью пока не задумывался. То мечтал о телевизионной карьере – как у однокурсника Малахова. То о том, как напишет роман века, как тезка его и тоже однокашник Быков. Или что его в «Тайм» работать пригласят… Но вот что придется ему уходить так – бесславно, как сейчас, не думал ни разу.
Позорно, чего уж там говорить, он уходил!
Дима написал в своем кабинетике заявление, сложил его пополам, чтобы по пути никто из коллег не заглянул, и пошел к секретарше главного Марине Максимовне. Она, конечно, в заяву сразу свой носик любопытненький сунет – ну, да от хороших секретарш тайн в конторе все равно не бывает (и быть не может, и даже пытаться скрыть что-то бессмысленно).
Дима вежливо, без обычных подгребочек-смефуечков, попросил:
– Передайте, пожалуйста, Анатолию Степановичу, только не распространяйтесь, пока суд да дело, никому, ладно?
Вернулся в свой кабинетик. Вещи собирать не стал, и коньяк допивать тоже. Все равно, если суждено уйти из конторы, надо будет проставляться. Хотя и надежда еще теплилась: вдруг остановят? Вдруг главный заявление не подпишет, уговорит? Как бывало уже, честно сказать, пару раз. Когда его после написания заявы в командировку в Лондон послали. Но сейчас!.. Какие такие Степаныч взамен может посулы выкатить, что Дима передумает уходить? И так в последние годы он работает в совершенно особенных условиях наибольшего благоприятствования.
Девяносто процентов газеты спецкору завидовало. У многих журналеров в контрактах записано было, к примеру: сдавать ЕЖЕДНЕВНО по две информационные заметки и еще на полстраницы разных других обязанностей. У Димы значилось коротко: готовить очерки и репортажи в рубрику «Расследование ведет спецкор». И точка. Ничего больше. Даже сроков, когда сдавать, и каких объемов, и сколько знаков в месяц, – ничего нет.
Единственная привилегия, какой у Полуянова еще до сих пор не бывало, – обязательство главного печатать каждую строчку, которую он напишет. Но такие гарантии не даст ему ни один главнюга в мире, о Степаныче и говорить нечего.
Тем более в ситуации, которая сложилась нынче в государстве. К державе надо предъявлять все претензии, а вовсе не к родной редакции.
Дима закрыл дверь кабинетика и, не останавливаемый никем, пошел в одиночестве в сторону лифта.
Да, прощание выходило грустным.
* * *Рома Черепанов считал себя везунчиком. Когда приехал в Москву из провинциального Малинова, разве мог надеяться, что пройдет всего несколько лет, и он окажется при столичной квартире, при киношных ролях, пусть даже небольших? А чего стоила кормушка – вести корпоративы! Кое-кто из коллег переживал, что не получает за вечер по тридцать тысяч зеленых, как Ваня Ургант. Но Рома не хамел, считал – и скромной тысчонке надо радоваться. Тоже неплохо – за несколько часов непыльной работы.
