Любовное письмо - Люсинда Райли
– Как же, проведя столько лет взаперти, она освоилась во внешнем мире? – пробормотала Джоанна скорее самой себе, чем в ответ Розе.
– Ей все доставляло несказанное удовольствие. Грейс радовала даже простая возможность самой решать, что и когда есть на завтрак. Ведь, благослови ее Господь, много лет спустя она наконец-то обрела свободу.
– Да, – улыбнулась Джоанна.
– Итак, мы, две пожилые женщины, стали жить вместе, радуясь обществу друг друга. Совместное прошлое связывало нас крепкими узами. Но примерно с год назад у Грейс начался кашель, который никак не проходил. Лишь через несколько месяцев я смогла убедить ее пойти к врачу – можете себе представить, как она боялась к ним даже приближаться. Анализы выявили у нее рак легких. Врач, конечно, хотел положить ее в больницу и сделать операцию, но, думаю, вы догадываетесь, как Грейс отреагировала на это предложение. Она наотрез отказалась. И это – самая трагическая часть во всей истории. После стольких лет взаперти Грейс обрела в конце концов немного счастья и покоя, а потом узнала, что жить ей осталось всего год… – Роза нащупала носовой платок и вытерла глаза. – Простите, моя дорогая. Воспоминания еще очень свежи. Мне ужасно ее не хватает.
– Могу себе представить, – проговорила Джоанна.
Взяв себя в руки, Роза продолжила рассказ:
– Несколько месяцев спустя Грейс увидела статью о смерти Джеймса в «Инглиш таймс» и вознамерилась вернуться в Англию. Я понимала, что это путешествие ее убьет, ведь к тому времени она уже всерьез разболелась.
– Да, видели бы вы, в какой убогой обстановке она жила. Но что, ради всего святого, было в тех деревянных ящиках?
Этот вопрос вызвал у Розы улыбку.
– Ее жизнь, моя дорогая. Она вечно вела себя словно сорока: таскала ложки из ресторанов, рулоны туалетной бумаги и мыло из уборных и даже прятала еду с нашей кухни под кроватью в своей комнате. Возможно, причина в том, что в лечебнице ей многого не хватало, однако она копила все подряд и, уезжая из Франции, настояла, что возьмет ящики с собой. Целуя Грейс на прощание, я… знала, что больше ее не увижу. И в то же время понимала, что ей нечего терять.
Поддавшись горю, Роза еще глубже вжалась в кресло. Ее силы заметно убывали, и Джоанна решилась спросить напрямую. Сейчас или никогда.
– Роза, вы знаете, где это письмо?
– Я больше не могу говорить. Сперва мне нужно хорошенько поесть. Давайте закажем что-нибудь в номер, – властно заявила Роза. – Будьте добры, передайте мне меню.
Джоанна, у которой скопилось много вопросов, не стала спорить. Заставив себя запастись терпением, она наблюдала, как Роза искала в сумочке очки, потом внимательно изучала меню. В конце концов женщина устало поднялась на ноги и подошла к телефону на прикроватной тумбочке.
– Добрый день, принесите ко мне в номер два стейка с кровью с соусом «Беарнез» и бутылку «Кот-Роти». Благодарю. – Положив трубку, она улыбнулась Джоанне и всплеснула руками, как взволнованный ребенок. – Ах, как же я люблю еду в гостиничных номерах. А вы?
* * *
Если можно было мысленно расхаживать взад-вперед, сидя в инвалидном кресле, то старик именно этим и занимался. Он выехал из-за стола и покатил к двери как раз в тот миг, когда в кабинет вошел Саймон. При виде единственного человека, способного разделить его тревогу, старик немного успокоился.
– Есть новости?
– Нет, сэр. Завтра попробуем снова.
– Проклятие! Завтра может быть слишком поздно! – рявкнул он.
– Вы отыскали Хаслам или Алека О’Фаррелла? – спросил Саймон.
– Есть зацепка о местонахождении О’Фаррелла, ее как раз проверяют. Уверен, они отсиживаются где-нибудь в отеле, планируют, как подороже продать эту грязную историю. По крайней мере, эти двое все еще в стране. Я приказал своим людям тщательно проверить списки пассажиров в аэропортах и на паромных терминалах. Хотя они могли уехать по поддельным паспортам, – вздохнул он.
– А как насчет нашей «посланницы», Розы Ле Блан, урожденной Фитцджеральд?
– Пассажир с таким именем не значится ни на одном рейсе в Англию, хотя, само собой, это ничего не значит. Она легко могла приехать сюда на машине или на поезде. Если Роза здесь, мы ее найдем, но не дай бог Хаслам доберется до нее первой… Я уверен, мадам Ле Блан знает, где это проклятое письмо.
– Сэр, без него у Хаслам и О’Фаррелла нет никаких доказательств.
Старик, казалось, не слышал.
– Я всегда знал, что глупец никогда не вернет письмо и нас ждет катастрофа. А ведь из-за этого обещания пройдоху даже возвели в рыцари!
– Сэр, по-моему, вам нужно расширить сеть. Другие тоже должны знать, что именно ищут.
– Нет! Пусть работают вслепую. Нельзя рисковать утечкой информации. Я полагаюсь на вас, Уорбертон. Интуиция всегда подсказывала мне, что это письмо спрятано в одном из домов Харрисона, поэтому возвращайтесь туда. Если Хаслам что-нибудь выяснит, она обязательно за ним придет. Оба дома находятся под усиленным наблюдением. В случае появления Хаслам с ней придется разобраться. Ни при каких обстоятельствах не позволяйте эмоциям затуманивать ваши суждения. Если вы чувствуете, что не в состоянии довести дело до конца, лучше скажите прямо сейчас.
Повисло молчание, потом Саймон проговорил:
– Нет, сэр, я справлюсь.
– В противном случае работу закончит кто-то другой. Надеюсь, вы это понимаете.
– Да, сэр.
– Ведите себя как обычно. Не хочу, чтобы Хаслам или О’Фаррелл пронюхали, что мы их раскусили. Пусть они сами приведут нас к цели. Понимаете?
– Да, сэр.
Старик развернул инвалидное кресло и уставился на реку. Он долго молчал, потом тяжело вздохнул.
– Вы же понимаете, что, если правда выплывет наружу, британской монархии придет конец. Доброй ночи, Уорбертон.
* * *
Сидя как на иголках, Джоанна наблюдала за Розой, которая мучительно медленно пережевывала каждый кусочек принесенного ужина. Сама она, понимая, что нужно поесть, с жадностью проглотила свою порцию, даже не почувствовав вкуса.
Наконец Роза промокнула губы салфеткой:
– Мне уже лучше. Пока мы болтаем, моя дорогая, давайте выпьем кофе.
Пытаясь справиться с разочарованием, Джоанна еще раз позвонила вниз и заказала доставку в номер.
В конце концов принесли кофе и Роза продолжила говорить:
– Теперь-то хорошо известно, что с самого возникновения монархии
