Черная метка в паспорте [сборник] - Алексей Макеев
– То есть получается, что больше тринадцати человек за один раз на семинарах не бывает? – подсчитал Крячко.
– Чертова дюжина, – таинственным голосом ответил Виталий. – Вот именно по этой причине шофера и решили, что тут проводятся не просто семинары, а шабаши, – улыбнулся он, словно бы не веря всем этим слухам и сплетням.
Но у Льва Ивановича на этот счет было свое мнение. Он помнил, что было изображено на фотографиях, найденных мужем Летиции Бремм и в ноутбуке у Марины Мартыновой. Он не стал озвучивать свои мысли вслух, но, опять же, многозначительно посмотрел на Крячко, и Станислав, который за многие годы совместной с ним службы понимал друга с полуслова, только кивнул ему в ответ. Им обоим было ясно, что все эти слухи и сплетни имеют под собой реальные факты, и то, что новые посетители (хотя, возможно, и не все) потом подвергались шантажу со стороны Петрыкиной, уже становилось не просто догадкой, а устойчивой версией.
«Все остаются в выгоде, – подумал Лев Иванович, анализируя рассказ Виталия. – Постоянные клиенты и спонсоры имеют возможность утолить свои низменные инстинкты, за то они и платят Альбине Аркадьевне большие деньги, а Петрыкина безбоязненно, цинично и нагло, под прикрытием своих богатых и влиятельных покровителей, наживается на шантаже. Вся остальная клиентура – действительно больные люди – существует для отвода глаз, если вдруг нагрянет нечаянная проверка деятельности психоцентра».
– Что ж, отлично, – сказал он вслух. – Как бы там ни было, но слухи и сплетни просто так ходить не будут. Нам остается только проверить, что во всей этой болтовне шоферов правда, а что – домысел. В любом случае шантаж по отношению к некоторым клиенткам центра, с которым мы столкнулись, имеет место быть, и все эти слухи только подтверждают, что шантажировать женщин, покончивших с собой, вполне мог кто-то или из работников центра, или сама хозяйка, или кто-то из богатых клиентов.
– И выяснить это смогу только я, – в комнату вошла Герасимова, неся поднос, на котором стоял кофейник, чашки и большая тарелка с бутербродами. – Не знаю, как вы, мужчины, а я готова съесть слона. Мои тонкие нервы сегодня подверглись колоссальному испытанию и требуют восстановления в виде углеводов, жиров и белков.
– Мы тоже не откажемся, – ответил Станислав Крячко за всех и первый потянулся за бутербродом. – Я сегодня с пяти утра в карауле, а перекусы, которыми снабдила меня жена, давно закончились.
Некоторое время все жевали молча, даже Лев Иванович, который обычно в такие моменты азартной охоты на преступника забывал о еде, с удовольствием уминал приготовленные Юлией Владимировной бутерброды.
– И когда вы успели всю эту вкуснотень купить? – задал вопрос Станислав. – Вроде бы в магазин мы не заезжали по дороге.
– Все было привезено Эдиком еще рано утром. У нас дома полный холодильник. Ведь мы с ним ни в какой отпуск не полетели, деньги за билеты на самолет нам вернули, вот мы и накупили всякой всячины. Дома в холодильнике еще и осталось, – пояснила Герасимова. – Кстати, вы не знаете, как они там – Леночка и Эдик? – посмотрела она на Гурова.
– Знаю, – кивнул тот и, дожевав бутерброд, ответил: – Я звонил Леночке. У них все нормально. Они сегодня были в офисе «Сварога» и делали вид, что занимаются текущими делами. Затем покатались по Одинцову. Эдуард Сергеевич показал городок Леночке, потом они заходили в кафе обедать. Это все. Что было потом – не знаю. Но вы не переживайте, Юлия Владимировна, главное, что все пока идет по плану. Расскажите лучше, как у вас прошло собеседование с Альбиной Аркадьевной.
– О-о-о, – Герасимова откинулась на спинку кресла. – Эта женщина настолько умеет очаровывать, что вы просто себе не представляете! Она была со мной сама любезность. И если бы я не знала, что она – возможный подозреваемый, я бы вполне повелась и на ее сладкий голос, и на ее манипуляции. Вы не слушали запись нашей беседы? Нет?
– Прежде чем послушать запись, хотелось бы услышать ваше впечатление, ну и коротко – о чем был разговор, – попросил Лев Иванович.
– Знаете, мне, может, только показалось, но она пыталась ввести меня в гипнотическое состояние, – немного помолчав, сказала Герасимова. – У меня в какой-то момент нашей беседы стали слипаться глаза. И я, извините за признание, достала из сумочки маленькую бутылочку виски и хлебнула из нее.
Оперативники понимающе заулыбались.
– Нет, вы не подумайте, я вообще-то не пью, – извиняюще улыбнулась Юлия Владимировна, – разве только немного по праздникам. Но лучшей идеи на тот момент у меня не было. Просто я рассказала Сапрыкину при нашем знакомстве свою, так сказать, историю, в которой я, несчастная и запутавшаяся в мужчинах и своей несчастной любви женщина, стала слишком уж часто прикладываться к крепким напиткам. По моей версии, я вышла замуж очень рано, и не по любви, а по расчету. С мужем у меня составлен брачный контракт, и я бы не хотела с ним разводиться, чтобы остаться у разбитого корыта и лишиться всех благ, к которым за это время уже привыкла. А еще у меня нет близких подруг, я бездетна, муж ко мне давно охладел и завел любовницу. Я в отместку ему тоже стала неразборчивой в связях, стала выпивать, но в какой-то момент неожиданно для себя вдруг влюбилась в своего молодого женатого шофера, – Юлия Владимировна виновато посмотрела на Виталия. – Ничего, что я вас в свою историю приплела?
– Ничего, – смутился молодой полицейский. – Лишь бы меня вместе с вами проверять не начали. Я ведь и не женат пока, хотя девушка у меня есть.
– Не думаю, что Виталий их заинтересует, – здраво рассудил Лев Иванович. – Хотя – шантажистам нужны деньги, а значит, и компромат на жертву. Вы ведь не сказали, что встречаетесь с ним? – на всякий случай спросил он Герасимову, кивнув на Виталия.
– Нет-нет. Наоборот, я пожаловалась, что Виталий меня отшил
