Каждый час ранит, последний убивает - Карин Жибель
– Внук.
– А…
Мужчина, казалось, был очень смущен.
– А вы кто? – спросил Изри.
– Пьер Жак, – сказал он, протягивая сильную мозолистую руку. – Хозяин дома, в котором жила ваша бабушка.
– «Жила»? – повторил Изри. – А что, она здесь больше не живет?
– Васила… умерла. Неделю назад.
Эта новость ошеломила Изри. Он продолжал стоять на ногах, но в душе в тот же миг образовалась пустота. Он прислонился к стене дома и закрыл глаза.
– Мне очень жаль. Почему вам никто не сообщил?
– Я… Меня не было во Франции, – сказал он. – Последние несколько месяцев я провел за границей… Со мной не могли связаться.
– Вы Изри, сын Межды?
Изри кивнул.
– Васила много рассказывала мне о вас, – продолжал Пьер. – Она очень вас любила.
Сердце Изри раскололось, и его затопила волна боли.
– Она умерла здесь? – спросил он хрипло, еле сдерживаясь, чтобы не зарыдать.
– Нет, в больнице в Менде… она пролежала там больше месяца. Я звонил вашей матери, сообщил ей.
Лицо Изри болезненно скривилось. Межда даже не удосужилась написать ему.
– Она ведь приезжала… Ваша мать. Приезжала через два дня после смерти Василы. Забрала кое-какое добро и уехала.
– Какое добро?
Поняв, что ступил на семейное минное поле, мужчина не знал, как говорить с этим молодым незнакомцем.
– Только то, что имело ценность, – смущенно произнес он. – Все остальное она оставила. Вот почему я здесь все убираю. Иначе никак, понимаете…
– Понимаю, – тихо сказал Изри.
– Но ваша мать не захотела заниматься похоронами, так что… ими занялся я.
Изри снова на секунду прикрыл глаза. Однажды Межде придется заплатить.
– Спасибо, – проговорил он тихо. – Спасибо вам.
Он вытащил из внутреннего кармана куртки конверт и протянул Пьеру.
– Эти деньги были для нее. Я привозил ей всякий раз, когда приезжал… Возьмите.
Мужчина открыл конверт и в изумлении посмотрел на Изри.
– Здесь слишком много!
– Нет. Этого недостаточно, чтобы отблагодарить вас за то, что вы для нее сделали.
– Она похоронена рядом с вашим дедом, – сообщил Пьер.
– Могу я… Могу я зайти в дом?
– Конечно, пожалуйста.
Они медленно двинулись к дому. Изри внезапно стало трудно идти.
На него нахлынули воспоминания, тоска. Любовь.
Пьер за ним не пошел.
– Я здесь еще ничего не трогал, – поспешил пояснить он.
– Спасибо.
Хозяин незаметно покинул его, а Изри упал в кресло у камина. Как всегда, везде было чисто и опрятно. Казалось, Васила вот-вот войдет и обнимет его. Как будто никуда не уходила.
Несколько минут спустя Изри нашел в себе силы подняться. Кончиками пальцев он прикоснулся к стенам, которые столько повидали. Которые были свидетелями редких минут покоя.
Он остановился перед старым буфетом, на видном месте рядом с портретом деда стояла и его фотография. Он увидел новое фото, где были они с Тамой.
С Тамой, которая должна была быть рядом с ним в этот скорбный день.
Изри достал большую сумку и сложил туда фотографии. Порылся в ящиках и шкафах. Он нашел еще фотографии, несколько записей, сделанных рукой деда.
Список покупок, кулинарные рецепты, с десяток открыток.
Пару-тройку старых книг, засушенный букет. Марокканский подсвечник и различные сувениры, которые бабушка привезла с собой с родины.
Он убрал сумку в багажник «мерседеса», пожал руку хозяину и уехал. Примерно через километр он вынужден был остановиться на обочине. Его трясло от холода, он на полную включил обогреватель. Быть может, ему теперь всегда будет холодно, теперь, когда джедда ушла, унеся с собой единственные прекрасные воспоминания его детства.
Он уперся лбом в руль и дал волю чувствам. Никто не мог его увидеть, осудить, поэтому он зарыдал, как забытый на морозе ребенок.
Васила попала в больницу вскоре после того, как его посадили.
Это он убил ее, без всякого сомнения.
* * *
День ли на дворе? Или ночь? Все было серым, туманным и безнадежным.
Однако Тама была уверена, что ее глаза открыты.
Она выплыла из бездны, в которую постоянно погружалась. Пробыла она в ней минуту или два дня?
Этого она не знала.
Она уже ничего не знала.
Ее холодные, сухие губы прошептали какое-то слово, возможно собственное имя. А может быть, первые слова молитвы.
Она услышала шум, увидела приближающуюся тень. Чья-то рука подняла ее голову и заставила сделать глоток воды. Она закашлялась, выплюнув часть воды, затем ее голова тяжело упала обратно на бетонный пол.
Ее губы снова задрожали, и она еле слышно спросила:
– Мама? Мама, это ты?
* * *
Габриэль завел Гайю в стойло и дал лошади напиться. Затем пешком двинулся в сторону дороги.
Четверть часа спустя он подошел к «БМВ» и сел за руль.
– Проветримся? – крикнул он.
Из багажника не донеслось ни звука. И все же Габриэль не сомневался, что у Грега было достаточно времени, чтобы прийти в сознание.
– Хочу посмотреть, на что способна твоя тачка, – сказал Габриэль, включая зажигание.
Выжав газ до упора, он рванул в сторону перевала. И у гонщика не получилось бы лучше.
– Эй, твой мотор просто улет!
Затем он вернулся в деревню в коммуне Пон-де-Монвер с такой скоростью, что чуть не свалился с обрыва.
Иногда он слышал крики и стоны своего пленника, глухой стук его перекатывающегося тела, мощные удары о стенки багажника.
Прибыв в деревню, Габриэль резко развернул машину, потом снова рванул на перевал, побив новый рекорд скорости.
Габриэль делал это снова и снова. Больше часа.
Пока его боль не уступила место ненависти.
119
Габриэль припарковал машину перед входом в полуразрушенный дом, стоявший рядом с его собственным. Взял лежащую на гравии кувалду и открыл багажник. Лицо Грега заливала кровь, черная обивка была вся в рвоте. Грег попытался сесть, схватился за борт машины.
– Понравилась прогулочка? – усмехнулся Габриэль.
– Ты покойник! – завопил Грег.
Ударом кувалды Габриэль перебил ему ноги. Грег завопил и потерял сознание. Габриэль схватил его за руку и вытащил из багажника, а затем поволок внутрь развалины.
Грег пришел в себя, лежа на полу. На нем остались одни трусы. Он попытался пошевелить ногами, но только заскулил, как животное. Его перепуганный взгляд встретился со взглядом Габриэля, который курил, прислонившись к стене.
– Привет, паскуда… Выспался?
– Черт… Да кто вы такой? – застонал Грег.
Габриэль выбросил окурок и схватил кувалду. Когда она разбила Грегу плечо, того вырвало кровью. Габриэль склонился над ним с жуткой улыбкой:
– Я забыл предупредить, извини… Вопросы тут задаю я, хорошо?
Грег уже не мог дышать, он начал реветь от боли:
– Дерьмо… Вот дерьмо!
– Да, ты по уши в дерьме, подтверждаю. И поверь
