Вернер Штайнберг - Современный детектив ГДР

На другой день утром Першке не вышел на работу и уже около десяти был задержан при попытке угнать мопед со двора тельтовской малярной артели, чтобы на нем доставить домой свою новую подружку. Оба были еще в сильном подпитии, и, когда их — его и девушку Карину Гейне — допрашивали в полиции, Карина, помимо всего прочего, рассказала про многочисленные бутылки водки и про обещанные часы, а Першке, немного поломавшись, во всем признался. Он даже рассказал про домик своего дедушки в Штансдорфе, Грюнервег, шестьдесят один, где спрятал награбленное, и спустя два часа все это было там обнаружено.

Крейцер перестал делать пометки и спросил:

— А куда дел Першке машинку и фотоаппарат?

— То-то и оно. — Зоммер пожал плечами, и его улыбчивое лицо приняло скорбное выражение. — Вот с этого места вполне ясная история начинает становиться загадочной. Лишь на другой день, сопоставив наш богатый улов со списком украденных вещей, мы обнаружили, что недостает одной «Эрики» и одной малоформатной зеркалки «Пентина ФМ». Спросили Першке, но он категорически отрицал, что где-то припрятал часть добычи, и повторил старые показания: он принес все добро в двух чемоданах, спрятал их и прямиком отправился в гости. Кроме четырех бутылок и нескольких пачек сигарет, он из чемоданов ничего не доставал. Он признавал, что украл две машинки и пять фотоаппаратов, а точней ничего сказать не может, поскольку хватал вещи второпях и бессистемно. Мы строжайшим образом перепроверили его хронометраж и несколько раз допросили участников попойки. Результаты убедили нас — убедили, если отвлечься от малой толики неуверенности, которая всегда остается в не до конца выясненных делах, — что у Першке попросту не было времени прятать машинку и зеркалку в другом месте. Время, ушедшее на дорогу от магазина к дедушкиному дому и от дома в квартиру новорожденной, рассчитано точно. Ни минуты лишней, чтобы делать крюк. Остальные участники попойки в один голос показали, что Першке до утра не выходил из квартиры, стало быть, не мог за ночь наведаться в Штансдорф. Их мы так же тщательно допросили, чтобы выяснить, не побывал ли на даче кто-нибудь из них и не взял ли эти вещи. Но, во-первых, никто не отлучался на такой срок, чтобы успеть сделать оба конца — из показаний это следует неопровержимо, — а во-вторых, Першке никому и не рассказывал, где он спрятал чемоданы. Попытка навести справки у родителей и соседей тоже ни к чему не привела. После всех допросов осталось три версии, хотя две из них звучат более чем неправдоподобно. Значит, первая: кто-то неизвестный нам видел, как Першке совершил кражу, или случайно обнаружил незакрытое подвальное окно. Когда Першке ушел, он нырнул в окно, взял машинку и камеру. Но в этом случае было бы естественней, если бы он взял не только два предмета, и, кстати, зачем тогда Першке наговаривать на себя и признаваться в двух машинках, когда на деле он взял только одну? Версия вторая: кто-то из работников универмага воспользовался ограблением, чтобы тоже кое-что украсть или покрыть уже совершенную кражу. Таким простым методом можно переложить свой грех на плечи другого. Но и этой версии противоречит показание Першке о двух машинках. Третья, и, на мой взгляд, самая правдоподобная: некто, возможно знакомый с Першке, наблюдал, как тот тащился с чемоданами через поле, кое-что смекнул, пошел следом, а когда Першке ушел, влез в незапертый домик и взял себе то, что ему больше всего приглянулось.

— Да, — сказал Крейцер, — это и мне кажется самым разумным объяснением. А никаких следов неизвестного вора не удалось обнаружить?

— Конечно, удалось бы обнаружить, но сначала мы даже не думали о такой возможности, а уж когда пришли на другой день, все вокруг было вытоптано и перерыто. Даже сам Плутон, и тот не мог взять след.

— А с Першке что стало? — спросил Арнольд.

— В конце июня его отправили в колонию, и, насколько мне известно, он сидит там до сих пор.

— А сбежать он не мог? Это ведь случается — в колониях надзор не больно строгий.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что он имеет непосредственное отношение к вашему делу? — приветливо полюбопытствовал Зоммер.

— А что ж, не исключено, — ответил Арнольд, — недаром снова всплыла на свет божий эта машинка, а единственная известная нам связь идет через Першке.

— Ну, тогда позвони в колонию. Вот самый простой способ избавиться от этой мысли. Я уверен, что Першке еще там. Насколько я понимаю, в вашем случае мы имеем дело с бывалым и опытным мошенником. Я просто не могу себе представить в этой роли Першке. Он, правда, не дурак, но слишком ленив думать, да и держать язык за зубами не умеет. Никакой матерый уголовник не станет связываться с таким типом. Нет, ребята, это надо выбросить из головы. А вот о том неизвестном, который обокрал Першке, стоит подумать.

— Тогда посоветуйте, в каком направлении его следует искать, и я с превеликой радостью присоединюсь к вашему мнению.

Зоммер грустно поглядел на Арнольда.

— До чего молодежь пошла нетерпеливая, а ведь у вас в запасе куда больше времени, чем у нас. Надо вооружиться терпением. Все, кто нарушает закон, рано или поздно допускают ошибки, рано или поздно срываются. Срываются даже самые удачливые, слишком уверовав в свою безнаказанность. Нет, ребята, они от вас не уйдут. Они и так уже наворотили глупостей. Мой вам совет: на время отодвиньте машинку в сторону и попробуйте взяться за дело с другого конца.

Когда они вернулись в родные стены, Крейцер со стоном упал в кресло.

— Опять тупик, — мрачно сказал он. — Уж коли этот хитрец не мог продвинуться дальше, нам и пробовать нечего. Я думаю, он прав. Давай попытаемся подойти к делу с другой стороны. Мы, собственно, на чем остановились, когда позвонил доктор Фриче?

— Мы сопоставляли те факты, которыми в настоящее время располагаем.

— Верно. Но это мы в основном завершили. Вот я и предлагаю: побеседуем еще раз с фрейлейн Альвердес, вы, помнится, были в этом весьма заинтересованы. — Крейцер взглянул на часы. — Постойте-ка, а вы сегодня обедали?

— Да, в закусочной-автомате ел жареную колбасу, когда вышел из пункта приема объявлений.

— Ладно. Тогда вызовите машину, а я тем временем отнесу книги к себе и буду ждать вас на выезде.

17

Перед чугунными воротами Института питания Крейцер и Арнольд вылезли из машины и по дорожке, выложенной черными и белыми камушками, подошли к дому. Под сводами дежурки дремал вахтер. Голова у него склонилась на грудь, он шумно дышал открытым ртом. Не видя причин его беспокоить, Крейцер и Арнольд на цыпочках поднялись по мраморной лестнице на второй этаж.

Когда они вошли в комнату, где работала Бригитта Альвердес, тощий мужчина лет сорока торопливо поднялся из-за стоящего у окна стола, надел очки с очень сильными стеклами и, моргая, протянул им руку.

— Доктор Вейнтраут. Очень рад, что вы наконец пришли. Я жду вас уже семнадцать минут.

Он достал из жилетного кармана серебряные часы на бархатной ленточке и, нахмурив лоб, сравнил их с наручными, для чего поднес близко к глазам и те и другие.

— Это как же? — удивился Крейцер. — У вас есть телепатические способности?

Вейнтраут дернулся и оторвал взгляд от часов.

— Вы разве не от водоснабжения?

— Увы, нет, мы хотели бы поговорить с фрейлейн Альвердес.

— Ах, тогда прошу прощенья. Я уже давно поджидаю этих господ. — Он спрятал в карман часы. — Разрешите полюбопытствовать, по какому вопросу вы желали бы побеседовать с фрейлейн Альвердес. По служебному? Тогда, возможно, я мог бы ее заменить.

— Едва ли, — отказался Крейцер. — У нас сугубо личное дело. А разве фрейлейн Альвердес нет на работе?

— Нет.

Вейнтраут ушел за свой стол и опустился в кожаное кресло, отбросив назад полы белого халата, как отбрасывают фалды фрака. С этой позиции он принялся недоверчиво разглядывать посетителей.

— Вы извините мое любопытство, но мне все это кажется очень странным. С кем, собственно, имею честь?

Крейцер и Арнольд переглянулись. Углы рта у Арнольда подозрительно дернулись. Крейцер показал Вейнтрауту свое удостоверение.

Вейнтраут насадил на нос очки и принялся разглядывать его.

— Боже милостивый! Этого… нет, этого не может быть! — залепетал он. — Бригитта совершила преступление?! Разве… — Драматическим жестом он снял очки и устремил прямо перед собой невидящий взгляд. — А я-то, я-то… — Он проглотил слюну. Кадык его судорожно дергался. — Я-то собирался… — Узкие губы будто свело судорогой.

Крейцер и Арнольд привыкли к самым различным реакциям людей, которым предъявляли удостоверение, но такого они еще никогда не видели. Крейцер даже немного растерялся и сказал:

— Помилуйте! У вас нет никаких причин волноваться! Объясните нам, пожалуйста…