Тайна ордена Еретиков - Владимир Владимирович Голубченко
– Руки вверх, быстро! – внезапно голос казалось собранной Софии дрогнул и последние слова сорвались с ее уст буквально писком.
Впрочем, для историка, это не имело никакого значения. Иван прекрасно понимал, как сильно все его действия ранили девушку, и он понимал, никакие оправдания не имеют смысла. В глубине души профессор предполагал, что единственной причиной для воровки сохранить ему жизнь, расправившись с Лебелетье, остается желание лично поквитаться с ним.
Еще несколько мгновений назад, когда Иван увидел, как по грязной одежде старика, растеклись алые пятна крови, он совсем не испытал облегчения. Напротив, продолжая удерживать свое тело в напряжении, профессор тотчас отбросил опустошенную «Беретту» в сторону и стал смиренно ожидать команды от бывшего союзника…
– Есть хотя бы одна причина, по которой я не должна отправить тебя вслед за ним? – голос девушки раздался прямо за спиной Ивана и спустя короткий миг он ощутил резкую боль, вызванную миниатюрным ботинком, умело направленным в его затылок.
Глава 104
Убар (Атландита Песков), Царство Аддитов
22 сентября 2021 года, 15:50
– Вставай! – несмотря на прилагаемые усилия, с каждым новым криком, в голосе воровки все отчётливее играли нотки истерики, что, впрочем, нисколько не мешало, осыпать Ивана градом резких тычков: – Вставай, расскажи мне еще раз, как ты устроил все это, погубил столько жизней, чтобы поквитаться с ним!
– Мне нечего тебе сказать! – прежде стойко перенёсший не один десяток ударов, наконец выгадав наилучший момент профессор вскочил в полный рост и отшатнувшись назад внезапно взревел во всю глотку. За все время путешествия Иван прежде не позволял себе подобных эмоциональных выступлении.
– Ты сама знаешь, что я не собирался тебя… – срывающимся голосом продолжил Иван, коротко махнув в сторону Питера: – Все должно было закончиться раньше…
– Ты мог закончить свою вендетту еще в Европе, – заметно снизив напор, очевидно удивившись столь несвойственным поведением парировала София.
– Для него это не значило бы ничего! – к своему собственному удивлению Иван не мог совладать с бурей эмоций разрывавшей его изнутри. Смерть старика, о которой он так долго грезил оказалась совсем не тем, чего он жаждал. К боли, что он хранил в себе последние десять лет, прибавилось осознание того, чьим доверием он пожертвовал. Взираясь в наполненные слезами глаза воровки, профессор внезапно осознал, что бездыханный старик за его спиной даже после смерти одержал над ним верх.
– Зато теперь значит? – воровка наконец перестала сопротивляться и из ее глаз брызнули слезы.
Не зная что ответить, Южин попытался найти в глазах Питера, все еще удерживающего покачивающегося Ханина на прицеле поддержку, но встретил лишь жесткий взгляд, наполненный не столько злостью, сколько жалостью. Жалость – это именно то чувство, которое сейчас заслуживал Иван и он это прекрасно понимал.
– Что собираешься делать с сокровищем? – наконец прервала молчание София и сделала шаг навстречу Ивану.
– Что? – Иван прекрасно расслышал вопрос, но ответить на него, означало окончательно расставить все точки.
– Ну, ты же единственный кто на самом деле нашел этот город, кто открыл тайну этого древнего братства, – несмотря на непрекращающийся поток слез, София продолжала медленно шагать к профессору и наконец практически приблизившись вплотную закончила вопрос, на который, впрочем, и так знала ответ: – Что же сделает наш рыцарь, подвергнет веру испытанию обнажив столь неприглядную правду, или все же выполнит то, что обещал?
– Это история множества народов и она принадлежит им, ее нельзя прятать.
– И в этом соврал… – горестно усмехнулась София и поддавшись эмоциям нанесла хлесткую пощечину по лицу профессора, даже не пытавшегося прикрыться. В этот раз это не было частью какого-то приёма, или отточенным боевым ударом, это была простая пощечина бессилия: – А как же песенка о том, что такие как он… – София коротко махнула на неподвижное тело Планкина: – …Прознают об этих сокровищах, как же недопущение новых кровопролитий? – с каждым словом истерика Софии стала угасать, вновь уступая место ярости.
– Что ты хочешь от меня услышать? – в отчаянной попытке погасить назревающую ядерную реакцию в сердце девушки, Иван попытался ухватить ее за плечи, но девушка тотчас сделал короткий шаг назад и зашипела: – Не смей ко мне прикасаться!
– А ничего не будет… – внезапно успокоившись, Иван вперил немигающий взгляд на Софию: – Ровным счетом ничего. Войны как случались, так и будут случаться, не найдется пары причин в этом зале, так найдется где-нибудь еще…
– А как быть с Христианством? – ледяным тоном, перебила Южина девушка: – Миллиарды людей живут с верой в великий добродетель церкви, ты готов разрушить это?
– Миллиарды людей, – в голосе профессор послышались нотки надменности: – Живут с верой в Христа, но не в то сборище ряженых клоунов, что веками отравляло жизнь любым инакомыслящим. Церковь, Христианство – это не камни и стены, это идеология, которой уже не раз доводилось переживать много большие потрясения! – чеканя каждое слово, историк внезапно ощутил, прилив гнева: – Казнокрады, лжецы, прелюбодеи, интриганы! За всю историю, Святой престол пережил бесчисленное множество разных ударов и как видишь, миллиарды людей продолжают веровать! – заканчивая фразу, Иван смотрел в полыхающие пламенем глаза Софии, которая буквально на мгновение дала слабину. На мгновение Ивану даже показалось, будто девушка готова принять его позицию: – А этот город, груда как может показаться бесполезного хлама, это живая история, это бесчисленное множество белых пятен в истории человечества и скрывать их от мира никто из нас не имеет права. Нет такого блага, которое позволило бы кому-то из нас это сделать! – внезапно профессор перешел на привычный ему учительский тон.
– И ты собираешься стать тем самым, кто нашел все эти тайны? – скривив гневную гримасу воровка осведомилась заранее, зная ответ.
– Не я, так кто-то другой! – быстро выпалил Иван: – Мир узнает об этом городе, о ордене, о похищенных жизнях, обо всем.
Последние слова профессора, София уже практически не слышала. Бодро шагая в сторону погружающегося в вечернюю темноту тронного зала, она из последних сил пыталась сдержать себя. Борясь с натиском слез и слепящего гнева, поддавшись которому она непременно бы задушила этого
