Осеннее равноденствие - Влада Ольховская
Он болтал не просто так, это Матвей понял сразу. Похоже, несмотря на все совершенные убийства, в Игоре еще сохранялись отголоски совести. Он не был абсолютным психопатом, свободным от сомнений, ему нравилось причинять боль, однако удовольствие ему портило смутное ощущение, что он совершает нечто неправильное.
Вот он и болтал, оправдывая себя, отвлекая себя от голоса совести внутри. Возможно, именно по этой причине он помещал головы жертв в чужие дома: он не издевался над ними, он не искал дополнительный контроль, он просто отдавал им последнюю дань уважения. Они поняли его не совсем правильно с самого начала, однако это даже не ошибка, а погрешность. Мотивация Осинина имела куда меньшее значением, чем его поступки.
– Я просто экспериментировал, и мне было хорошо. Это какое-то особенное удовольствие, его невозможно описать. Одновременно эмоциональное и чувственное. Ты вряд ли поверишь мне, но я жалел людей, которых убивал. Не всех, конечно, были и те, которых следовало убить. Но чаще всего я не желал смерти тем женщинам… Просто так уж сложилось.
Матвей мог бы зацепиться за это сомнение. Да, оно невелико, а Осинин – уже состоявшийся убийца. Ну так и профайлер не вчера в профессию пришел! Он умел настраиваться на людей, понимать их, он нашел бы нужные слова…
Но Ксана это поняла. Она и сама манипулировала Осининым, знала, что это не слишком сложно. Она подстраховалась: Матвей не мог ничего сказать, а Игорь наверняка был проинструктирован ни в коем случае не трогать скотч.
– Я думал, что какие-то ограничения и правила испортят процесс, но нет, – продолжил Осинин. – С Аленой очень приятно работать. Она никогда не посягала на мою свободу, она просто объяснила мне, как лучше действовать, чтобы потом проще было избавляться от тел. Тебе ведь это тоже интересно? Я солью твою кровь, но это будет происходить постоянно. Дальше я начну извлечение органов. Раньше я на этом прогорал: люди, с которыми я это делал, быстро умирали… Но потом и я кое-что почитал в интернете, и Алена мне объяснила, как лучше делать. Ты протянешь долго, это я обещаю. Я знаю, как продлить тебе жизнь и привести тебя в сознание, если ты все-таки отключишься.
Слова Игоря звучали угрожающе, но он при этом не угрожал, такой вот парадокс. В его мире все действительно шло своим чередом. Не хочешь умирать? Ну, извини, нечего было попадаться! А если попался, терпи, просто кто-то выигрывает, кто-то проигрывает, так уж мир устроен.
Несчастные женщины, которым пришлось через это пройти, наверняка метались, бились в оковах, умоляли о пощаде. Матвей просто невозмутимо наблюдал за убийцей. Для Игоря не имело значения ни то, ни другое. Жертва для него была набором органов и свежей кровью, все остальное – совершенно ненужные ему функции.
Ситуация казалась безнадежной для Матвея, и все равно он не собирался сдаваться. Да, Ксана отняла у него главное преимущество. Да, он, скорее всего, умрет. Но умрет в борьбе за свободу, хотя бы это он задолжал самому себе.
Пока Игорь болтал с ним, Матвей осторожно проверял сдерживавшие его ремни. Не бился в них, не делал это очевидным, просто то и дело напрягал мышцы до предела, пытаясь понять, с чем ему предстоит работать.
Левая рука затянута безнадежно, так сильно, что ремень впивается в кожу. Плохо, тут дергайся, не дергайся, не поможет. А вот на правой руке петля не такая тугая. Ремень все равно держит надежно, но между ним и кожей остался небольшой зазор. Вот тут как раз есть определенный потенциал!
Матвей заставил себя сохранять неподвижность, пока Игорь наблюдал за ним. Когда же преступник снова отошел к полкам с инструментами, Матвей принялся за дело. Он не дергался, он прижал руку вплотную к телу и повернул ее так, чтобы катетер просто выпал. Боль как таковая Матвея не волновала, ему важна была горячая кровь, теперь струившаяся по коже. Он наклонил руку так, чтобы поток крови двинулся вниз, к ремню, и постарался прикрыть свою небольшую диверсию, чуть развернув все тело.
Это не могло стать быстрым спасением, но хоть какую-то надежду ему давало. Кровь скоро промочит ремень, потом начнет сворачиваться, появятся скользкие сгустки. При очень удачном раскладе это поможет ему высвободить руку. Да, потребуется время, потребуются усилия, но все же… Шанс есть!
По крайней мере, в это Матвей верил до последнего. А потом Игорь вернулся к нему, подкатил поближе тележку с инструментами.
– Я начну с органов брюшной полости, – доверительно сообщил он. – Так ты медленней умрешь и успеешь увидеть много интересного!
Он ни в чем не сомневался, у него уже был план. А Матвей вдруг понял, что не выдержит… Не сразу – но не выдержит. Он сможет вытерпеть боль разрезаемых мышц, отведение их в сторону, даже какие-то внутренние травмы. Но он ведь не сверхчеловек, и когда Осинин начнет удаление органов, даже Матвей забудет о попытке освободить руку, о правильных действиях, он поддастся боли и отчаянию человека, обреченного на медленную смерть…
И спастись он уже не сможет.
* * *
Таиса сразу догадалась: проблема есть, и она грандиозна. Если ее что и удивляло, так то, что не понял Гарик. Отвлекся, что ли? Или слишком сосредоточился на деле? Или поверил, что Матвей непогрешим и неуязвим?
В любом случае, второму ученику Форсова следовало бы уделить больше внимания этому неожиданному отъезду. Матвей ведь никогда так не поступал! Он умел все свое внимание уделять расследованию, он не позволял себе небрежность. А уж теперь, когда начался обратный отсчет, он тем более не должен был вот так удрать!
Чтобы заставить его отвлечься от расследования, требовалось нечто очень серьезное, важное лично для него. А если учитывать, что в историю вовлечена Ксана… О чем Гарик только думал?!
Хотя, может, прав был как раз он. Матвей ведь действительно глыба, он сам со всем разберется! Таиса боялась опозориться или подставить его. Поэтому она и не потребовала, чтобы Гарик помог ей, она решила со всем разобраться сама.
Оставалось только определить, куда же поехал Матвей, но с этим все оказалось просто. Не он один додумался установить следящее приложение на мобильный телефон
