Наталья Александрова - Неизвестный шедевр Рембрандта
– Черт, только этого мне не хватало! Теперь возись с ней! – пробормотала Галина и завертела головой.
По другую сторону стойки тут же появился Стасик. На лице его было искреннее сочувствие.
– Отлично повеселились! – пробормотала Галина. – Пообщались с подругами! Одну муж со скандалом увез домой, а вторая нализалась, как свинья. Что мне теперь с ней делать?
– Ничего, – проговорил бармен. – Я совсем скоро сменяюсь. Отвезу ее домой.
– Домой? – переспросила Галина. – К ней домой?
– К ней, к ней! – Бармен прямо взглянул в глаза Галине. – Я знаю, куда ехать! Был я уже у нее!
– Ну Геля! Ну Широкова! – невольно восхитилась Галина. – Только что приехала из Москвы – и уже все успела!
– Не переживай, – заверил ее Стасик. – Довезу ее в лучшем виде! Все с ней будет в порядке!
– Я надеюсь. – Галина строго взглянула на него. – Только вот еще: она очень хотела ехать на своей машине. Не знаю почему, не хотела оставлять ее здесь.
– Да нет проблем. – Бармен пожал плечами. – Мне еще и лучше… бензин не нужно расходовать…
Он отошел к другому концу стойки, чтобы обслужить двух подвыпивших финнов.
Галина предалась невеселым раздумьям.
Вечер с подругами явно не удался. Розу увез муж, Геля напилась и болтала какую-то ерунду. Вот интересно – она несколько раз кого-то упоминала, кажется, управляющего Сергея Михайловича. Но откуда она его вообще знает? Где они могли познакомиться?
Галина взглянула на подругу. Проще всего было спросить это у нее, но Геля спала как младенец, уткнувшись лицом в барную стойку, и время от времени что-то сонно бормотала.
Нет, сейчас от нее ничего не добьешься…
Стасик закончил работать, переоделся и подошел к ним.
– Ну что, поехали…
Вдвоем они подхватили Гелю под руки и повели на улицу. Широкова что-то сонно бормотала и послушно переступала ногами, как большая кукла-марионетка.
Галина нашла в ее сумочке ключи от машины, открыла дверь, помогла Стасику усадить Ангелину на пассажирское сиденье.
– Там-то ты с ней управишься? – спросила его напоследок. – Сумеешь довести до квартиры?
– Обижаешь! – усмехнулся парень. – Я ведь все-таки бармен, обращаться с пьяными умею, что с мужчинами, что с женщинами! Не волнуйся, все будет хорошо!
– Ну, спасибо тебе! И извини, что так вышло!
– Да не извиняйся, ты тут ни при чем!
Галина отвернулась и пошла обратно к ресторану, чтобы оттуда вызвать такси.
Она подошла к крыльцу и открыла стеклянную дверь, как вдруг в этой двери отразилась ослепительная вспышка.
Галина удивленно остановилась – и тут у нее за спиной оглушительно прогрохотало.
На какое-то мгновение она оглохла. Затем пришла в себя, обернулась – и увидела на ресторанной стоянке пылающую, искореженную груду металла.
Какое-то время Галина ничего не понимала, она стояла у дверей ресторана, оглушенная, оцепеневшая, растерянная, пытаясь осознать, что только что произошло. А потом до нее дошел очевидный факт: минуту назад эта пылающая груда была автомобилем, машиной.
Машиной Гели Широковой.
И там, внутри этой пылающей груды, внутри этого огненного ада, была сама Геля и бармен Стасик.
А полторы минуты назад сама Галина стояла рядом с этой машиной, прощаясь со Стасиком. И он заверял ее, что можно не волноваться, что все будет хорошо…
Она стояла, неподвижная, как муха в янтаре. Все внешние звуки, все ощущения медленно доходили до нее, как сквозь толстое стекло или толстый слой воды.
Потом это стекло раскололось, Галина преодолела оцепенение, бросилась к горящей машине, но на полпути осознала, что ничего уже нельзя сделать, ничего нельзя исправить, ничем нельзя помочь, что там уже нет никого, никого живого.
Вокруг нее появились другие люди, одни кричали, махали руками, другие звонили по телефону, о чем-то ее спрашивали.
Наконец к ресторану с завыванием сирены подъехала сверкающая пожарная машина, огонь залили. Чуть позже появилась машина «Скорой помощи», затем – полиция.
Галину снова и снова расспрашивали – кто она такая, что видела, что знает.
Особенно настойчивым был высокий, хмурый человек в длинном пальто.
Галина назвала себя, назвала Гелю, но говорила с трудом, медленно и неразборчиво. К ней подошел врач из «Скорой», послушал пульс, заглянул в зрачки, что-то сказал полицейским.
Наконец ее отпустили, вызвали для нее такси.
Она села в подъехавшую машину, откинулась на сиденье, закрыла глаза. И тут же перед ее глазами встала эта ужасная картина – пылающая груда развороченного металла…
Такси остановилось у дома.
Навстречу с крыльца сбежала Анфиса, подлетела, суетливая и озабоченная:
– Что с вами, Галиночка Леонидовна? Что случилось? На вас буквально лица нет! И платьице все запачкано, и пахнет дымом и еще будто шашлыками…
– Замолчи! – крикнула Галина, осознав, что пахнет от нее горелой человеческой плотью. – Заткнись сейчас же! – Она закрыла ладонями уши, чтобы ничего не слышать.
Анфиса отступила с испугом.
Галина шла к дому, неуверенно оглядываясь по сторонам.
Где-то сбоку мелькнул Сергей Михайлович, она хотела что-то ему сказать, о чем-то его спросить, но тут же забыла, о чем. Подбежала мама, что-то говорила, но Галина видела только ее раскрытый рот и не слышала слов.
С помощью Анфисы она кое-как дошла до своей комнаты, с помощью Анфисы разделась, легла в постель и провалилась в тяжелый, душный, вязкий сон.
Ей снился древний замок на берегу моря, валы, бьющиеся о скалы у его подножья, и призрак могучего воина, медленно и величественно шествующий по подъемному мосту…
Утро было ясным и солнечным, какие редко выпадают осенью в наших местах.
Галина долго стояла под душем, потом спустилась к завтраку.
Матери снова не было, Галина одна сидела за длинным столом.
Анфиса суетилась вокруг нее, подкладывала на тарелку то одно, то другое, и все время что-то порывалась сказать. Галина думала, что не сможет проглотить ни кусочка, однако отчего-то съела плотный завтрак и почувствовала себя бодрее.
Наконец, когда Галина допивала кофе, Анфиса сообщила:
– Вас тут с утра полицейский дожидается. Наверное, насчет вчерашнего. Неприятный такой человек. Всюду нос сует, выспрашивает, вынюхивает. Я ему сказала, что вы плохо себя чувствуете, просила в другой раз приехать, но он ни в какую. Тогда я ему велела обождать, пока вы не встанете. Так поговорите с ним, или как?
– Поговорю. – Галина помрачнела. – Зачем откладывать… все равно придется это сделать.
– Он в нижнем салоне…
Нижний салон был большой, длинной и довольно мрачной комнатой, в которой отец развесил картины. С тех пор как разбогател, он покупал работы немецких экспрессионистов – довольно необычное хобби для русского миллионера. Коллеги и знакомые отца предпочитали приобретать простую, жизнерадостную, реалистичную живопись, передвижников к примеру.
Побывав в Швейцарии, Галина смогла оценить вкус отца: в его коллекции были работы первоклассных художников, достойные хорошего музея, – Эмиля Нольде, Отто Мюллера, Пауля Клее, даже один холст раннего Кандинского.
Но мрачные, нервные полотна экспрессионистов в и без того мрачной обстановке дома действовали на всех угнетающе, и поэтому мало кто, кроме отца, заходил в этот салон.
Наверное, потому Анфиса и отправила туда полицейского – чтобы испортить тому настроение, поставить на место.
Спускаясь по лестнице, Галина снова прокручивала в голове вчерашние события, думала, о чем ее станут спрашивать. Накануне она была в шоке и поэтому плохо восприняла ужасное происшествие, и только теперь до нее по-настоящему дошло, что случилось.
Ее старая подруга погибла страшной смертью, и сама она только чудом избежала гибели… Вот именно: если бы она села в машину вместе с Гелей, сейчас от нее осталась бы куча горелой плоти. И больше ничего. Господи, на какой тонкой ниточке держится жизнь!
Галина вошла в салон и увидела крупного высокого мужчину в длинном темном пальто, который пристально разглядывал какой-то пейзаж. Она вспомнила, что этот человек и вчера разговаривал с ней возле ресторана, задавал какие-то вопросы…
– Странные у вас картины, – проговорил полицейский вместо приветствия. – Депрессивные какие-то.
– Это мой отец собирал, – ответила Галина, как будто оправдываясь, и тут же опомнилась, рассердившись на назойливого полицейского. – Вы что – пришли о живописи разговаривать?
– Нет… – Ей удалось его смутить и поставить на место. – Извините… капитан Ушинский.
– Вам бы с такой фамилией не в полицию, а в школу! – не удержалась Галина.
– Я детей боюсь… – вздохнул капитан.
– А взрослых, значит, не боитесь?
– Взрослых – меньше, – коротко ответил он.
– Взрослые разные бывают…
Он посмотрел на нее внимательно, и на миг в глазах его отразилась она вся – богатая балованная девка, уверенная в том, что ей принадлежит весь мир и что все вокруг крутится только возле нее и для нее. Богатые бабы все стервы по определению, а эта еще и красивая. Холеная, в общем, сразу видно, что в деньгах купается.
