Реквием по зверю - Марина Серова
Домработница перекрестилась.
— Скажите, Надежда Дмитриевна, а как у Константина Александровича обстояли дела со здоровьем? — спросила я.
— Со здоровьем? — снова переспросила домработница.
— Ну да, со здоровьем. Может быть, он чем-то болел? — я задала наводящий вопрос.
— Да здоров он был. Ничем таким вроде бы и не болел.
Домработница пожала плечами.
— То есть уколы ему не назначали? — спросила я.
— Да нет! Какие уколы? Зачем?
Надежда Дмитриевна с недоумением посмотрела на меня.
— А случалось ли такое, что при уборке квартиры вы находили пустые шприцы? — задала я следующий вопрос.
— Да что вы такое говорите! — воскликнула женщина. — Нет, конечно, ничего такого я не находила.
— Не было шприцев и в мусорном ведре? Вы ведь и мусор выносите, так? — я все продолжала уточнять.
— Мусор я выношу, но шприцев и в мусорном ведре никогда не было. Татьяна Александровна, вы что же, хотите сказать, что Константин Александрович колол себе наркотические вещества? Вы это имеете в виду? Да не употреблял он эту гадость! Ни в каком виде! Ни в таблетках, ни в уколах. Вот выпить — это да, да я вам уже говорила.
— Да, да, я помню. Хорошо, я вас поняла, Надежда Дмитриевна. У меня к вам есть еще вопрос, — сказала я.
— Да, слушаю вас.
— Скажите, когда вы производите уборку в кабинете Константина Александровича, вы вытираете пыль с письменного стола? — спросила я.
— А как же? Обязательно!
— А в ящиках наводите порядок? — продолжала я спрашивать женщину.
— В ящиках? Так они же закрыты, — домработница с удивлением посмотрела на меня. — Чего же там убирать-то? Пыли-то особой там нет и не было. Да и не дело это, лезть в стол хозяина. Если бы попросил, я бы убралась, чего мне? А сама — нет.
«Понятно. Значит, Надежда Дмитриевна ничего не знает про лежащий в ящике сломанный смычок от детской скрипки», — подумала я.
— Надежда Дмитриевна, а каким был Константин Александрович в быту? — спросила я.
— Ну… Даже и не знаю, что сказать. А что именно вас интересует?
— Ну я имею в виду, как он себя с вами вел? Вы только что сказали, что характер у него был неровный, он мог быть и вспыльчивым. А именно с вами он как себя вел? Был вежливым или, наоборот, грубым и заносчивым? — начала я перечислять черты характера.
— Нет, со мной грубым он не был, вел себя вполне нормально, — последовал ответ.
— Скажите, Надежда Дмитриевна, вы разговаривали с Константином Александровичем на темы, не связанные с вашей деятельностью как домработницы? На отвлеченные темы, я имею в виду. Ну, например, об искусстве. Он ведь был продюсером музыкальных программ на нашем местном радио. Вы знали об этом? — спросила я.
— Да, конечно, знала, — домработница утвердительно кивнула.
— О музыке Константин Александрович что-то упоминал? Может быть, он сам играл на каком-нибудь музыкальном инструменте? На скрипке например?
Я все еще не оставляла надежды разузнать хотя бы что-нибудь про смычок от скрипки в нижнем ящике письменного стола.
— Вот чего не знаю, того не знаю, — Надежда Дмитриевна развела руками. — Мы с ним таких разговоров не вели.
— Понятно. Ну что же, у меня вопросов к вам, Надежда Дмитриевна, больше нет. Спасибо вам и до свидания.
— До свидания, — ответила домработница, поднимаясь с дивана.
Женщина ушла, а я обратилась к Легкоступову:
— Афанасий, шприц, папку с документами и сломанный смычок необходимо отдать на экспертизу.
— Сделаю, Татьяна Александровна, — кивнул Афанасий.
— Да, и найдите понятых для того, чтобы все запротоколировать, — распорядилась я.
Афанасий кивнул и вышел из квартиры Скорострельникова. Вскоре он вернулся с женщиной и мужчиной средних лет. Это была супружеская пара аж с первого этажа.
— Никого больше не смог найти, — с виноватым видом сообщил Афанасий. — Стучал в двери, звонил по нескольку раз — все глухо.
— Дык сейчас все на работе работают, — объяснил мужчина.
— Да, а кроме того, дом еще не полностью заселен. Многие квартиры пустуют, — вступила в разговор его супруга.
— Понятно. Афанасий, начинайте составлять протокол, — сказала я.
Когда протокол был составлен и подписан, я поблагодарила супругов, и они ушли.
— Афанасий, отвезите все изъятое в отделение, хорошо?
Стажер послушно кивнул.
— И еще. Мне нужно побывать на том месте, где было обнаружено тело Константина Скорострельникова.
— А когда вы хотите туда отправиться, Татьяна Александровна? — спросил Легкоступов.
— Да вот прямо сейчас.
Мы с Легкоступовым спустились и вышли из подъезда. Я посмотрела по сторонам: все лавочки были пустые, как назло. А ведь, как правило, хоть на одной лавочке, но почти всегда сидят пенсионеры и обсуждают свою излюбленную тему: народ и власть. В любую погоду, в любое время года пенсионеры всегда сидят во дворе. Они в курсе всех политических и местных новостей: кто из соседей сделал ремонт и какой именно, у кого лопнула труба и неисправна канализация. А уж кто и в какой квартире живет — они могут назвать с ходу. Часто в моих расследованиях номер нужной мне квартиры я без труда узнавала от таких вот сидящих на лавочках.
Еще пенсионеры очень любят быть в курсе личной жизни живущих рядом с ними людей. Поэтому подслушивание и подглядывание — это самое излюбленное занятие пожилых людей. Свободного времени у них много, а терпения еще больше. Часами стоять у дверного «глазка» и наблюдать за тем, что происходит в тамбуре, у них получается не хуже, а, может быть, даже и лучше, чем у профессионального детектива. Так что пенсионерам нет равных по части перемывания косточек близким.
Да, пенсионеры всегда в курсе всех последних событий и в масштабах всей страны, и гораздо ýже — в пределах своего дома. Очень жаль, что во дворе дома, где проживал Константин Скорострельников, сейчас нет никого. Конечно, Василий Владимирович Новосельский описал мне молодого человека, с которым уехал Скорострельников. Но ведь видел он его издалека. А вот если бы кто-то из жильцов находился в это время поблизости, во дворе… Но сейчас даже такой вариант отсутствует, ведь все словно вымерли. Спросить не у кого.
Мы с Афанасием доехали до Кумысной поляны. Я внимательно осмотрела место убийства Константина Скорострельникова, однако ничего обращающего на себя внимание не обнаружила. Эксперты на совесть отработали место происшествия.
— Так как все-таки обстоят
