Пропавший чиновник. Загубленная весна. Мёртвый человек - Ханс Шерфиг
— Это были его последние слова, — закончил Бранд.
Рассказ совершенно измотал его. Он задыхался, ему не хватало воздуха. Он вытер пот с лица тряпкой, запачканной масляной краской, оставляя следы на лице.
— Тебе удалось... удалось убрать труп? — спросил я.
— Да, я убрал его.
— Каким образом?
— Вот этого я тебе не скажу. — И Бранд хитро поглядел на меня. — Я не боюсь, что ты побежишь в полицию пли все выболтаешь кому-то. Но ведь ты можешь напиться или оказаться без сознания — у зубного врача или на операции. Под наркозом люди несут такое, о чем обычно предпочитают молчать. Пойми — я не могу никому открыть, куда я его спрятал. Если же ты и расскажешь кому-нибудь то, что услышал от меня, — беды мало. Никто тебе не поверит. К тому же я всегда могу отпереться... Но если ты узнаешь, где труп, и его найдут... Вот тогда мои дела плохи... Я таки убрал его. Нелегкая это была работа. Он лежал здесь посреди комнаты. Ты представить себе не можешь, до чего он был тяжелый. К тому же закоченел, и справиться с ним было нелегко. Чертовски трудная работа. Но все же я справился. Припрятал хорошенько... Ты только послушай, что произошло дальше. Проходит некоторое время. Однажды вечером возвращаюсь я домой. Час был уж поздний. Я и думать позабыл о Вольбеке. Вся эта история не произвела на меня никакого впечатления. Ну вот, вставляю я ключ, открываю дверь и вхожу. Темнота. И что ты думаешь — он лежит здесь опять, здесь, на полу.
— Кто?
— Вольбек! То есть его труп. Лежит посреди комнаты.
— Ты, конечно, был пьян.
— Представь себе — совершенно трезв. В тот день не брал в рот ни капли спиртного. Ты можешь мне не верить. Все равно. Но так оно было.
— Так что ж это — галлюцинация?
— Вовсе не галлюцинация.
Голос Бранда был спокоен. Но глядел он на меня совершенно обезумевшими глазами. Сомнения не было — бедняга лишился рассудка. Пьянство окончательно сгубило его.
— Все-таки это галлюцинация! Ты же сам только что сказал, что убрал труп, что хорошо спрятал его.
— Ну да. Очень хорошо. Но он опять оказался здесь.
— Бывают такие видения.
— Как бы не так. Я споткнулся о него и упал. Я ведь вовсе не думал о Вольбеке. Сразу не заметил его, споткнулся и полетел через него. Он был совсем закоченевший. Волосы пахли гвоздикой. Все ателье пропиталось этим запахом... Я зажег свет. Он лежал вон там. Точно так же, как и в тот раз. Почти в том же положении. С открытым ртом. С приглаженными, блестящими волосами. Волосы даже на проборе не растрепались. Так сильно напомажены. Такой же одеревенелый, как и в прошлый раз. И так же тяжело было его тащить. Я невольно вспомнил: «Тебе не удастся избавиться от моего трупа...»
Бранд закрыл лицо перепачканными в краске руками и застонал, словно от сильной боли. Он раскачивался, сидя на стуле, взад и вперед. Взад и вперед.
— Ну а дальше? Что за чертовщина. Ты убрал его...
Бранд оторвал руки от лица и тупо уставился на меня.
— Да. Я убрал его... убрал. Я убрал его в то же место, что и в первый раз. Теперь там лежат два трупа!
Глава 7
На следующий день Бранда арестовали. Все газеты сообщали об этом, и я изрядно испугался. Однако арест не был связан с убийством. Писали, что вечером в пьяном виде Бранд забрался в чужую машину. И поскольку владелец по забывчивости оставил ключи в машине, Бранд завел автомобиль, дал газ и на полной скорости влетел в окно магазина на противоположной стороне улицы. К счастью, обошлось без жертв, но тем не менее дело серьезное, и неизвестно, чем оно обернется для Бранда.
Ему не впервой было вступать в конфликт с полицией. Однажды ему пришлось уплатить штраф в размере тридцати крон за то, что он, как было сказано в акте, «в пьяном виде помочился па площади перед ратушей». Бранд очень гордился своим бравым поступком и долго сохранял «обвинительный акт», с тем чтобы показывать при встрече знакомым.
Да и ночевать в полицейском участке ему случалось. И всякий раз на память об этом он прихватывал с собой деревянную вилку и ложку. «Чтобы задержанные не совершали самоубийства, им выдают именно такие вилки и ложки», — объяснял Бранд. После первого задержания он поклялся, что если еще попадет туда, то обязательно убьет себя деревянной вилкой, только чтобы досадить полиции.
Конечно, он этого не сделал. Наоборот, всегда с невероятной изощренностью воровал вилки и ложки, пока не скопилась у него целая коллекция.
Но на сей раз все обстояло серьезнее. В этом происшествии речь шла и об угрозе человеческой жизни, о материальном ущербе, к тому же примешивалась «кража автомобиля». Пахло тюрьмой.
Бранд плохо переносил заключение. Безусловно, он был рад, что газеты заняты его особой, пусть даже по малопривлекательному поводу. Предварительное заключение оказалось для него невыносимым. Лишение спиртного также сильно отразилось на нем, его даже перевели в больницу, боясь, что начнется белая горячка. Он метался по кровати и в бреду кричал, что убил человека и никак не может избавиться от трупа.
Приговор оказался значительно мягче, чем можно было ожидать: четырнадцать суток заключения. Обвинение в «краже автомобиля» отпало. Бранда не лишили гражданских прав.
