Андрей Константинов - Гоблины. Пиррова победа
Харлампиев посмотрел на Гая с плохо скрываемой брезгливостью:
— Ну вот, теперь узнаю настоящего Севу Гая. А то заладил: «отец родной», «души прекрасные порывы»… Ладно, хорош кукситься. Всё правильно, Севочка, дело надо делать. У нас ведь всё одно как в армии: Литва сидит, а служба идет. — Он достал мобильник, отыскал в трубке номер и переписал его на салфетку. — Держи. По этому номеру найдешь Зечу, обрисуешь проблему. Он поможет.
Гай горделиво расправил и без того могучие плечи.
— На хрен мне Зеча? Я и сам справлюсь.
— Заткнись и делай как велено! Зеча — профи! К тому же у него свой человек в ментовке как раз на теме Анзорика плотно сидит. Без ментов такое дело не подымешь. Ясно?
— Ясно.
— Понадобятся предварительные расходы — звони. Если… — Харлампиев усмехнулся, — если сам не сдюжишь. А сейчас — всё, Сева, ступай. Сделаешь хорошо — почет тебе и уважуха. Но если накосорезишь — извини, помогать не станем. Потому как никто тебя за язык не тянул: взялся за гуж — не говори «да уж».
— Мерси за доверие, Саныч. Всё будет в ажуре, Сева за базар отвечает!..
* * *— …Теперь куда, Сан Саныч? В Ольгино? — почтительно осведомился подошедший телохранитель.
— Да, Костя. Сейчас поедем. Вот только жвахну еще чутка, на дорожку. — Харлампиев ослабил узел галстука, плеснул себе на два пальца шведского пойла, залпом выпил и, провожая взглядом фигуру удаляющегося молодого, да раннего, пробормотал вполголоса: — Интересное, между прочим, решение… Вот только решатель — херовый…
ГЛАВА ВТОРАЯ
БИП-БИП! ЛУНОХОД-1!
Санкт-Петербург,
31 августа 2009 года,
понедельник, 07:14 мск
На автопилоте проглоченные Мешком перед пьяным сном две таблетки цитрамона оказались весьма кстати. Так что, проснувшись довольно рано, он ощутил себя если и не бодрячком, то, по крайней мере, более-менее живым. Стараясь не шуметь, Андрей скоренько собрался и тайком выскочил из квартиры, опасаясь предсказуемых утренних разборок с супругой. К тому же ему еще следовало забрать брошенную на площади Восстания машину. Словом, Мешечко так и остался пребывать в неведении относительно того, что его благоверная вернулась домой только в пятом часу утра. И это еще большой вопрос — кто и кому должен был устраивать сегодня допрос с пристрастием?…
…В эту, относительно раннюю, утреннюю пору в оперской тусовались уже два человека — Тарас и Вучетич. Первому сие полагалось по статусу дежурного, а второй и вовсе ночевал в конторе. Как донесла позднее агентура, по возвращении с кладбища Виталий с Холиным сначала слегка добавили в шалмане на Московском проспекте, а потом, в целях экономии, переместились в конспиративную квартиру. Где керосинили до глубокой ночи. А после, запоздало сообразив, что мосты безнадежно разведены, улеглись вповалку в комнате отдыха. Причем Виталий оказался в более выигрышном положении: в отличие от него, Холину пришлось подниматься в половине восьмого и своим ходом тащиться на Благодатную — заступать на охрану тела господина Гурцелая. И единственным светлым пятном во всем этом «ужасе нечеловеческом» служил тот факт, что сегодня в напарники Грише жребием графика была определена Ольга.
Когда Андрей вошел в оперскую, контачащий в «Вконтакте» Шевченко пугливым жестом попытался свернуть свою любовную переписку. При этом он столь поспешно и резко рванул правой рукой «мышку», что локтем свалил на пол карандашницу. В которой почему-то хранились жетончики для метро. Естественно, раскатившиеся по всей комнате.
— Тарас, похоже, у тебя выработался условный рефлекс на мое появление. Что, опять? Меня девки полюбили не за лапоть между ног?
— …А за то, что на мобиле у меня виброзвонок, — с выражением докончил литературное произведение малой формы Вучетич, в данный момент развалившийся на оперском диване.
— Да я это… Я тут, короче… Отчет по Гирде…
— Само-собой, — усмехнулся Мешок. — Чем еще с самого утра может заниматься дежурный по подразделению? Исключительно отчетами. Кстати, давай, отчитайся-ка мне по вчерашним прогулкам Гурцелая. — Андрей заметил на столе стопочку газет. — Свежие?
— Ага. С пылу с жару.
Мешечко по-хозяйски сгреб пачку, согнал с дивана не по чину разлегшегося Вучетича и с ногами завалился сам.
— Докладываю по вчерашнему, — делово начал Тарас. — В 12:00 на стрему возле адреса Гурцелая вышла смена Шевченко-Лоскутков. Старший — ваш покорный слуга. Который, заметьте, после вчерашних полусуточных мытарств каким-то животным был поставлен на сегодня в график суточных дежурств по отделу. В нарушение всех мыслимых и немыслимых КЗоТов!
— Суточные дежурства на месяц вперед расписывает Олег Семенович. Рекомендую воспользоваться его персональной книгой жалоб, предложений и доносов.
— Ага! А он же сам меня потом этой книгой и попользует.
— Откуда такой оголтелый пессимизм? Помнится, одно время вы с Кульчицким такие хороводы водили. Сойдясь во взглядах на наглядную агитацию.
— Любовь прошла — завяли помидоры.
— Чего так?
Шевченко пробурчал в ответ нечто нечленораздельное с легкими вкраплениями площадно-бранного.
— Они с Олегом Семеновичем поссорились на почве несовпадения литературных вкусов, — весело наябедничал Виталий.
— Ну-ка, ну-ка! — заинтересовался Мешок. — Вот с этого места поподробнее! Чегой-то я упустил за эту зажигательную историю.
— Да кончайте уже! Вам только бы глумиться над человеком! — недовольно отмахнулся Тарас. — Короче, докладываю дальше по Гурцелая. В 14:30 объект вышел из дома…
— Погоди-погоди… В конце концов я обязан знать про текущее состояние морально-психологического здоровья во вверенном мне коллективе. Виталя, так чего там за литературная терка такая?
— Да просто Олег Семенович поручил нашему поэту-песеннику написать торжественную оду на грядущий юбилей Управления кадров, сиречь Управления по работе с личным составом, — охотно взялся рассказывать Вучетич. — А Тарасик в поисках вдохновения дотянул до последнего, а потом взял — да и выдал экспромтом. Да так выдал, что Кульчицкого по прочтении чуть кондратий не хватил.
— Потому что я — художник, а не шрифтовик!
По капризному выражению лица Шевченко было видно, что затронутая тема ему крайне неприятна.
— Сам текст-то для потомков сохранили?
— Увы, мон шер. Может, конечно, у Кульчицкого именной экземпляр и остался. А вот свой файл наш непризнанный гений сразу заделитил. Так же как некогда поступил его земляк, спалив в топке второй том «Мертвых душ».
— Жаль. За всей этой суетой порой так хочется прикоснуться к прекрасному.
— Правда, кое-что я все-таки успел запомнить, — окончательно сдал приятеля с потрохами Вучетич. — Но только самые первые строчки.
— Зачти, дружище! — буквально взмолился Мешок.
— Без проблем. Наслаждайся, — кивнул Виталий и распевным речитативом начал декламировать:
В религии есть падры. А в бандах — паханы. У нас же в Главке — Кадры. Они решать должны: кто нет, а кто достоин в милиции служить. Руководитель Борин — мастак руководить…[6]
Андрей хохотал как ненормальный. Хохотал так, что в сменяющихся один за другим приступах смеха едва не упал с дивана. Резко заболела похмельная голова, но Мешок продолжал ржать как полоумный и никак не мог остановиться. Шевченко тем временем наградил Виталия взглядом, исполненным такой ядовитой злобы, что тот счел за лучшее замолчать и не цитировать далее остальное.
— Андрей Иванович, вы закончили свою истерику? — ледяным тоном осведомился Тарас. — Я могу продолжать доклад?
— Будь так любезен, дружок! — стиснув зубы, сотворил над собой усилие Мешок.
— Итак: в 14:30 объект вышел из дома и в нашем сопровождении проследовал в уже известный офис фирмы «Кредо», что на Большой Зелениной. Где пробыл вплоть до 16:15. Выехав из офиса, в 16:30 он подобрал у станции метро «Горьковская» Вику и вместе с нею доехал до «Шаровни». Там они в течение двух с небольшим часов развлекались игрой в боулинг. После «Шаровни» отправились в опять-таки известный нам фитнес-центр «Владимирского пассажа». Здесь около двадцати минут занимались на тренажерах, после чего клиент с телочкой уединились в сауне, где пробыли вплоть до 21:15.
— Чего-то они слишком быстро управились! — вслух прикинул Вучетич.
— После сауны выдвинулись в «Корова-бар», что на Итальянской улице. Там клиент схомячил стейк и выпил два алкогольных коктейля.
— А барышня?
— Тоже стейк, только с кровью.
— Может, она вампирша? — снова прокомментировал Виталий.
— Учитывая, что Гурцелая — тот еще упырь, не исключено, — невозмутимо согласился Андрей. Во время обстоятельного доклада Шевченко он бегло пролистывал газеты, отбрасывая их, по мере ознакомления, на пол. Дольше других он задержался на изучении свежего номере «Явки с повинной».
