На один удар больше - Анна и Сергей Литвиновы

А в конце десятого класса вдруг заявила:

— Мам. Ты сейчас злиться будешь, но я передумала идти в биологи.

— Можно тогда в медицинский. Или на химии сосредоточиться.

— Нет, мам. Я поняла: у меня совсем другое предназначение. Хочу стать актрисой.

Исидора ничем не выдала, что сердце заколотилось, а дыхание перехватило. Сказала спокойно:

— Но в МГУ прекрасный студенческий театр. Ты можешь играть там. Заодно и поймешь: твое, не твое.

— Нет, мам. Я теперь точно знаю: биология — не мое. И актрисой я хочу стать не любительской, а профессиональной.

Исидора постаралась сохранить хладнокровие:

— Я уважаю твой выбор. Но готовиться в театральные вузы начинают не в десятом классе, а гораздо раньше. Ты можешь туда не попасть.

— Ничего. Многие не с первой попытки поступают. Буду добиваться.

Школьные учителя, предвкушавшие стобалльницу, пришли в ужас и чуть не в ногах валялись, просили Лику изменить решение. Но та была неумолима. Из профильных предметов сдавать она будет не биологию с химией, а только литературу. Ну и конечно, станет заниматься актерским мастерством.

Исидора снова приложила все силы — и нашла дочери лучших репетиторов. С литературой не прогадала, а вот актер — пусть все говорили, что талантливый педагог, — ей не нравился. Лика, конечно, опробовала на маме свою чтецкую программу, и Исидора все ждала: вот сейчас по спине побегут мурашки… на глазах выступят слезы… А этого никак не случалось. И видела она всего лишь очень красивую девушку. С хорошим голосом. С отличной памятью (из интереса сверялась с текстом — дочь ни разу не ошиблась). Но драматические жесты, все эти прижимания рук к груди и закрывания лица ладонью, никак ее не убеждали, что дочь действительно страдает, любит и неистовствует.

Исидора пыталась сама:

— Ну вот ты читаешь: «Я с вызовом ношу его кольцо, да, в вечности жена, не на бумаге»[5], — только выглядишь будто куколка, которой папик бриллиант подарил. А тут ведь совсем другое. Вызов. Отчаянье!

Дочь обижалась:

— Михал Михалыч (репетитор) считает — нормально все у меня!

Исидора поговорила с педагогом. Уверилась: тот не банально качает деньги. Считает искренне: у Лики отличные способности, практически талант. Так что в столичных театральных вузах у нее все шансы. Особенно если не претендовать на «золотую пятерку». А в институтах второго ряда, тем более на платных отделениях, ее с руками оторвут.

— Нет, — отрезала Исидора. — Если осваивать профессию — то только в лучшем вузе.

Но там конкурс — от трехсот человек на место. А Лика из общего ряда выделялась, пожалуй, только ангельской внешностью.

Значит, не поступит. Неизбежные разочарования. Потерянный год. Вероятно, дочка захочет остаться в Москве и продолжать готовиться там. А в столице, если не занят в вузе круглые сутки, сплошные соблазны.

И тогда Исидора вспомнила про Дениса.

Она никогда не напоминала ему о себе. Но издалека за отцом своего единственного ребенка наблюдала. Знала, что Богатов по-прежнему не женат. Финансовых затруднений, очевидно, не испытывает. А главное — он был москвичом. Не в том смысле, что банально в столице жил (купить-то квартиру совсем не сложно), но он варился во всем этом блеске, шел по жизни в темпе города, наверняка ходил в театры.

Можно было приехать без всяких доказательств, но Исидора решила подстраховаться. Обратилась к частному детективу. Дала ему поручение: раздобыть генетический материал Богатова. Получила заключение экспертизы — отец.

И только тогда отправилась в Москву.

К чести Дениса, он сразу ее узнал. И доказательств, что дочь от него, не потребовал. С любопытством спросил:

— Сколько ей сейчас? Семнадцать?

— Да.

Исидора протянула ему самую удачную Ликину фотографию.

— Красивая, — оценил Денис. — Ты хочешь, чтобы она узнала, кто отец?

— Я хочу, чтобы она поступила во ВГИК. Или в ГИТИС. Или в Щепку. Любой, короче, вуз из «золотой пятерки», — выпалила Исидора.

Тут растерялся:

— А как я могу с этим помочь?

Она продолжала:

— Не считай меня безумной богатой мамашкой из провинции. Я не прошу тебя искать, кому из приемной комиссии дать взятку. Мне нужно другое — чтобы ты взял Лику под свое крыло. Я в актерстве ничего не понимаю, но чувствую: программа у нее не та. Она ее не раскрывает. Найди девочке хорошего репетитора — здесь. Ну и помоги ей пройти через все эти прослушивания.

— Исидора, но я ведь тоже совсем не актер. И знакомств в этой сфере у меня никаких.

— Зато ты москвич. И знаешь, как здесь крутиться. Во всех хороших московских театрах есть педагоги, кто берет учеников. Подбери ей лучшего. И попроси честно сказать — ей и тебе, — действительно ли у нее есть шансы. Лично я считаю: ее сольют на первом же туре. Если так — пусть даже не пробует, сразу возвращается домой.

— А ты хорошая мать, Исидора, — задумчиво сказал Денис. — Как ты хочешь: все-таки сказать Лике, что я отец? Или представим меня как-нибудь по-другому?

* * *

— Елки-палки! — выдохнула Татьяна. — А я-то думала…

Денис просветлел лицом:

— Так я и знал. Когда ты психанула, от всего отказалась, я сразу почувствовал: тут не в работе дело. К ней ты никогда не ревновала.

— Ну да… — пристыженно отозвалась она.

— А откуда ты узнала?..

— Я двадцать второго июля забирала в турагентстве паспорта. Потом решила заглянуть в кафешку. Сидела у окна. И увидела, как вы шли по Большой Никитской.

— Боже мой! Девчонке семнадцать лет! Как ты могла такое подумать?!

— Насте твоей тоже было двадцать с чем-то. И Лику эту ты кружил прямо посреди улицы! А потом еще на колено встал и коробочку бархатную вручил!

— Так ее в этот день в ГИТИС приняли. В ГИТИС, понимаешь? На бюджет! А я ей обещал: если получится, Мельпомену серебряную подарю!

— Блин, Денис! — сердито сказала Садовникова. — Ну почему, почему было раньше не рассказать?! Еще когда эта Лика только в Москве появилась?!

— Тань… Ну стыдно мне было — очередной скелет из шкафа вытаскивать…

— Конечно. Лучше темнить. Скрывать. И в итоге вообще — все едва не разрушить!

— Обещаю тебе. Больше никогда. Давай все-таки выпьем вина?

— Ф-фух. Ладно.

Отправился на кухню вместе с ней, открыл бутылку, помог принести на террасу виноград и бокалы.

Когда пригубили, робко спросил:

— Ты простишь меня?

— Пока не знаю, — ответила искренне. Попросила: — Покажи фотку.

Денис продемонстрировал — да, действительно, та