Осколки прошлого - Карин Слотер
— Мне только исполнилось семнадцать, когда Эндрю привел Ника к нам в дом. Я бо́льшую часть жизни провела в одиночестве перед пианино. В школе я была всего несколько часов, потом занималась с преподавателем, а потом… — Ее голос сорвался. — Мне так отчаянно хотелось, чтобы меня заметили. — Она пожала плечами. — Сейчас это звучит смешно, но этого оказалось достаточно, чтобы заманить меня в сети. Он заметил меня.
— Так вот куда ты ездила, когда пропадала на выходные? — Энди снова попыталась увести разговор от Ника. — В тот раз, когда ты привезла мне снежный шар из Музея Табмана?
— Я встречалась со своим инспектором по программе защиты свидетелей.
— Я понимаю, — Энди закатила глаза. Она возомнила себя крупным экспертом в области американской системы правосудия после того, как побывала в бегах.
Лора улыбнулась и убрала за ухо прядь ее волос.
— Я была на условно-досрочном пятнадцать лет. Мой первый инспектор относился ко всему гораздо спокойнее, чем Майк, но мне все равно надо было отмечаться.
— Я так полагаю, тебе не очень нравится Майк?
— Он не доверяет мне, потому что я преступница, а я не доверю ему, потому что он коп.
Энди начала ковырять землю носком ботинка. Несмотря ни на что, ей не удавалось до конца примирить неприглядное прошлое Лоры с образом женщины, которую она всегда считала матерью. Или, может, она просто хотела примириться со своими собственными преступлениями.
— Ты не можешь рассказать Майку, что произошло, — напомнила ей Лора. — Нам чертовски повезло, что он ничего не понял.
Энди кивнула, но ничего не сказала. Кажется, она больше не испытывала вину за убийство парня, которого они все называли Капюшоном, но, как и Лора, с трудом могла простить себе, что поставила под угрозу безопасность Гордона.
В ту ночь, когда Энди сбежала из дома, Лора просто сидела в своем кабинете с трупом Капюшона в нескольких метрах от нее и ждала, когда в дом ворвется полиция и арестует ее.
Но вместо этого она услышала мужские крики у себя во дворе.
Лора открыла дверь и увидела Майка, ничком лежащего на земле. Несколько полицейских направили пистолеты на его распластавшееся тело. Его вырубили — скорее всего это сделал Капюшон. И заслуженно — не стоило шастать по заднему двору Лоры. Если бы она хотела, чтобы Служба маршалов США вмешалась в ситуацию с Джоной Хелсингером, она бы позвонила Майку сама.
С другой стороны, ей стоило проявить снисходительность, ведь только благодаря Майку Лору не арестовали тем же вечером.
Сообщение Энди было откровенно невнятным.
«Сиборн-авеню 419 вооруженный мужчина непосредственная угроза пжлст быстрее».
Что Лоре всегда удавалось блестяще, так это выкручиваться. Она сказала копам, что запаниковала, увидев в окно мужчину, и представления не имела, что это был Майк, и кто его ударил, и зачем полицейские хотят войти в ее дом, но знает, что имеет законное право им отказать.
Единственное, почему ей поверили, — это потому, что Майк был почти без сознания и не мог разоблачить ее вранье. «Скорая помощь» сразу же увезла ее в больницу. Лора дождалась рассвета, чтобы позвонить Гордону. Они вместе дождались заката, чтобы вынести тело из дома и выбросить его в реку.
Этот их поступок все никак не шел у Энди из головы. Убийство Капюшона было самообороной. Вовлечение Гордона в укрывательство ее преступления было продиктовано другим, более сложным мотивом.
Лора пыталась сгладить ее чувство вины.
— Дорогая, твой папа ни о чем не жалеет. Он говорил тебе это уже очень много раз. Он поступил дурно, но сделал это из благих побуждений.
— Он мог попасть в беду.
— Нет, и он в нее не попадет, если мы все будем держать рот на замке. Ты должна помнить, что Майк ехал за тобой не ради твоей безопасности. Он хотел понять, что ты будешь делать, потому что думал, что я собираюсь нарушить закон. — Лора крепко сжала руку Энди. — С нами все будет хорошо, если мы будем держаться вместе. Доверься мне. Я умею выходить сухой из воды.
Энди взглянула на нее, а потом отвела взгляд. Теперь ее молчание всегда что-то значило, оно больше не было просто признаком нерешительности. Обычно за таким молчанием следовали непростые вопросы.
Лора затаила дыхание и стала ждать.
Энди в конце концов спросит про Паулу. Почему Лора убила ее вместо того, чтобы выхватить незаряженный пистолет. Что она прошептала Пауле на ухо, когда та умирала. Почему она велела Энди сказать полиции, что она была без сознания, когда Паула погибла.
— На складе был всего один чемодан, — сказала Энди.
Лора выдохнула. Ее мозгу понадобилось некоторое время, чтобы справиться с нервным напряжением и найти подходящий ответ.
— Думаешь, был только один склад?
Энди вскинула брови.
— Это были деньги твоей семьи?
— Они из явочных квартир, из фургонов. Я бы никогда не взяла деньги Квеллеров.
— Паула говорила то же самое.
Лора снова затаила дыхание.
— Это все кровавые деньги?
— Да. — Лора убеждала себя, что спрятанные ею деньги не были злом; она оправдывалась страхом, что Джаспер придет за ней. Косметичка, спрятанная в диване. Склады. Поддельные удостоверения, которые она купила у того же парня в Торонто, который работал над документами Александры Мэйплкрофт. Все эти махинации она провернула на тот случай, если Джаспер узнает, где она.
И все ее страхи были напрасны, потому что Энди оказалась права.
Джасперу уже давно было абсолютно наплевать на бумаги с доказательствами его злоупотреблений. Срок давности этого преступления вышел много лет назад, а публичное покаяние действительно подняло его рейтинг на предварительных президентских выборах.
Энди продолжала рыть носом ботинка землю.
— Почему ты бросила?
Лора чуть не рассмеялась: ей уже так давно не задавали этого вопроса, что она чуть не поинтересовалась: «Бросила что?»
— Короткий ответ на этот вопрос — Ник, но на самом деле все гораздо сложнее.
— У нас есть время для развернутых ответов.
Лора не думала, что в ее жизни осталось так уж много часов, но она попыталась ответить.
— Когда ты играешь классическую музыку, ты играешь в точности те ноты, которые написаны в партитуре. Нужно постоянно практиковаться, а то потеряешь динамику, — а именно через нее главным образом передается характер нот. Всего несколько дней вдали от инструмента — и ты уже чувствуешь, что пальцы теряют беглость. Чтобы сохранить ее, нужно тратить очень много времени. И отнимать это время у всего остального.
