Мигрант - Павел Алексеевич Астахов
Темир покачал головой.
– Так в том-то и дело, что не получается. Вроде там у этой девки появился какой-то адвокат подкованный. Заявился прямо к Исламову в кабинет, угрожать начал…
– Угрожать? – не поверил Пулат.
– Я имею в виду, пригрозил жаловаться, – поправился Темир, и широкое лицо Умарова снова стало ровным.
– Это ерунда. Знаешь, сколько на меня жаловались? Этими листками с жалобами, Темир, можно выложить дорогу до моего родного дома. Кстати, а кто этот адвокат?
– Павлов. Артемий Павлов.
Умаров задумчиво пожевал губами.
– Павлов, Павлов… Слушай, это не тот самый, которого по телевизору постоянно показывают?
– Именно тот, Пулат Надирович, – сказал Темир. Осушив бокал, он отодвинул его в сторону и взял с тарелки сочный персик. – Он еще известные процессы выигрывал.
– Интересно, откуда у еще зеленой девчонки деньги на такого адвоката?
Темир развел руками:
– Признаюсь, не знаю. Для меня это загадка.
– Она что, зарабатывает на том, что раскручивает наших мальчишек на деньги?
– Я не готов ответить на этот вопрос.
Пулат взял вилку и с силой проткнул еще горячий, дымящийся ломоть баранины:
– Справимся мы с этим Павловым. И не с такими справлялись.
С помощью ножа он отрезал небольшой ломтик и отправил его в рот. И в этот момент снова зазвонил телефон.
– Сегодня как бешеный, – вздохнул Умаров. – Да, говорите!
– Пулат? Мир тебе[1], – прозвучал густой мужской бас, и лицо мужчины посерьезнело.
В мире существовало не так много людей, которые обращались к нему просто по имени. К некоторым из них – к родне и близким – Умаров испытывал самые теплые чувства и всегда был рад слышать их голоса. Но этот голос… Сейчас, сидя в уютном ресторане за бутылкой хорошего вина и наслаждаясь чудесным танцем юной девушки, голос этого человека Пулат желал бы слышать в самую последнюю очередь. Если признаться, то лучше бы его и вовсе не слышать. Потому что обладатель этого голоса был человеком жестким и бескомпромиссным, и по негласным правилам Умаров был вынужден выполнять его поручения, какими бы сложными и безумными они ни казались на первый взгляд. Как и многие другие главы национальных диаспор, обосновавшихся в России.
– Приветствую, Джамал. И тебе мир, милость Аллаха и его благословение. Чем могу быть полезен? – спросил он, с раздражением понимая, что у него от волнения пересохло в глотке.
– У меня к тебе одно важное дело.
«У всех ко мне важные дела», – недовольно подумал Умаров, и его на мгновение охватила безысходная тоска. В какой-то момент он даже позавидовал этой хрупкой девчонке, которая без устали крутилась с мечом. На этот раз она улеглась прямо на пол, поместив холодное оружие на пятки, которые уже успели запылиться от танца.
– Я внимательно слушаю, – сказал он.
– С тобой свяжутся мои люди, которые введут в курс дела, – пояснил Джамал. – Настоятельно прошу на этот раз выполнить все как положено.
– Конечно, – пообещал Пулат. Пожалуй, ответ прозвучал слишком поспешно и заискивающе, но к тому времени разговор уже прервался. Может, связь плохая (все-таки звонок был из Саудовской Аравии), а может, Джамал решил, что вопрос уже, по сути, можно считать решенным.
Умаров подумал, что, скорее всего, второе.
Он посмотрел на миску, в которой маслянисто поблескивал плов, и почувствовал, что весь его аппетит куда-то испарился.
Спустя мгновение в коридоре послышались шаги, и в зал заглянул владелец ресторана:
– Пулат Надирович, к вам тут гости… Неожиданно… Утверждают, что вы их ждете.
Пока Умаров соображал, о каких гостях идет речь, в помещение один за другим вошли трое крепких мужчин. Двое из них были похожи друг на друга как близнецы: чернявые, смуглые, бородатые, в одинаковых темных костюмах, будто два ворона. Один из них держал в руке кожаный дипломат. Взор Пулата переместился на третьего визитера. В отличие от этих двоих, мужчина был славянского происхождения. Одежда его была простой и неброской: светлые джинсы и фланелевая рубашка, на ногах замшевые туфли. На крупной шее блестел крошечный крестик. В глаза бросался уродливый шрам, пересекавший лицо мужчины от глаза к подбородку.
Оглянувшись на притихшего Темира, Пулат бросил:
– Выйди, пожалуйста. Нам поговорить надо.
Уговаривать долго директора миграционного центра не пришлось, и гости молча расселись за столом.
– Вы от Джамала? – спросил Умаров, и гость со шрамом кивнул.
«Как они узнали, что я здесь? Они следили за мной?!» – пронеслась у главы диаспоры паническая мысль. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы внешне выглядеть безмятежно.
– Ты проницателен, Пулат, – произнес «шрам», и Умаров не мог не уловить снисходительные нотки, прозвучавшие в его голосе.
– Пусть принесут дополнительные приборы, – продолжил тот и, оглянувшись на танцующую девушку, не без сожаления добавил:
– Заканчивайте этот концерт. Лишние уши здесь ни к чему.
Как только танцовщица упорхнула, Пулат вздохнул:
– Ладно, Шеврон. Выкладывайте, что у вас за дело. И представь мне своих спутников.
Травля
Лена миновала ворота школы, неуверенно поглядывая на окна своего класса. С каждой минутой решение вернуться на занятия начинало казаться девушке какой-то нелепой затеей. Нелепой и совершенно бессмысленной.
Лена остановилась, переведя дыхание. Может, ну его? Ради чего все это? Тем более до конца учебного года оставалось меньше месяца…
Где-то проснулся внутренний голос, который вкрадчиво сообщил школьнице, что самый лучший вариант – быстрым шагом вернуться домой. Конечно, ведь куда лучше лечь под одеяло, отгородившись от всех и вся, нежели сидеть на скучном уроке, ловя недвусмысленные взгляды одноклассников (а они-то уж наверняка знают, что с ней произошло, новости в их школе распространяются быстрее скорости звука!).
Да. Конечно, это позиция слабого, но, действительно, ведь легче сидеть дома, чем попытаться жить заново, выстроив то, что было безнадежно испорчено всего пару недель назад.
«Не просто испорчено», – поправила себя Лена и вздохнула.
Вся ее жизнь была исковеркана, втоптана в грязь, как вон тот окурок, размякший в грязной луже… И как теперь снова жить?
Мимо Лены торопливо шли другие школьники, окидывая ее многозначительными взглядами, но девушка их не замечала. Она вспомнила вчерашний визит Олега. Парень пришел к ней уже вечером, принеся с собой красную розу на огромном стебле и вкусные пирожные. Лена была несказанно рада приходу одноклассника, тем более что Олег ей нравился и она втайне мечтала, чтобы их отношения из дружеских переросли в романтические. Пирожные они с удовольствием слопали с чаем, а розу она поставила в керамическую вазу и после ухода гостя еще долгое время любовалась чудесным цветком, вдыхая его нежный аромат. Вот было бы здорово, если бы они снова встретились! Например, погуляли бы где-нибудь в парке или сходили в кино…
Так идти или не идти в школу?!
«Никогда не отчаивайся», – неожиданно вспомнились ей слова Олега, и Лена посмотрела в сторону школьных дверей. Они открывались и закрывались, словно большой рот какого-то голодного существа, а школьники послушной вереницей следовали туда один за другим.
Она сделала несколько осторожных шагов, будто ступала босиком по битому стеклу.
«Нужно вставать и идти дальше», – всплыли в памяти слова известного адвоката Павлова, и это придало Лене уверенности. Подняв голову, она выпрямила спину и зашагала вперед. В конце концов, у нее есть сильная поддержка – Олег. Уж он-то не даст ее в обиду в случае чего…
Увы, настроение Лены быстро омрачилось: Олега в классе не было. Ее соседка по парте Татьяна как-то странно посмотрела на нее и с плохо скрываемой неприязнью процедила, что Чащин отправился в больницу. Сообщив эту новость, Татьяна вдруг собрала вещи и отсела на другую свободную парту, оставив Лену в полной растерянности. Вопросы, словно сорванные листья, беспорядочным ворохом кружились в голове школьницы.
«Что с Олегом? Наверное, это из-за той драки с Мансуром… Вчера он выглядел бледным. Надо будет позвонить ему… И почему Таня так себя ведет со мной?! – недоумевала девушка. – Наверняка уже все знают, что произошло… Только почему такие странные осуждающие взгляды? Что это, ехидство? Презрение?»
«Конечно, они все знают. Только вот с чьих слов?!» – осенило
