Убийство в старой опере - Лана Шер
– Процедура опознания была проведена дважды. Первым убитую опознал пластический хирург герр Шонберг. Кроме того, что номер имплантов косвенно подтверждает личность убитой, доктор Шонберг узнал свой фирменный шов. Шов запатентован, и никто, кроме него самого, не имеет права им пользоваться. Также доктор узнал татуировки. Все подробности здесь. – Он положил листы с отчетом Маркусу на стол. – Я думаю, доктора мы можем отпустить, если у тебя нет к нему вопросов.
– Доктор Шонберг, благодарю за помощь, вы свободны, – кивнул Маркус. – Герр Котман, проводите его, пожалуйста.
Едва они вышли, Маркус обратился к оставшимся:
– Прежде всего примите мои соболезнования в связи с гибелью вашей дочери.
Мать сидела словно каменная и даже не шелохнулась. Отец кивнул, из глаз потекли слезы. Он вытер их рукой. На предложенную Маркусом салфетку отрицательно мотнул головой.
– Итак, представьтесь, пожалуйста.
– Димитрий Чиолак.
– Чиолак Марта.
– Кем приходится вам погибшая Арина Чиолак?
– Это наша единственная дочь, – дрогнувшим голосом произнес Димитрий.
– Дочь, – эхом отозвалась Марта.
– Когда вы видели дочь в последний раз и при каких обстоятельствах?
Отец с матерью переглянулись, и мать еле заметно кивнула ему. Маркус удивленно поднял брови.
– Я буду говорить, жене трудно… – словно отвечая на немой вопрос, проговорил отец убитой.
– Хорошо, – согласился Маркус.
– Вечером, до того как это произошло, она была дома. Уже поздно, где-то в половине двенадцатого ночи, она собралась куда-то идти. Я спросил ее куда. Арина ответила: «Надо. Скоро буду». Больше она не появлялась. – Он достал платок и вытер глаза.
– Арина жила с вами? – уточнил Маркус.
– Арина была замужем. Вышла около двух лет назад, но последнее время, после рождения ребенка, у них с мужем разладились отношения. Она подала на развод и последние полгода жила с нами вместе со своим ребенком.
– То есть на момент убийства она находилась в процессе развода?
– Да.
– Где она проживала до переезда к вам?
– Когда она вышла замуж, мы купили молодым квартиру в соседнем доме.
– На кого была оформлена квартира?
Отец с матерью опять переглянулись, и мать вновь еле заметно кивнула.
«Интересная тенденция… И что бы все это значило на самом деле? Выглядит так, будто они готовились к этой встрече и речь тоже приготовили заранее», – подумал Маркус.
– Арина наша единственная дочь, она была единоличной владелицей всего нашего семейного бизнеса и недвижимости.
Глаза у Маркуса округлились, он пытался не подавать виду, но удивление было слишком велико.
– То есть ваша дочь – богатая наследница?
– Не совсем.
Он опять многозначительно посмотрел на жену, та ответила мелким кивком.
– Какой суммой исчисляется стоимость вашего семейного бизнеса?
– Ну, я так навскидку затрудняюсь сказать. – Отец отвел взгляд, глаза у него забегали, он заерзал на стуле, словно пытаясь тянуть время.
– Миллион? Пять? Двадцать миллионов?
– Больше двадцати, но сколько именно, я сказать не могу. Недвижимость дело такое, все зависит от рынка.
– Мне очень неприятно задавать вам этот вопрос, но я вынужден спросить в рамках расследования: кто является основным наследником после смерти вашей дочери? Ее муж? Официально они же не были в разводе?
– Скорее, сын Арины. В случае если муж получит опекунство над ребенком, то он, но только до тех пор, пока ребенку не исполнится восемнадцать лет.
– В случае если отец получит опекунство? – Маркус удивленно посмотрел на отца убитой.
– Мы с женой будем отстаивать права, чтобы ребенок остался с нами. Арина была наша единственная дочь. Кроме внука, у нас больше никого нет.
Он вынул из кармана платок и вытер навернувшиеся слезы.
Маркус посмотрел на него. Импозантный мужчина лет шестидесяти. В элегантном дорогом костюме. Сразу видно, что большой начальник или был им.
– Каков род ваших занятий?
– Я учредитель бизнеса, которым мы владеем. Был учредителем, потом я все передал дочери. Жена ведет всю бухгалтерию.
– Где вы находились во время убийства?
Отец убитой удивленно поднял глаза на Добберта.
– Я вынужден об этом спрашивать всех без исключения, – пояснил Маркус.
– Дома, с внуком и зятем.
– Зять ночевал у вас?
– Да.
– Насколько я помню, вы говорили, что молодые жили в соседнем доме.
– Совершенно верно.
– По какой причине зять, с которым ваша дочь собиралась развестись, остался в этот день ночевать у вас?
– Ни по какой, просто остался. Вернее, я же говорил, жена должна была улететь рано утром, и Дарко остался, чтобы помочь с ребенком.
– То есть я правильно понимаю, что за те полгода, что ваша дочь жила у вас, зять никогда не оставался у вас ночевать? А именно в ночь убийства остался?
Отец удивленно посмотрел на Маркуса.
– Что вы хотите этим сказать?
– Абсолютно ничего, просто пытаюсь выяснить все факты, которые могут быть важны для следствия.
Маркус повернулся к матери убитой. Очень красивая ухоженная женщина. Элегантно и со вкусом одета. Держится как истинная леди: спокойно и с достоинством. Это было бы вполне нормально, если бы не повод, по которому они здесь находились.
«Очень странно они себя ведут, учитывая, что убили их единственную дочь. Хотя в шоковом состоянии все ведут себя по-разному. Многие просто впадают в ступор. Возможно, это из-за сильнейшего стресса», – предположил Маркус Добберт.
– А что скажете вы? – обратился он к матери.
– Рано утром, в шесть утра, я вылетела на частном самолете в Молдову, в Кишинев. Из дома выехала где-то в четыре двадцать.
– Кто-то может подтвердить, где вы находились в момент с четырех двадцати до шести утра, то есть до момента вылета?
– Да, в аэропорт меня отвез водитель, и он же проводил меня до самолета. И потом персонал аэропорта. Я проходила паспортный контроль, досмотр багажа, регистрацию…
– Как так получилось, что вы вылетели именно в этот день? – Маркус сделал акцент на слово «этот», чтобы не произносить слово «убийство».
Тут вступил Димитрий Чиолак:
– Жена очень часто летает в Молдову по вопросам бизнеса. Как я уже говорил, Марта ведет всю бухгалтерию. Поездка была запланирована заранее, мы не знали, что случилось с Ариной.
– Почему вы не заявили о пропаже дочери спустя две недели?
Отец откашлялся, глотнул воды из бутылки, которую держал в руках. Было видно, что он подбирает слова.
– Видите ли, мне не хочется об этом говорить сейчас, но у Арины много лет были проблемы с наркотиками. Она могла сказать, выходя из дома: «Приду через полчаса», и вернуться через две недели, а то и больше. Нам с женой не показалось странным ее исчезновение, поэтому мы и не заявили в полицию. Подумали, что загуляла в очередной раз со своими подружками.
– У вас есть предположения, кто мог убить вашу дочь? У вас есть враги? Может быть, вашей семье или Арине кто-то угрожал в последнее время?
Димитрий тряхнул головой.
– Нет. У меня нет врагов, и никто мне не угрожал, как и членам моей семьи. У меня, как бы это сказать, очень обычный бизнес. В собственности компании находятся жилые и коммерческие помещения, и мы сдаем их в аренду. Какие тут враги? Арине тоже никто не угрожал. Она была очень добрая, открытая девочка, ее все любили.
– У вашей компании или у вас лично есть долги?
– Нет, слава богу, нет.
– А должники? Есть ли у вас должники?
Мужчина опять покосился на жену, а та, как и в предыдущие разы, еле заметно кивнула. Маркуса стала раздражать эта игра в гляделки.
– Нет, должников у нас нет.
Зашел Дирк Котман, в руках он нес пакет.
– Маркус, вот вещдоки для опознания.
– Спасибо, Дирк.
Маркус взял пакет и вынул из него часы, кольца, браслеты и сумку. Он разложил все это на столе.
– Вы узнаете эти предметы?
Ответа не последовало. Отец закрыл лицо руками и заплакал. Мать сидела все так же неподвижно, только плечи подрагивали от сдерживаемых рыданий. Димитрий вновь достал платок и вытер глаза.
– Да, это вещи Арины. Если не возражаете, мы пойдем. Слишком тяжелый для нас день.
– Да, конечно. Только ответьте, пожалуйста, на последний вопрос: во что была одета ваша дочь,
