Гибель вольтижера - Юлия Александровна Лавряшина
– То, что вы делаете, очень круто, – согласилась я, и она впервые взглянула на меня с одобрением. – Но все-таки с сеткой было бы надежнее…
– Кто спорит? Только кого таким номером удивишь? Ты еще скажи: с лонжей… Публика теперь искушенная. Все уже цирка Дю Солей насмотрелись. Чтобы переплюнуть, надо башкой рисковать. Мишка был прав.
Я не удержалась:
– Оно того стоит?
Посмотрев на то место на арене, где только что лежало тело Венгровского, Лена поджала губы:
– В этом есть свой кайф… Тебе не понять. Ты ж не цирковая?
– Это так заметно?
– Ну да, – она осмотрела меня скептически. – Мышцы не развиты, осанка хреновая.
Я даже смутилась. Не подозревала, что выгляжу чахлым эмбрионом… Отведя взгляд, Лена хмыкнула:
– Эй, ты чего? Да в публике все такие… Ты чья?
– В смысле?
– Кто тебя пригласил?
– Бабушка, – ляпнула я первое, что пришло в голову.
И чудом попала в точку!
– Билетершей работает? А чего тут сидишь? Тебя ж не станут допрашивать.
– Да просто интересно…
– А-а, – ее голос загустел брезгливостью. – Ну гляди-гляди. Потом будет что в сетях порассказать.
– Да я не собираюсь…
– Ну конечно! Просто любишь глазеть на покойников?
Точно джинн, вырвавшийся из кувшина, передо мной опять возник Никита, подмигнул здоровым глазом. И я выпалила:
– Я планирую на юрфак поступать. А вживую никогда не видела, как следственная группа работает, только в кино… Другого шанса, может, и не предвидится.
Ее сразу отпустило, даже плечи обмякли:
– Понятно. Ну тогда конечно… Молодец! Без диплома теперь никуда. А я вот в цирковое поперлась… Теперь жопу рву под куполом.
– Ты красоту создаешь.
– Что?
Она медленно подняла голову, нервно куснула нижнюю губу. В ее взгляде робко вспыхнула надежда. И я зачастила, чтобы подхватить этот огонек, дать ему силы.
– То, как вы выступали, это было невероятно красиво. До того, конечно, как Миша… А ты была просто фантастической! Как диковинная птица, которая парит в небесах…
Темная защитная маска медленно сползала с ее лица, и на свет пробивалась та девочка, что однажды навечно влюбилась в цирк, еще не догадываясь, каким трудным, подчас жестоким окажется этот роман. Я продолжала говорить, окутывая ее словами, которые она всегда мечтала услышать, и образами, выдуманными на ходу. Мне хотелось вывернуться наизнанку, лишь бы вызвать к жизни крохотную трехлетнюю акробатку, уже почти забытую и самой Леной.
Мне нужна была именно она. Настоящая. Я знала, что мы еще поболтаем с ней…
* * *
Он почти не сомневался, что его вызовут последним. Кто ж не знает, как любят товарищи из органов поиздеваться над подозреваемыми? А Стасовский понимал, что стал главным из всех возможных. После драмы, разыгранной его женой на манеже, только идиот не заподозрит его в убийстве ее любовника. А этот следователь совсем не дурак, по глазам видно…
О чем за дверью расспрашивали Марата Курбашева, с которым они полчаса молча просидели в приемной директора, Геннадий не стал интересоваться. Как не взглянул и на жену, когда она вышла из кабинета и сразу рванулась к выходу. Неужели боялась, что Геннадий остановит ее и начнет душить обвинениями? Ему невмоготу было даже видеть Марту, не то что выяснять отношения. К чему это? Все и так предельно ясно…
– Извините, что пришлось долго ждать, – неожиданно произнес следователь, наконец впустив его в кабинет.
Растерявшись, Стасовский дернул плечами:
– Ничего. Я понимаю.
– Садитесь. Меня зовут Логов Артур Александрович.
– Вы же следователь? – не удержался Геннадий. – Я не понял… Вы заранее что-то знали? Почему вы здесь? Был какой-то… Как это у вас называют? Сигнал?
Смех Логова не показался ему зловещим. В нем даже прозвучало что-то детское, и присутствие этого человека в цирке мгновенно перестало казаться неуместным.
– Никаких сигналов! Я оказался здесь чисто случайно. Трудно поверить, да? Но я привел одну девушку на представление. Да и сам был рад в детство окунуться… Хотя вы мне, конечно, сильно впечатление подпортили, – Логов разочарованно цыкнул. – И не мне одному. Боюсь, в ближайшее время об аншлаге вам нечего и мечтать… Хотя сейчас это не самая серьезная из ваших проблем.
«Вот. Началось, – Геннадий взглянул на следователя исподлобья. – Может, мне адвоката потребовать?»
Но Логов как-то очень по-домашнему навалился грудью на руки, скрещенные на столе, и заглянул ему в глаза:
– Объясните мне, ради бога, что пошло не так? Марат сказал, что именно вы у гимнастов за старшего. Расскажите, как была построена ваша программа? Что Михаил успел выполнить, что нет…
«О Марте не спрашивает, – отметил Стасовский. – Хочет, чтобы я расслабился, а потом – раз! И столкнет меня в яму-ловушку. С него станется. Видно, что тертый калач».
И отозвался подчеркнуто сухо, чтобы следователь не вообразил, будто перехитрил его:
– Венгровский с Шиловой отработали на «бамбуке». Так мы называем металлический шест, подвешенный вертикально.
– А, помню, – кивнул Логов.
– На Востоке, например в Китае, в старину настоящий бамбук использовали. Из его стволов делали перши, трапеции.
«Зачем я это сказал? – рассердился Геннадий на себя. – Это же к делу не относится».
Но Артур Александрович подхватил с азартом:
– Вот я так и подумал! Это же логично, правда? Крепчайшие стволы. И очень удобные, как мне кажется.
– На настоящем я как-то в Японии выступал, – опять вырвалось у Стасовского.
Логов с завистью прищелкнул языком:
– Везет же… А потом? Я про сегодняшнюю программу.
– Ну да, – опомнился гимнаст. – Герадешвунг Венгр сделал чисто, но это очень простое упражнение.
– Неужели? А звучит страшновато…
– Ничего такого, так называется прямой перелет с одного снаряда на другой. Или в руки к ловитору.
В следующий момент Геннадию захотелось пригнуться: указательный палец следователя нацелился на него, как пистолет:
– То есть в ваши руки?
– Ну да. В теории. Но в этом упражнении Венгра ловил Марат.
– И поймал…
Откинувшись на спинку стула, Логов куснул нижнюю губу. «Чертовски же обаятельный мужик, – пронеслось у Стасовского в мыслях. – А от его взгляда прям мороз по коже…»
– Поймал, – он попытался сглотнуть, но во рту было сухо. – Я понимаю, к чему вы клоните… Но Венгр не дошел до меня. Я тоже поймал бы его.
– Если б хотели…
– У меня в мыслях не было убивать его!
Губы Логова так и расплылись в широкой улыбке:
– Да неужели? Так уж ни разу и не захотелось свернуть шею любовнику своей жены? В жизни не поверю! Я бы мысленно прокрутил все в деталях. И не раз…
– Ну если только мысленно, – пробормотал Стасовский.
Его все время тянуло отвести взгляд, точно перед ним был хищник,
